Куцый ляпнулся задницей на пол, обхватил голову руками и завыл. Анна Грета зло прошипела:
– Вы впятером не смогли?!
– Выйди и сама попробуй, коль такая умная… – Инжи хлебнул еще.
– Не мужики, а тряпки!
– Ты, смотрю, не больно убиваешься по мужу.
– Не твое дело, старый козел!
Парочка потерял к ней интерес. Придвинулся к пленнику, что корчился на ковре. Ему крепко досталось: лицо разбито в кровь, руки опухли от синяков, ножевая рана вновь открылась.
– Хочешь?.. – Инжи показал стакан.
– Угу.
Он приподнял голову пленника и помог выпить.
– Зачем ты убил его?
– Хотел забрать нож, что у него на поясе.
– Резонно, – согласился Инжи и взял себе кинжал мертвеца. – Ты думал, мы убьем Льда?
– Вы?.. Льда?.. – беззубая усмешка пленника была весьма красноречива.
– Тогда зачем ты рисковал? Мог просто подождать, пока Лед разделается с нами и освободит тебя.
– Ты не понимаешь…
– Объясни, я уж постараюсь понять.
– Зачем оно тебе?
– Хотя бы затем, чтоб не помирать в неведении.
– Думаешь, лучше сдохнуть умным, чем дураком? – ухмыльнулся пленник.
– Обидно быть мертвым, согласись. А уж мертвым дураком – вдвойне обидно.
Пленник хмыкнул.
– Дай еще.
Парочка влил в него несколько глотков.
На крыльце за входной дверью послышались шаги. Шорох, скрип, стук. Все оцепенели, с дрожью ожидая продолжения. Инжи вознес себе хвалу за то, что задвинул засов. И хозяевам трактира – что снабдили решетками окна первого этажа.
Звуки утихли. Лед оставил дверь в покое.
Анна Грета подошла к Инжи, уперла руки в бока.
– Чего расселся, старик? Ишь, сопли развел! Давай думай: что нам делать?
– Я должен думать? – уточнил Инжи.
– А кто? Ты остался один здоровый мужчина!
Отчего-то Парочке стало весело. Он подмигнул пленнику:
– Слышишь: дамочка желает знать, что нам делать.
– Гы-гы. Мой совет ей не понравится.
– Мой тоже.
Анна Грета рассвирепела:
– Идите в задницу, козлы душные! Хотите – подыхайте! Но от меня не дождетесь!
Она схватила за плечи Рину, стала тормошить, тормошить до тех пор, пока крестьянка не подняла голову.
– Ты женщина или нет? Кончай рюмсать! Мы должны спастись! Мужики пускай все передохнут, а мы найдем выход!
Пленник глядел с мрачным любопытством: какой еще выход? Парочка тоже заинтересовался: какой?
Анна Грета заметалась взглядом по залу, дверям, окнам, потолку. Остановилась на пленнике.
– Значит, так. У нас есть он – заложник. И деньги есть. Запрем двери и ставни, все замуруем, чтобы мышь не пролезла. Все ценное стащим сюда. Дождемся утра. Как придут они – кем бы они ни были – предложим обмен! Этот парень плюс деньги – за нашу свободу!
Рина смотрела тупо, ничего не видя от горя. Анна Грета вздернула ее на ноги.
– Только послушай! Мы – бабы – ни в чем не виноваты! Хотят мстить – пускай мстят мужикам. А мы невинные, и у нас заложник! Отдадим ихнего парня – и пойдем себе! Главное – не попасться этому Льду. Он совсем свихнутый. А придет их командир – с ним договоримся!
– Договоритесь? – хохотнул пленник.
– Заткнись! Заткнись, урод!
Пленник умолк. Анна Грета ухватила Рину за руку и поволокла наверх. Зачем?.. Баррикадировать окна, наверное. Зачем еще?..
– Мама… – шепнула крошка Джи. – Мне страшно!
– Сиди и терпи! Не до тебя сейчас.
– Мама, где папа!
– Он тебе не папа. Я тебе не мама.
Обе женщины исчезли. Крошка осталась среди трех мужчин. Все моргала, моргала, силясь выбрать: разрыдаться или стерпеть?.. Парочка подозвал ее и обнял. Сказал то, что сказал бы дочке:
– Все будет хорошо.
«Ни черта не будет хорошо», – мог бы ответить пленник, но почему-то смолчал. Долго смотрел на Инжи, утешающего девчушку. Потом спросил:
– Как тебя зовут?
– Инжи Прайс, – ответил Инжи. – А прозвище мое – Парочка. Иные обижаются на прозвище, но я свое люблю.
– Я – Ребро, – сказал пленник. – Зачем ты здесь, Парочка?
– Да вроде, затем же, что и остальные.
– Ты не такой, как они. Они – сброд, мусор. А в тебе есть опыт. Мог бы быть с нами, сложись судьба иначе.
– Сказать тебе правду?
– Мы оба подохнем на рассвете. Чего уж темнить-то?
– А поверишь?
– Поверю.
– Из-за нее, – Инжи погладил девчушку по волосам.
– Такой, как ты, готов помереть из-за чужой дочки?
– Я не думал, что помру. Просто видел, что этот, – указал на мертвого дезертира, – и остальные двое… Они хотели всех прикончить. Я остался с ними, чтобы защитить ее. А дальше покатилось…
Пленник долго молчал.
– Хорошо тебе.
– Что помру?
– Что помрешь ради малой дитяти. Хоть что-то светлое напоследок.
Парочка хмыкнул. Лично он не замечал в себе ничего светлого – ни проблеска. Вот если б родил дочь, если б успел – тогда осталось бы от него что-нибудь…
– А ты? – спросил Инжи.
– Что – я?
– Ты-то ради чего?
Пленник покосился на куцего. Тот тупо качал головой, как деревянный болванчик, и без конца шмыгал носом, однако слышал разговор.
– Ладно, – кивнул Парочка. – Скажи другое: что за парень этот Лед?
– Лучший из нас, – ответил Ребро. – Точнее, второй после командира.
– А вы кто такие?
Ребро промолчал.
– Если он ворвется сюда, то прикончит тебя?
– Да.
– Почему?
– Он скажет командиру, что я хотел сбежать. Но на самом деле Лед просто презирает слабых. Там, откуда он, слабость не прощают.
– Разве ты слаб?
– Вы взяли меня.
– Вчетвером, из засады.
Ребро пожал плечами.
На втором этаже скрипели доски, что-то стучало, хлопало. Женщины всерьез занялись барикадированьем окон. Совершенно бесполезное дело, но на душе спокойнее, когда делаешь хоть что-то, а не сидишь и ждешь худшего. Парочка подумал: не найти ли и себе занятие? Как тут услышал особенный стук – не со второго этажа, а из глубины первого. Прислушался: точно, первый этаж, ритмичные удары железа по дереву. Инжи растормошил куцего, спросил:
