Правда, наступит ночь. Обычно именно так все устроено: кончается день – начинается закат – становится темно. Вряд ли сегодня боги сделают исключение. А мартовские ночи в Альмере ощутимо прохладны. Это такая изящная метафора для слов: к утру замерзну на хрен! Лежать нельзя, надо идти… Куда? И как, черт возьми?! При каждом шаге кости трещат!
Марка охватила обида. Вот же чертовы северяне! Бросили меня в беде, идовы дети! Вы же мой эскорт, сожри вас тьма! Вас герцог послал присматривать – это значит, защищать меня, бараны! Чтоб вы свои тупые головы разбили об деревья! Чтобы с вас Ориджин шкуры спустил! Подлецы ублюдочные! Он дал себе волю. Припомнил самую забористую ругань из арсенала папаши – скверного сапожника и выдающегося пьяницы. Сдобрил диалектом столичных трущоб, перемешал с изысканной речью бывалых каторжников, добавил изюминки, что слыхал на допросах от дознавателей, вошедших в раж… Лишь четверть часа спустя, ненадолго умолкнув, чтобы перевести дух, Ворон поймал себя на несправедливости. Он бранил только северян, но ни слова не сказал о бригаде. Попытался исправить это упущение – и тут же пожалел. Бригада была слишком страшна, брань не клеилась к ней. Все слова вылетели из головы, остался тихий морозный ужас.
Солнце зашло. Марк сидел, привалившись спиной к дереву, и дрожал от холода, усиленного страхом. Замерзнуть насмерть – казалось уже не просто возможным, а даже самым вероятным исходом. И не было сил ничего с этим сделать.
– Мор на ваши головы, северяне…
Он ругнулся, пытаясь взбодрить себя. Вышло вяло и жалко.
– Чтоб вас затошнило насмерть. Чтоб вас мухи обсели.
Весьма уныло…
– Чтобы вы срали через нос. Чтоб ваши кишки на локоть намотались.
Чуток лучше. Но все равно: отец бы не гордился успехами сына.
– Чтоб вы ели сухари и запивали рассолом. Чтоб вашу последнюю монетку сожрала крыса, упала в нужник и там издохла!
Хмык. Вроде бы, что-то получалось. Здоровая злость втекала в жилы, вытесняя страх и боль.
– Чтоб вы проснулись в свинарнике у кабана под жопой. Чтоб вам ворона в глаз плюнула. Чтоб вам нагадали десять лет несчастья, а сбылось втройне! Чтоб у ваших жен были семечки вместо сисек!!
Марк ухмыльнулся и поднялся на ноги. Все кости захрустели, мышцы взвыли, однако он зашагал, цедя сквозь зубы:
– Чтоб ты, Дед, ночью споткнулся и упал прямо на самую больную шлюху Фаунтерры! А ты, Внучок, чтобы взял свой член вместо молотка и забил гвоздь!
Куда идти? Да все равно, куда. Главное – пока идешь, не замерзнешь.
– А тебе, Дед, желаю еще вот чего. Как будешь рассказывать историю, пусть твой язык выпадет и распухнет, и на него слетятся осы, как на булочку! А ты, Внучок, тем временем…
Стояла уж полная темень, когда Ворон услышал странный звук: лю-лю-лю… у-уууль-лю-лю…
Вроде, птица – но какая ж птица додумается петь среди ночи? Разве только филин, но это явно не он. У-ууль-лю-ууль-лю лю-уууу… Ишь, как заливается!
– Ты, птаха, лучше не нарывайся, – серьезно сказал ей Марк. – Может, и неплохая пичуга, но сейчас попадешь под горячую руку – и получишь проклятие на весь род, вплоть до правнучьих яиц. Я злой, замерзший и голодный, а ты улюлюкаешь! Совесть имей!
– У-уууль-ууууль-ууууль-лю-лю-лю-уууу!
– Ну, ты сама напросилась. Желаю, чтобы твои птенцы…
– Эй, Ворон! – раздался голос. Отнюдь не птичий – скорей, лосиный.
– Чего хочешь, сохатый? – крикнул Марк в ответ.
– Иди на звук дудки! Зря Дед играет, что ли?..
Улюлюкание прекратилось, раздался шлепок подзатыльника.
– Не дудка, а чимбук. Сколько раз могу повторять.
Дед и Внучок ушли от погони. Как?.. Смекалисто, вот как. Заехали в самые дебри. Пришлось непросто, но их лошадки – низкорослые и легкие – еще успевали маневрировать, огибая деревья. А тяжелые боевые кони преследователей вовсе не подходили для такой езды. Десять минут в лесной чаще – и погоня отстала. Лишь тогда северяне заметили, что Ворон исчез: его лошаденка следовала за ними без седока. Разыскать пропажу – вот это была задачка. Они уж всяких страстей передумали. Представляли даже, что Ворона сняли с седла выстрелом Перста, и от него осталась горстка пепла на лесной тропинке. На счастье, лошадь Ворона помнила дорогу и привела их к тому месту, где потеряла всадника. Оттуда двинулись кругами, наигрывая на дудке. Повезло: Марк не успел уйти далеко и услышал мелодию.
– Куда поедем?.. – спросил Ворон, когда северяне помогли ему взгромоздиться в седло.
Сам придумать маршрут он не мог – слишком все болело.
– Если взять на северо-запад, приедем к новому графскому тракту, – сказал Дед. – На нем хватает гостиниц. Остановимся в первой, позовем лекаря – пусть осмотрит твои ребра.
– Угу, – сказал Марк.
Потом смущенно добавил:
– Вы, часом, сквозь туман не слышали каких-нибудь слов… моим голосом?
– Вроде, нет. Я не слыхал, а ты, Внучок?
– И я – нет. Вроде…
– Если вдруг слышали, то не берите в голову… Это был такой… эээ… обманный маневр.
– Не волнуйся, Ворон, ни словечка мы не слыхали. Ни единого.
Графский тракт нашелся там, где и полагалось: за лесом, в трех милях к северо-западу от «Джека Баклера». От усталости Марк был еле жив. Из последних сил цеплялся за поводья и мечтал об одном: доехать до гостиницы прежде, чем грохнется с коня. Мечте не суждено было сбыться.
Когда за спиной раздался гул копыт, он дернулся от испуга – и таки упал. Взвыл, грянувшись о землю больными ребрами. Подхватился, рванулся к лесу. Дед одернул его:
– Спокойно, Ворон. Это не они.
Марк поглядел – и сам увидел. Отряд не носил ни копий, ни плащей, и насчитывал всего дюжину всадников. Двое передних несли горящие факела, но лиц все равно было не разглядеть: одно скрывал шлем, второе – капюшон сутаны.
– Брат Хемиш?.. – предположил Дед. – Жажда философских знаний вновь привела тебя к нам?
– Так-так, – проворчал монах, – сапожник, философ и ученик, ничего не знающие о синей банде, держали путь во Флисс. Но до Флисса так и не добрались, а очутились в трех милях от трактира «Джек Баклер», где только что замечена синяя банда.
Офицер окатил их факельным светом.
– Заметь, брат Хемиш: они грязные, как свиньи, и на одежде хвоя. Только что выехали из лесу.
– И это несколько противоречит словам сапожника о полном незнакомстве с синей бандой, – задумчиво проговорил монах.
– Ты полагаешь, – спросил Дед, – всякий, кто зайдет в этот лес, обязательно встретит синюю банду? Отчего бы тогда вам, вместо утомительных опросов мирных путников, просто не заглянуть в чащу?
– Вы утаили сведения, крайне важные для его преосвященства, – сухо заметил офицер. – Даже если сами вы не принадлежите к банде, то все равно виновны в укрывательстве. Сдайте оружие и следуйте за нами.
