И вдруг Новичок рявкнул:
– Цель на башне! Залп!
Зычно, четко, будто офицер перед строем. На долю секунды даже поверилось, что за его спиной стоит рота лучников с натянутыми тетивами.
– Гы-гы! – гоготнул арбалетчик.
Хрипло булькнул, когда стрела пробила ему шею, выронил оружие и повис мешком в бойнице.
– Ты что?.. – ахнул другой.
– Залп! – повторил команду Новичок.
Стрела свистнула над площадью, влетела в темень бойницы и, судя по сдавленному стону, нашла свою цель. Лишь теперь Ней увидел Чару: она стояла в боковом тупике, на груде бочек (хороших бочек, ничего дурного не скажешь!) и накладывала на тетиву новую стрелу. Арбалетчики не заметили ее, увлекшись охотой на шаванов. А вот она с возвышения видела их отлично!..
– Спешиться, – приказал Новичок. – Окружить.
Никто не стал спорить. Все подчинились – это действительно был лучший маневр. Пешие стражники махали алебардами во все стороны, чтобы не дать шаванам приблизиться. Но их было трое, а шаванов – пятеро, сложно уследить за всеми. Вот Ней улучил миг, нырнул под алебарду и срубил мечом древко, а вторым ударом – и руку стражника. Тот рухнул, обливаясь кровью. Двое остальных вжались спинами в створку ворот и стали отбиваться с той яростью, какую придает отчаяние. Один выбил меч из руки ганты, другой чуть не снес голову Нею.
– Гурлах, на землю! – рявкнул Новичок. – Стрелок – цель у ворот!
Гурлах присел, но Колдун попался на линию, и стрела вспорола ему бедро. Вторым выстрелом Чара исправила ошибку. Стражник выронил алебарду, получив стрелу в плечо. Ганта схватил раненого и толкнул прямо на второго стражника. Тот невольно опустил алебарду, и ганта заколол его кинжалом. Гурлах издал победный клич и потянул засов. Чара спрыгнула с бочек, зашагала к воротам. Каждые пару шагов она пускала стрелу в бойницу башни, чтобы не дать последнему арбалетчику высунуться. Конь Чары шел следом, без слов понимая волю наездницы.
Ней бросился ей навстречу, а ганта и Гурлах уже отперли ворота и взбирались в седла.
– Отставить! – хлестнул окриком Новичок. – Колдун и Гурлах, вскройте башню, добейте последнего стрелка.
– Какого черта?
Это спросил Колдун, и Новичок глянул на него в упор, и на миг показалось, что сейчас он скажет: «Приказы не обсуждаются». Неймир не удивился бы, случись оно так. Но Новичок пояснил:
– Из башни он будет успешно стрелять нам в спины.
Колдун помедлил. Он не хотел выполнять приказ Новичка, все нутро его восставало. Но все же признал разумность довода. Припадая на раненую ногу, доковылял до двери, провел рукой по поясу, а затем приложил ладонь к замку. По железу пробежали искры, что-то хрустнуло, затрещало. Колдун кивнул Гурлаху, и тот саданул в дверь ногой – она легко распахнулась. Гурлах вбежал в башню и вскоре выбежал, стряхивая кровь с клинка.
– Теперь уходим, – сказал Колдун поспешно, пока Новичок не отдал этот же приказ.
* * *
Когда отряд прискакал на место встречи, Хаггот, Косматый и прочие выпучили глаза. Было чему удивиться: Колдун залит кровью, Гурлах едет на одном коне с гантой, и главное – ни к чьему седлу не приторочен мешок золота!
– Я оторву башку любому, кто спросит, что случилось! – прошипел Колдун. – И всех зажарю живьем, если мне сейчас же не обработают рану!
– Но, Колдун, – осторожно сказал ганта, – в моем отряде нет знахаря. Бейдар умел врачевать, да только остался в пыли под Мелоранжем.
– Сточи вас Червь, кретины! Хоть перевязать вы можете?!
– Я могу, – Хаггот выступил вперед.
Он помог Колдуну слезть с коня, бережно усадил на землю. Осмотрел рану.
– Вроде, нестрашная… Только надо перевязать хорошенько…
– Я о том и прошу, осел!
– Тогда нужно снять штаны…
– А, чтоб вам!..
Колдун выл от боли, пока Хаггот сдирал ткань с распоротого бедра. Потом шаван откинул штаны, положил ногу Колдуна на свернутое одеяло, промыл вином и принялся бинтовать. Когда повязка прикрыла рану, боль поутихла и стала слабее злобы. Колдун свистящим шепотом подозвал Новичка.
– А ну, иди с-сюда! Ответь-ка мне, с-сволочь, что это было?
– Прошу тебя конкретизировать вопрос. Какие события имеешь в виду? Чем я заслужил нелестный титул сволочи?
– Ты командовал Чарой так, будто сразу знал, что она на бочках.
– Верно, знал.
– Уж не потому ли, что сам посоветовал ей встать там?
– Это тоже верно. Я нашел эту позицию весьма выгодной для обстрела и предложил ее нашему единственному и лучшему стрелку.
– Но ты заметил чертовы бочки еще при въезде в город! Может быть, уже тогда знал, что все обернется дерьмом?
– От тебя, Колдун, ничего не утаишь. Я предвидел дерьмо с той минуты, как увидел Лаксетт, поскольку бывал в нем и знаю тамошние порядки. Всякий уважающий себя богач держит на крыше гонг. Стоит кому-то подвергнуться ограблению, как поднимается тревога, и ворота запираются. Наша миссия имела большие шансы кончиться провалом, о чем я и предупредил тебя вчера.
– Но ты не сказал про гонги! Почему?
– Все прошлые твои вопросы имели свойство риторических. Быть может, и теперь у тебя есть готовый ответ?
Хаггот как раз завязал бинт узлом. Колдун злобно оттолкнул шавана и привстал на локте:
– Ты, тварь, нарочно завел нас в ловушку! Знал, что она будет, но не предупредил, а сам готовился! Хотел показать, какой ты крутой командир? Какой, значит, находчивый в трудный момент?! Хотел занять место ганты Бирая?! Так запомни: мне срать на то, кем ты был раньше! Командовал ты вонючей ротой, гребаным полком или всей, Праматерь ее за ногу, императорской армией! Здесь ты – мой солдат, и выполняешь мой приказ, и делаешь то, что нужно мне! Прикажу лизать мой зад – будешь лизать, иначе сдохнешь!
Колдун сплюнул и перевел дух. Сказал ровнее, отчего прозвучало гораздо более грозно:
– А теперь приведи мне хоть один довод за то, чтобы оставить тебя в живых. И молись своим богам, чтобы довод оказался убедительным.
Новичок огладил бородку и ответил своим красивым, бархатным голосом:
– Полагаю, ты найдешь мой довод крайне убедительным. Ты прав: я – хороший командир, и легко ориентируюсь в трудной ситуации. Но я подверг отряд опасности вовсе не затем, чтобы доказать это. Моей целью было, – он понизил голос до лукавого шепотка, – заставить тебя снять штаны и отложить их в сторону.
Колдун исказился в лице. Рванулся, попытался схватить штаны с блестящим поясом, но Новичок шагнул к нему и ударил сапогом прямо в челюсть. Колдун рухнул, лишившись чувств.
Новичок огляделся. Все до единого рты были раскрыты, глаза – выпучены. Он сказал Хагготу:
