Молодчики пожали плечами и двинулись к Салему.
– Прости, вождь, но так надо.
– Пожуйте хрену! – бросил Джоакин и выхватил меч. – Салема никто не тронет!
– Это ты зря…
Чарли Бык – тот самый, которого Джо учил держать копье, – спустил пружину самострела. Звезда вспыхнула в животе Джоакина. Боль скрутила кишки и вышибла дух из тела.
* * *
– Куда мы едем?..
Так странно: сперва возник вопрос, и Джо спросил. А только потом осознал и удивился: оказывается, он жив. И не только жив, но едет верхом. Правда, не в седле, а лежа поперек лошадиного хребта, как покойник. Потому голова свисает, и качается перед глазами гнедое брюхо Сударыни, а под брюхом видна склизкая дорога и бескрайние темные поля с одинокими деревцами. Солнце заходит, стоят сумерки…
– Ну, как куда? Ты ж к матери хотел – вот и везу. Я так понял, она живет в Печальном Холме, что в Южном Пути?..
Джо неудобно запрокинул голову, чтобы увидеть Весельчака. Тот ехал рядом, одной рукой придерживая поводья Сударыни. Больше никого на дороге не было.
– Сейчас вечер?
– Он самый.
– Я что, весь день провалялся?
– Угу.
– Странно. Я думал, от искры быстро отходят, если не умирают.
– Тебе потом еще обухом довесили.
– Каким обухом?
– Знамо каким – от топора.
Лишь теперь Джоакин заметил, что болит не только живот, но и голова. В темечке словно камни перекатываются при каждом шаге кобылы.
– Меня ударили топором?!
– Ну ясно, что не приласкали. Хотели бы погладить – взяли бы шерстяную варежку. А топор подходит, чтобы бить.
– Кто?
– Один из этих…
– Из этих?
– Или из тех. Я их плохо различаю.
– Так, приятель. Во-первых, остановись и дай мне сесть в седло. А во-вторых, расскажи толком, черт возьми!
Весельчак остановил коней и стащил Джо на землю. Тот поднялся, взобрался в седло. В первый миг голова бешено закружилась, пришлось вцепиться руками в гриву, чтоб не упасть. Потом отпустило, стало легче. Тогда Джо заметил, какая стоит вокруг безбрежная – аж до самого горизонта – тишина. Поля, сумерки, тишь… И ничему не видно края – ни полям, ни тишине, ни наступающей ночи. Еще утром проснулись в бродячем городе на сорок тысяч жителей, а теперь – вдвоем среди полей, как на лодчонке в океане. Жутковато делалось от необъятной этой свободы.
– Давай уже, рассказывай! – поторопил Джо, нарушая тишину.
Весельчак рассказал.
Джоакина приволок в лагерь Бродяга. Именно приволок – мешком по земле. В одиночку поднять не смог, а помощников не нашлось. Все были заняты одним общим делом: пытались опомниться. Зуб с Доджем уложили четверых гвардейцев за секунду. Салем арестован, его – руки за спину – ведут молодчики. А в полумиле стоит императорское войско, и с минуты на минуту одно из двух: ринется в атаку или наутек.
Весельчак не зря служил оруженосцем – хорошо понимал, что в жизни главное, а что чепуха. Смена вождя, будущая битва, искровая перестрелка – это все мелочи, а важно – здоровье сюзерена. Потому он, ни на что не отвлекаясь, уволок Джоакина в шатер, выдернул стрелку (она застряла в кольчуге и только обожгла кожу), перевязал рану, уложил Джо набок (чтобы тот не захлебнулся, если изволит блевать), а потом еще облил водой из ведра. Зачем? Ну, подумалось, что так будет лучше. Холодненькая водичка всякого в чувства приведет. Джо не то, чтобы очнулся, но пошевелился и застонал. Весельчак счел долг оруженосца выполненным, и вышел поглядеть, что творится в лагере. Решил так: если началось сражение, нужно уносить ноги. Ведь гвардейцы-то подумали, что у Подснежников искры пруд пруди, потому напугались. А самострелов-то всего дюжина, с таким вооружением, в случае битвы, ждут бунтарей верные гробки-досточки. Потому выйдя из шатра, Весельчак направился не куда попало, а прямо за лошадьми. Но по дороге обратил внимание: народ больно радостный. Все кричат не то «Слава!», не то «Искра!», не то, как обычно, «Честный налог!» Он спросил и узнал: искровики отступили! Генерал Гор решил избежать боя. То бишь, говоря по-простому, струсил!
Весельчак порадовался со всеми вместе, тоже крикнул: «Слава!» – чтобы из толпы не выделяться. Но лошадей все-таки оседлал и привел к шатру. Дураком он не был и быстро понял, кто угостил Джоакина искрой. Благо, стрелка-то заметно отличается от гвардейской шпаги. Весельчак думал: Джо не захочет дальше служить парням, которые всадили ему искру в кишки. Очнется Джо, скажет: «Убираемся отсюда! Седлай коней!», – а Весельчак ответит: «Вот они. Так и знал, что пригодятся». Но когда подошел к шатру, услыхал внутри какой-то шум. Сдавленное пыхтение, возню – ни дать, ни взять парочка любится. Но среди Подснежников у Джо имелась лишь одна знакомая барышня – Луиза, – да и та уехала. А если бы вернулась, то, при ее темпераменте, не стала бы тихонько терпеть, а заголосила по полной… Словом, Весельчак заподозрил неладное. Осторожно отклонил полог и заглянул, держа руку на кинжале.
Один из этих сидел на животе раненого, второй зажимал лицо Джоакина свернутым одеялом. А третий стоял у входа на страже, и сразу увидел Весельчака, как тот ни старался войти незаметно.
В долгом пути из Альмеры Джо каждый вечер учил оруженосца обращаться с кинжалом, убеждал: «Когда-нибудь это спасет тебе жизнь». Весельчак вечно спорил: «Мозги спасают, а не железо. Надо ум в голове иметь, тогда убережешься». Но прав оказался Джо: спас кинжал, не голова. Убийца махнул тесаком, но промазал: Весельчак быстро упал на колени и ткнул ножом в пах врага. Тот упал, визжа, как свинья, и двое других оставили жертву, поднялись навстречу Весельчаку. У обоих имелись топоры. «Они здесь! Сюда, братья!» – крикнул Весельчак наружу, будто бы призывая помощь. Но хитрость не сработала – молодчики были слишком тупы, чтобы на ходу изменить план. Решили драться – и ринулись в драку.
Весельчаку немножко повезло – не зря каждое утро молился Заступнице. Один убийца оказался слишком рослым и при махе задел топором ткань шатра. Удар замедлился, Весельчак успел отшатнуться и всадить кинжал в бок противника. Но другой не зевал – пнул Весельчака в колено, и тот грохнулся на пол. Убийца занес топор.
Вдруг со всей ясностью раздался голос Джоакина: «Миледи, вы в опасности!» Это было так внезапно и несуразно, что оба – убийца и Весельчак – обернулись к раненому. Джо стоял на четвереньках и пытался выхватить искровый кинжал, но едва отрывал руку от земли, как сразу падал. «Сдохни, лорденыш!» – сказал убийца и саданул его по голове. Обратным движением – обухом.
«Оружие имеет инерцию, запомни это, – когда-то учил Весельчака Джо. – Чем мощнее клинок, тем он медленнее. После выпада врага с тяжелым мечом получаешь секунду времени». А топор-то всяко тяжелее меча, – рассудил Весельчак и бросился в атаку. Не поднимаясь, перекатился врагу под ноги и пробил ножом лодыжку. Джо и тут был прав: убийца не успел поднять топор, как рухнул с подсеченным сухожилием.
