– Где это?
Брат хозяина прислушался.
– Черный ход… Святые боги! Он рубит дверь!
Инжи схватился, машинально поправил ножи.
– Нужно подпереть ее! – визжал куцый. – Задвинуть чем-нибудь, чтоб не ворвался!
Инжи недолго поразмыслил. Взял куцего за подбородок и поднял на ноги.
– Так иди и подопри ее. Задвинь чем-нибудь, чтобы Лед не ворвался.
Глаза куцего полезли из орбит:
– Почему я?!
– Потому, что ты знаешь дом. И потому, что пленника нельзя оставить одного.
– Я… я боюсь… не пойду!
– И еще потому, – вкрадчиво добавил Инжи, – что я прирежу тебя, если останешься.
Он развернул куцего и пнул в коридор. Тот побежал, вопя на ходу: «Бабы, на помощь! Сзади дверь ломают!» Заскрипели шаги по лестнице, взвились голоса женщин.
Удары с черного хода звучали ритмично, размеренно. Лед никуда не торопился.
– Наслаждается делом, – отметил Инжи.
Присел рядом с пленником. Поймал за шкирки малютку, рванувшуюся было на голос Анны Греты. Погладил по головке:
– Не бойся, малютка. У нас все будет хорошо. Дядя Ребро нам поможет.
Он вперил в пленника долгий выжидающий взгляд.
– Развяжи меня, – попросил Ребро.
– Не знаю, сможешь ли ты убить Льда… – с сомнением протянул Инжи. – Но ты можешь попытаться. В этом твой последний шанс. А мы с крохой можем сбежать – в этом наш шанс. Поможем друг другу?
– Развяжи! – повторил пленник.
– Не так просто, дружок, – сказал Инжи, слушая ритмичные удары топора. – Ты знаешь мою слабость, но я не знаю твоей. Скажи мне такое, чтобы я начал тебе доверять.
– И что же?
– Тебе виднее. Мне кажется, дружок, что ты надеялся отделаться ото Льда. Ты веселился, когда он ускакал, и приуныл, когда вернулся. Ты так и подговаривал нас прикончить его, хотя он – твой напарник. Зачем тебе его смерть?
– Ненавижу его, – буркнул пленник.
– Врешь.
– Он – кровожадный гад.
– Ты тоже.
– Я боюсь его.
– Мы его боимся, а тебе-то с чего?
– Он убьет меня, если узнает.
– Узнает что?
Пленник запнулся.
В глубине дома слышался скрип и скрежет. Бранилась Анна Грета, что-то увесистое падало на пол, кто-то кряхтел, сдвигая мебель. Поверх всего монотонно выстукивал топор. Удары из глухих стали трескучими – доски разлетались щепой.
– Что узнает? – повторил Инжи.
Пленник жевал губы.
– Прощай, – сказал Парочка и поднял на руки девчушку. – Приятной встречи с другом.
– Стой! Лед убьет меня, когда узнает, что я сделал.
– И что ты сделал?
– Взял кое-что. У командира.
– Ту горстку монет? Не смеши! Больше у тебя ничего не было.
– Вы плохо искали.
Раздался громкий треск. Истошный вопль куцего. Крик Анны Греты: «Навались!»
Пленник вывернул ладонь правой руки и дотянулся пальцами до предплечья левой. Оттянул рукав. Парочка увидел темный шрам по форме подковы.
– Смотри, – сказал Ребро и вогнал ноготь в край шрама.
Скривившись, скрипя зубами, он повел ногтем вдоль шрама, вспарывая по всей длине. Сунул пальцы в открывшуюся рану, ухватил и дернул.
Инжи зажал глаза девчушке. Зрелище было муторным до боли в зубах. Лоскут кожи откинулся и повис, как кровавая шелуха. На внутренней его стороне проступил узор синих линий. В первый миг Инжи принял их за жилы, но, приглядевшись, понял ошибку. Линии складывались в схему. Хитросплетение кругов, квадратов, линий, звезд. Часовой механизм, вычерченный на изнанке человеческой кожи.
– Твою Праматерь!.. Что это такое?
– Абсолют, – одними губами прошептал пленник.
– Абсолют?..
У черного хода раздалась возня, лязгнул спущенный арбалет. Пленник прижал лоскут кожи обратно к предплечью, и кровь почти сразу перестала течь.
– Ты видел. Теперь развяжи меня.
– Я ни черта не понял, приятель. Что на этой схеме? Кому она нужна?
– Абсолют, – повторил Ребро так, будто одно это слово все объясняло. Горько усмехнулся. – Чертовски досадно – биться за него и подохнуть, не дойдя двух шагов. Не представляешь, как обидно.
– Что такое абсолют?
– Скажу, если доживем до рассвета.
– Ты украл абсолют у своего командира? Хотел сбежать с ним и продать кому-то?
– Только схему. Но она – главное.
В глубине дома раздался свирепый удар, грохот падения. Женщины заорали, звякнула сталь.
– Мама!.. – вскрикнула крошка Джи, сорвалась с места. Инжи удержал ее. Встряхнул пленника:
– Что такое абсолют?
– Сказал: на рассвете.
Инжи наклонился к нему и прошептал одно слово. Ребро не ответил, но Инжи увидел, как расширились зрачки. Тогда он расстегнул ремни на руках и ногах пленника.
Пока Ребро растирал затекшие ладони, Инжи встал, отступил на пару шагов, спрятал девчушку себе за спину. Указал пленнику на коридор, в конце которого все громче слышались вопли.
– Иди. Испытай удачу.
– Дай кинжал. Не думаешь же, что я убью его голыми руками!
Нож будто сам собою оказался в ладони Парочки. Лег удобно – идеально для броска.
– Ножа я тебе не обещал, только свободу.
Ребро покосился на штору, за которой – прихожая и выход из дома. Инжи стоял ровно между нею и пленником.
– Мы можем сбежать, – сказал Ребро.
– Это я с крохой могу, – возразил Инжи. – А ты обещал убить Льда.
– Не больно хочется, – сказал Ребро и двинулся к шторе, обходя Парочку.
Инжи прочистил горло и выкрикнул во всю силу:
– Эй, Лед! Ребро украл схему абсолюта!
Пленник побагровел, как свекла, стиснул кулаки, выпучил глаза.
– Какой же ты гад!
– Видишь, крошка: теперь дяде Ребру точно придется убить Льда. Иначе дядя Лед его из-под земли достанет.
Долгую секунду пленник взвешивал: броситься на Инжи, задушить голыми руками? При этом рискнуть получить в шею нож, и точно потерять время. А время безумно дорого. Истошный крик боли донесся от черного хода. Топот женских ног. Тяжелые шаги преследователя. Лед был уже в доме!
Избитое лицо пленника перекосилось от страха и злобы. Он схватил кочергу – единственное оружие, какое попалось под руку, – и ринулся к двери заднего коридора. В ту же секунду ему навстречу вылетела Рина. Она держала арбалет и сумку с болтами. От пупка до бровей ее покрывала чужая свежая кровь. Ребро шатнулся в сторону, пропустив Рину – она будто и не заметила его, – а сам прижался к стене сбоку от двери. Рина встала по центру комнаты, развернулась и голой рукой потянула тетиву арбалета.
