– Он там! Хочет сжечь лошадей, чтобы мы не сбежали!
Кол первым подлетел к дверям конюшни. Ему хватило ума откинуть засов и сразу прыгнуть в сторону. Створка распахнулась под ударом копыта. Обезумевшие кони вырвались во двор, понеслись, не разбирая дороги. У одного пылала грива – он унесся во мрак, заходясь воплем от ужаса…
Но Кол сумел сохранить хладнокровие среди этого хаоса. Едва последняя лошадь умчалась из конюшни, он поднял щит и встал перед дверью.
– Теперь выйдет этот гад – или сгорит заживо! Мэтт, ко мне!
Крестьянин встал возле дезертира. Им в лица дышало пламя, бушующее в конюшне. У врага не оставалось иного пути, кроме как выйти им навстречу.
– Что тут случилось?! – испуганно спросил кто-то.
Парочка оглянулся, ожидая увидеть мужа Анны Греты. Но то был плюгавый хозяин трактира.
– О, боги! Кони живы?!
– Да живы, но почему ты здесь? Ты должен стеречь вход!
Возможно, плюгавый смог бы объяснить свой поступок, но не успел. От колодца отделилась тень, за секунду преодолела десять футов и встала в полный рост за спиной хозяина.
– Обернись!.. – крикнул Инжи.
– Куда?.. – удивился хозяин.
Враг дал ему целый лишний вдох – видимо, счел это забавным. Хозяин трактира разглядел лицо Инжи, прочел испуг в его глазах. Наконец, понял, и начал оборачиваться… Вот тогда острие меча выросло из его груди. Исчезло, выросло снова. Исчезло. Плюгавый рухнул на колени. Враг – черный силуэт в отблесках пламени – занес клинок и одним ударом снес голову хозяина.
Прежде, чем тело упало на землю, Парочка метнул нож. И второй. И третий.
Враг отбил мечом первый и второй. Ножи искрами разлетелись в стороны. Отшатнулся от третьего. Бросил руку на пояс…
Инжи прыгнул в сторону, и кинжал свистнул у самой щеки.
Нога подвернулась, он едва устоял. Враг зашагал к нему, небрежным движеньем поднимая меч.
Инжи взвесил на ладони четвертый нож – последний. Взмахнул рукой – обманка! Враг вскинул меч для защиты, Инжи метнул нож левой, снизу, от колена, целя под нижний краг кольчуги.
Враг споткнулся, ухватил рукоять кинжала, засевшего в бедре.
– Ааааа! Сдохни, сука!
Мэтт и Кол налетели на него с дикими воплями. Атаковали с двух сторон, обрушили град ударов булавы, топора, щита. Он попятился, согнулся, неуклюже поднял меч, спасая голову. Получил свирепый удар, упал в снег.
Инжи позволил себе выдохнуть, усмехнулся в усы. Хорош был боец, да отвоевал свое. Как там его звали – Лед?..
Кол нагнулся над врагом, чтобы взмахом топора довершить дело. Но вдруг как-то странно дернулся, выронил оружие. Неуклюже побрел в сторону, шатаясь на каждом шагу. Руки он прижимал к животу.
– Ой… – сказал Кол. – Ой…
Заметив Инжи, Кол двинулся к нему. Парочка попятился.
– Ой… Мама… Ой.
Дезертир разжал ладони. Внутренности высыпались из распоротого брюха.
Не зрелище привело Парочку в ужас – человечьей требухой Инжи Прайса не напугать. Скорость – вот что было жутко. Он даже не заметил удара, вспоровшего Колу живот! Смотрел прямо туда – и не заметил! Боги, никто не может так быстро!..
Парочка побежал. У конюшни еще длилась схватка. Мэтт замахнулся булавой, лежащий враг пнул его по коленям, отбросил, встал. Пошел на крестьянина, тесня назад – прямо в бушующее пламя. Но Парочке не было дела. Он мчался к спасительным дверям трактира, моля богов дать ему добежать до цели. На подъездной дороге поскользнулся, упал в пятно теплого и мягкого чего-то… Каша из плоти, ткани, костей. Все, что конские копыта оставили от мужа Анны Греты. Парочка завопил, оттолкнулся, взрыл ногами кровавый снег. Взбежал на крыльцо, спотыкаясь о каждую ступень, влетел в дом, захлопнул дверь, навалился всем телом. Задвинул щеколду – и сполз на пол.
– Что там? Что там?! – закричала Рина, тормоша его за плечи.
– Всем конец.
– Что с Мэттом? Скажи, где Мэтт?!
– Ты глухая, что ли? – подтащив Рину к себе, Инжи проорал ей на ухо: – Всееем конееец!
Крестьянка потемнела лицом, отпрянула, задохнулась. Лишь тогда Инжи заметил, что Рина в прихожей одна.
– Где арбалетчики? Почему не стреляли?
Рина не ответила. За секунду Инжи сам понял. Из-за шторы, отделяющей зал, донеслись весьма выразительные звуки: удары ног о человеческую плоть.
* * *
Одного дружка Кола звали Джоном. Имени второго Парочка не запомнил и все не удосуживался спросить. Теперь, очевидно, можно было уже не заботиться об этом. Второй дружок Кола лежал перед камином, его лицо имело цвет сливы, зрачки закатились, а огромный язык – размером с кулак – вывалился изо рта.
Куцый брат хозяина и ростовщица Анна Грета занимались избиением пленника. Били самозабвенно, вкладывая душу в каждый удар. Били носками и каблуками, подпрыгивали от усердия. Охаживали по ребрам, животу, голове; по скрещенным рукам, которыми пленник прикрывал лицо. С размаху лупили прикладами арбалетов. Переводили дух, утирали пот со лба – и возвращались к делу. Их лица румянились, глаза горели. Видимо, ни куцему, ни Анне Грете прежде не доводилось вымещать чувства насилием – и новое занятие пришлось обоим по душе.
Крошка Джи вжималась в половицу за креслом, белая от ужаса.
Заложив пальцы в рот, Парочка пронзительно свистнул. Когда экзекуторы заметили его, спросил:
– Какого черта вы делаете?
– Он убил того парня! – куцый ткнул в колова дружка.
– Как убил?
– Застонал, будто подыхает. Тот пошел посмотреть – а этот гад накинул ремень ему на шею и задушил!
– И вы решили запинать его до смерти?
– Он – это – заслужил! – раздельно произнесла Анна Грета, при каждом слове опуская каблук на ребра пленника.
– Пусть подохнет, гад! – куцый огрел его прикладом.
– Вы должны были стоять с арбалетами у окон и стрелять во Льда, если тот появится. Представь себе, он таки появился.
– Брат пошел к вам на помощь! – огрызнулся куцый. – Уж впятером вы как-нибудь…
Осекся. Заметил, наконец, что Инжи вернулся один, а Рина плачет навзрыд.
– Что случилось?
– Твой брат на Звезде, – сказал Парочка. – Там же, где и муж Анны Греты.
– Как – на Звезде?..
Они уставились на Инжи, забыв про избиение.
– Так, – отрезал Парочка.
До смерти хотелось пить. Он открыл бар, взял ханти – самое крепкое пойло, что здесь имелось, – налил в стакан. Опустился в кресло, сделал большой глоток. Люди по-прежнему таращились на него.
– Ну, чего смотрите? Я неясно выразился? Все померли. Так яснее?
