– Дружище, прости, но ты слишком наивен! Министр налогов – собачонка лорда-канцлера. Все в столице это знают! Дрейфус Борн приносит лорду-канцлеру косточки по сотне тысяч в месяц, и лает на того, в кого лорд-канцлер ткнет мизинцем.
Салем не понял:
– Лорд-канцлер?..
– Герцог Эрвин Ориджин, – пояснил Джо.
Вождь нахмурился.
– Послушай, Могер… Я вижу, что ты хороший парень, но, верно, ты ошибся. Герцог Ориджин дал денег на пищу для сотен путевских крестьян, а то и тысяч. Он рискнул жизнью у Лабелина, чтобы пощадить солдат и пройти без боя. Его люди отпустили меня с войны. Я сказал: «Не хочу убивать», – и они ответили: «Тогда ступай». Не верю, что такой человек спускает на нас собак! Мы же ничего плохого не сделали, только просим справедливости! Герцог Ориджин должен понимать!..
– Эх, Салем, святая ты душа… Ориджин – мятежник. Он поднял восстание не за справедливость, как ты, а ради власти. Пока шел к ней, старался казаться добрым, чтобы находить союзников. Но только вырвался наверх – показал настоящее нутро! В твоей армии много мещан. Есть и такие, кто бывал в столице. Спроси любого – они расскажут, как правит лорд-канцлер. Ему же плевать на все, кроме забав! Пиры, танцы, развлечения – вот все, что у него на уме! А народ – да чихать ему теперь на народ. Чернь только затем и нужна, чтобы платить налоги.
– Я никак не возьму в толк… Отчего ты все говоришь: «Ориджин правит»? Он сражался и сверг тирана, и отдал трон законной наследнице. Правит владычица Минерва, а не он.
Могер Бакли покрутил головой и остановил взгляд на Зубе:
– Прости, дружище, сделаю из тебя пример. Смотри, Салем: этот парень зовет себя генералом, а кое-кто поддакивает, хотя на деле он – зубодер, и не сразил ни одного врага страшнее, чем дырявый клык. Вот так же и с императрицей: она только носит титул, а управляет страной Ориджин. Все поборы, все налоговое бесчинство – его дело. Моим хозяевам это не по нраву. И никому в столице тоже! Владычица бессильна скинуть его гнет. Но если ты придешь в Фаунтерру, во дворец, и скажешь: «Ваше величество, мы за честный налог!» А потом еще скажешь: «Мы против лорда-канцлера. Пускай он умерит аппетиты, иначе мы поднимем не тридцать тысяч, а всех крестьян государства. Вы должны править, владычица, а Ориджин пускай уйдет». Если ты скажешь так, ее величеству будет на кого опереться. Она получит рычаг, чтобы прижать подлеца и скинуть со своей шеи!
Салем задумался. Встал, упер руки в бока, глянул исподлобья.
– Вот что скажу тебе, Могер. Я не понимаю этого «лорд-кансер», или как оно там. Я знаю только герцога Ориджина. Он пощадил тысячи моих земляков. Он и меня пощадил. Я видел северных волков – им ничего не стоило расстрелять и растоптать нас там, под Лабелином. Герцог мог щелкнуть пальцами, и это бы случилось. Но он вышел впереди войска, подставил грудь под рыцарское копье. Только потому я сейчас жив и говорю с тобой. Может, он ошибся. Может, опьянел от победы, натворил всяких глупостей. Но я не подниму против него эту вот штуку.
Салем пнул сундучок с самострелами.
– Могу обещать только одно: я поговорю с владычицей и Ориджином, и попрошу их поступить по правде. Если твоим хозяевам этого мало – пусть забирают свой дар.
Бакли развел руками:
– Ладно, друг, ладно. Я ни на чем не настаиваю. Просто поговори с людьми, кто бывал в столице, расспроси, что да как. А дар возьми – бескорыстно, без никаких условий.
Салем шумно вздохнул и долго молчал прежде, чем кивнуть головой.
Зуб спросил:
– Сколько их тут?
– Шестнадцать штук – святая дюжина, – мигом ответил Бакли. – Это только первые, на пробу.
– А есть еще?!
– О, у хозяев много чего имеется! Я же сказал: они – сильные люди… Тридцатью милями северней Фаунтерры есть поле, что зовется Святым. Там боги явили чудо, послав людям свой первый Дар. Мои хозяева – конечно, не боги, но тоже подарят вам кое-что чудесное. Придите на Святое Поле через две недели – и получите тысячу искровых копий и тысячу самострелов, по шесть стрел на каждый.
Зрачки Бакли отразили огонь, вспыхнувший в глазах Зуба и Доджа.
– А тебя, вождь Салем, прошу об одном: подумай. Просто подумай. Если я ошибусь, и ты побеседуешь с Ориджином, и он образумится – я выкачу тебе бочку шиммерийского вина. Но если я прав… Если – да спасут Праматери! – я прав, то лорд-канцлер встретит вас со всем своим войском.
* * *
Когда Могер Бакли покинул шатер, случилось еще кое-что, достойное внимания. Все молчали, осмысливая ситуацию, и в голове Зуба возникла некая мысль. Она побудила его потянуться к сундучку, а Рука Додж мигом уловил зубову мысль и сказал:
– Могучее искровое оружие обязано быть помещено под строгую охрану. Передадим его на хранение нашей самой боеспособной части – роте молодчиков.
Салем не возразил, поскольку думал о своем, и две руки разом – зубова и доджева – схватили ларец. Прежде, чем они захлопнули его, третья рука, принадлежавшая Бродяге, выхватила изнутри два самострела.
– Для личной безопасности вождя! – сурово заявил он.
Ларец с оставшимся оружием был быстро заперт и засунут под ковер в дальнем углу шатра. А четверо молодчиков были поставлены на вахту со строжайшим приказом: не допускать вынесения из шатра любых вещей, без личного разрешения Зуба или Доджа. Имя Салема почему-то упомянуто не было – видимо, само собой подразумевалось.
Джоакин ушел восвояси, думая нелегкую думу. Он поделился ею с Весельчаком. Рассказал обо всем, что случилось, и подвел итог:
– Какой-то богач ненавидит Ориджина и дарит нам искровые самострелы. Сейчас мало, а позже обещает много. Он же просит нас поднять голос против Ориджина. Чего же этот богач добивается? Прозрачно, как стекло: стравить нас с кайрами. Но неужели он думает, что мы сможем их побить? Глупо было бы питать надежды. А если он таки надеется на нашу победу, то почему не дал все самострелы сразу?
Весельчак ответил:
– Темное дело – эта ваша политика. Я в ней ни черта не понимаю. Но одно чую наверняка…
– Лопатки? Сегодня, брат, я их тоже чую. А как избежать – не знаю. Салем считает меня своим советником. Скоро позовет и спросит: как поступить? А что ему ответить – не пойму.
– Так может, того… Просто не биться с Ориджином? Если человек не хочет сражаться, то его ведь никто не заставит. Не полезем к нетопырю – и он нас не тронет.
– Боюсь, это не сработает. Если хозяева Бакли не спровоцируют нас, то найдут подход к самому Ориджину. Наплетут ему что-нибудь, убедят послать на нас полки. Бакли прямо сказал: я уверен – это он сказал – Ориджин встретит вас со всем войском. Значит, по плану его хозяев непременно быть битве меж нами и нетопырями.
– И-иии, брат, – Весельчак нахмурился пуще обычного. – Это верные гробки-досточки!
– Согласен…
