Лед шагнул на ступень. Осторожно, носком сапога, проверил опору. Почувствовал бобы, шаркнул подошвой, сметая их, лишь тогда сделал шаг.
– Забавно, – признал он. – Но отчего было просто не выстрелить? Мужичка с арбалетом, ты уснула?..
Проверяя ступень за ступенью, он шел вниз. Инжи и кроха старались не дышать.
– Любопытно, в чем состоит ваш план? Прятаться, пока я не умру от скуки?
Инжи отметил, как чисто он говорит. Красивый выговор, правильная речь.
– Довольно, мышки. Не позорьтесь, я же вас вижу. Пятки девчонки за мешком с бобами.
Парочка поднялся. Их разделяли три шага. Лед оглядел его с ног до головы, искривил губы в усмешке.
– Думаешь убить меня воротком для бочек? Ты – подлинный мастер клинка.
Инжи спросил, сам не понимая зачем:
– Скажи, Лед, как ты обхитрил нас на конюшне?
Тот выпучил глаза.
– Серьезно? Именно это тебя заботит?
– Ну, остальное-то я понял, а это – не до конца. Стоя в дверях, ты поймал болт. Задержал рукой, и он не пробил кольчугу, а только сильно ударил. Потом ты прикончил Джона и поджег сено в конюшне. Не ждал, пока разгорится, а убежал к частоколу и спрятался в тени за собачьей конурой. Смотрел оттуда, как мы обшариваем двор. Когда вспыхнул пожар, и мы кинулись на конюшню, тогда-то ты и вжарил…
– Видишь – сам все понял.
– Кроме одного: почему пес не залаял? Ты убил его без единого звука – как?
– Я убил пса?.. – удивился Лед. – О чем ты, старик! Я люблю собак. Не убил, а прикормил мясцом.
– Мясцом?
– Именно.
– А Льдом тебя почему зовут? Говоришь, любишь собак. Значит, не такой уж и Лед, верно? Теплится в душе огонек… Я-то знаю, приятель: каким бы ни был человек, а все ж найдется в нем оттепель. Не бывает таких, чтобы совсем без любви…
– Я Лед потому, что родом с Севера, – отрезал враг. – Довольно болтовни. Скажи, в каком мешке мужичка. Избавь меня от лишнего труда.
– Отпусти крошку, – попросил Инжи.
– Развлечешь – отпущу.
– Песенку спеть, что ли?
– Убей себя. Этим вот воротком.
Инжи поднял к глазам заостренную спираль.
– Вот этим?
– Именно.
– Себя?
– Не меня же.
– Не надо!.. – крошка Джи сорвалась с места и, к ужасу Парочки, подбежала ко Льду, схватила ручонками за манжету. – Пожалуйста, не надо! Отпустите нас!
Лед удивился не меньше, чем Парочка.
– Ты просишь меня?
– Очень прошу!
– Я убил твоих родителей. На случай, если ты не поняла.
– Я знаю. Пожалуйста, не убивай дядю Инжи!
– Тебе-то что до него?
– Он… хороший!
Лед поднял глаза на Парочку:
– И что же в нем… Аааа!
Едва он отвел взгляд от крохи, она впилась в его ладонь. Повисла на плоти, сцепив челюсти, как бойцовый пес. Лед выронил кинжал, а Парочка кинулся на него. Пнул в голень, сбил с ног, швырнул спиной на ступени. Врезал кулаком под челюсть, голова откинулась – Парочка ударил воротком в кадык. Острие вошло в ступень – Лед успел оттолкнуть руку Инжи. Фонарем, который все еще сжимал в кулаке, огрел Парочку по затылку. Горящее масло брызнуло на шею, Инжи взвыл от боли, а Лед отбросил лампу и схватил его за шею. Разогнул руку, отодвинул от себя. Резким движением стряхнул девчушку. Инжи дотянулся и ткнул Льда воротком в щеку – на этот раз попал, острие вошло прямо в рот, оскаленные зубы залились кровью. В тот же миг Лед приложил его о стену.
В глазах померкло, Инжи упал на лестницу. Попытался подняться, но сумел лишь встать на четвереньки. Неуклюже, как черепаха, пополз вверх, к открытой двери… Лед поставил сапог ему на спину.
– Я согласен с тобой: воротком можно убить. Смотри, как это делается.
Он взял Парочку за волосы, запрокинул голову. Глаза невольно закатились, и вверху, в открытом проеме двери Инжи увидал нечто неожиданное: силуэт коренастого парня. Парень хватался рукой за дверной косяк, а в другой руке держал…
Арбалет тявкнул, выпустив болт. Льда швырнуло кубарем по лестнице. Он упал на спину, болт торчал в боку, краснея от крови. Пару вдохов Инжи смотрел на него, надеясь увидеть, как тело обмякнет. Но Лед напрягся, дернулся, перекатился на живот, подобрал под себя руки…
Инжи не ждал, пока он встанет. Вместе с крошкой Джи взлетел по лестнице, выбежал в прихожую, захлопнул дверь подвала, задвинул засов.
– Спасибо, друг, – сказал стрелку и лишь теперь разглядел его лицо.
То был Мэтт. Он выглядел жутко: щеки и шея, и кисти рук распухли от ожогов, одежда висела черными лохмотьями. Однако парень держался на ногах. За его спиной стояла Рина. Входная дверь была распахнута, ветер нес в прихожую снежную крошку.
– Кто-то еще остался?.. – спросил Мэтт.
– Мы остались. Знаешь, приятель, это больше, чем я надеялся.
– Что теперь делать?
– Уходить, конечно. Только… Подождите во дворе.
Инжи Прайс зашел в зал. Тело Ребра было приколочено к полу пятью болтами: руки, ноги, живот. Обойдя его, Инжи зачерпнул углей в камине и щедро рассыпал по ковру. Сорвал штору, бросил у двери подвала. Облил маслом и тоже сыпанул углей. Подобрал пару кинжалов, сунул за пояс, а метательный нож – в рукав. Когда вышел во двор, трактир уже полыхал ярким пламенем.
Они раздобыли лишь двух лошадей – выпрягли из фургона. Лошади с конюшни разбежались, жеребец Льда бы слишком свиреп – страшно подступиться. Инжи с крошкой сел на одну, вторая досталась Мэтту и Рине. Молча скакали пару часов, пока над лесом не забрезжил рассвет.
– Дальше вместе нельзя, – сказал Инжи.
– Вместе легче, – ответила Рина.
– Ты думаешь, Лед погиб?
– Нет.
– Он расскажет своим, что спаслось четверо. Они станут искать. У четверки вовсе не будет шансов, а порознь – хоть какая-то надежда.
– Поехали с нами, – сказала Рина крохе.
– Я хочу с дядей Инжи.
– Мы позаботимся о тебе, малютка.
– У вас только один конь, он троих не вынесет, – рассудительно молвила Джи, а когда Парочка улыбнулся, добавила: – Ты хороший. Хочу с тобой.
Он не показал, что обрадовался ее словам.
Дальше скакали вдвоем – на юг, пока Мэтт и Рина свернули на запад. Несколько часов кроха молчала и всхлипывала, а Инжи болтал без умолку о том, о сем – старался заставить ее забыть ужасы ночи. Потом понял свою глупость: разве забудешь такое!..
– Ладно, – сказал крошке, – сегодня все было плохо. Очень плохо, спору нет. Как ни крути, все равно дрянь. Но поверь мне: дальше будет лучше. Все у нас наладится, клянусь усами.
