Инжи склонился над пленником.
– Гляди-ка, кроха, – сказал он малютке Джи, как сказал бы дочке. – Странный это солдат, а странности всегда нужно подмечать. Все, что нашлось у него, – оружие да кошель с монетами. А где медальончик – подарочек любимой? Где оберег на счастье, щепотка зелья от дурной крови? Где мамкино письмецо, иконка Заступницы, дорожная грамота с подписью полковника? Где фляга с косухой, наконец?.. Воины таскают в карманах кучу вещей – мало ли, что пригодится. А у этого – лишь монеты да оружие.
– Он пират?.. – с надеждой спросила Джи.
– Он оставил барахло в седельных сумках, – фыркнул Кол. – Эй, Джон, проверь лошадок!
Побитый дружок Джон долго не отвечал – только веяло холодом от раскрытой двери, да шаркали шаги по крыльцу. Наконец, раздался голос:
– Кол, послушай… Труп исчез.
– Как исчез?
– Нет его. Ни на крыльце, ни рядом.
– Я всадил болт меж его ребер! По-твоему, он мог встать и уйти?!
– Тьма знает… Может, кольчуга спасла…
– От арбалетного болта?! Баран, найди труп, пока я не разозлился! Глянь под крыльцом – вдруг туда заполз.
Кто-то сказал:
– Послушайте меня…
Голос – грубый, слегка охрипший – шел от самого пола. Пленник лежал с открытыми глазами.
– Ах, очнулся! – Кол подсел к нему. – Тогда говори: ты дезертир? Из какого полка? Сколько вас – двое? Есть что ценное, кроме оружья да монет?
Пленник ухмыльнулся – снисходительно, насмешливо, будто это не он лежал связанный, и не у него из-под ключицы толчками выплевывалась кровь.
– Глупые вопросы, бандит.
Кол наступил каблуком ему на рану.
– Глупые, говоришь?
Пленник скрипнул зубами, но не застонал. Ухмылка стала кривой, но не исчезла.
– Вопросы тупого барана.
– Тупого, говоришь?
Кол занес сапог над лицом пленника. Тот все еще ухмылялся. Инжи крепко не нравилась эта ухмылка.
– Погоди, Кол.
Парочка отодвинул бандита и присел возле пленника:
– Будь другом, скажи: какой вопрос – не глупый?
Пленник хрипло хохотнул:
– Куда бежать.
– От кого бежать? Твой напарник мертв, а ты ранен и связан…
– Совсем не мертв. Сейчас он скачет к нашим. За пару часов вернется. Если вы не кретины, то бросите все – трактир, фургон, припасы, – прыгнете на коней и помчитесь, что есть духу. А заботить вас должно одно: в какую сторону скакать, чтоб не навстречу нашим? Развяжите меня – отвечу.
Кол загоготал. Раненый дружок заржал в унисон. Анна Грета издевательски фыркнула.
Но Инжи не чувствовал веселья.
– Кто такие «ваши»? Имперская гвардия?
– Развяжите меня. Дайте уйти и сами бегите. Каждая минута на счету, дурачье!
– Возможно, мы последуем совету, но только после того, как ты скажешь: кого нам бояться?
Пленник оскалился:
– Смерти.
– Ну, хватит! – не выдержал Кол. – Никто никуда не скачет! Твой дружок давно сдох! Джон, ты нашел труп?.. Джо-он!
Снаружи не донеслось ни звука.
– Джо-он?.. – повторил Кол.
Ответом раздался глухой стук – в ставень окна, выходящего на задний двор. Рина вздрогнула от неожиданности, крошка юркнула за кресло.
– Джон, какого черта ты там делаешь!
Кол поднял фрамугу и распахнул ставни. Морозная ночь ворвалась в комнату, затрепетал огонь в камине.
– Ты где, яйцо битое?!
Что-то длинное, влажное влетело в окно и ляпнуло Кола прямо по лбу. Он отшатнулся, и второй предмет залетел в комнату, шлепнулся на пол. Женщины завизжали, плюгавый посинел и зажал рот ладонью. То была человеческая рука, отрубленная у локтя. Настолько свежая, что пальцы еще дергались в судороге.
В следующий миг Инжи сидел за креслом, рядом с Крохой, но, в отличие от нее, сжимал арбалет, взводя тетиву. Все прятались по углам, выпучив глаза от ужаса. Кол с ножом наготове глядел в черную дыру окна, не решаясь высунуть руку и захлопнуть ставни.
– Дай мне болт, – прошипел Инжи.
Кол бросил ему подсумок, Парочка вложил болт в паз, прицелился в окно.
– Закрывай.
Дезертир осторожно шагнул к проему. Рванулся – захлопнул ставень. Рванулся – второй. Задвинул шпингалеты, грохнул фрамугой. Выдохнул. Сделал шаг – и чуть не поскользнулся, наступив на руку Джона.
– Чертова тьма!..
Плюгавого хозяина трактира громко, муторно вырвало. Едкий запах блевотины отрезвил людей и развеял панику. Все понемногу приходили в себя.
– Он это… не поскакал за подмогой, – сказал муж Анны Греты. – Значит, бояться нечего…
– Он всего один! – воскликнула Анна Грета. – Парни, вас тут семеро. Выйдите и прикончите его!
Мужчины переглянулись.
– Убейте! – повторила ростовщица.
– Не хочу… – пролепетал муж.
Хозяин трактира сглотнул, вытирая губы.
– Они придут. Он не поехал за подмогой потому, что они придут сами.
– Кто – они?
– Эти…
Плюгавый взял кувшин. Налил воды, шумно выпил, плеснул себе на лицо. Упал в кресло и, глядя в пол, заговорил.
Эти люди останавливались здесь в конце лета. Их было три десятка, они носили мундиры имперской алой гвардии и самое отменное оружие, какое когда-либо видел хозяин трактира. Тогда, как и сейчас, они прислали вперед себя двоих. Передали хозяину десять эфесов, чтобы тот разогнал остальных постояльцев и ждал. Он так и сделал. Отряд занял весь трактир на одни-единственные сутки и заплатил еще тридцать золотых монет – больше, чем хозяин зарабатывал за год. «У тебя хорошо. Мы еще вернемся», – сказали ему, уезжая.
А в декабре – неделю назад – прискакал посыльный, сунул плюгавому письмо. «Будем через неделю», – значилось в записке. Кроме нее в конверте лежал вексель на десять эфесов – один из трех, что теперь у дезертиров. Неделя миновала, и явились эти двое – убедиться, что трактир пуст. Если все пойдет, как тогда, в августе, то к рассвету прибудет весь отряд.
– Уходите отсюда, – закончил плюгавый, – спасайтесь, пока не поздно.
И обернулся к пленнику:
– Ты же видел, что мы с братом не при чем? Мы вас не трогали, это все – они! А у нас не было выбора, они заставили…
Пока хозяин говорил, в пленнике произошли перемены. Во-первых, рана перестала кровоточить. Сама собой, без повязок. Во-вторых, что было не менее странно, вся бравада чужака улетучилась. Прежде – одинокий, истекающий кровью – он веселился. Теперь его друг оказался жив, а рана закрылась – но пленник был мрачен, как ворон.
