– Почему кричат мое имя, а не его?
– Кричат о том, кого видят.
– Слава Янмэ-ээээй! – надрывалась толпа.
Мире следовало бы радоваться. Знают люди или нет, но она-то знает: переговоры с Мораном – ее триумф. Спасенный Мелоранж – груз, упавший с души.
Мира думала об интригах.
– Почему никто раньше не сказал мне о восстании?
Северянин не всегда считал нужным отвечать. Он молчал, а карета въезжала на Дворцовый Остров. Мост был так запружен людьми, что, казалось, войско Бэкфилда снова штурмует Дворец. Они даже не сразу заметили эскорт императрицы, до того были заняты единственной целью – прорываться к воротам. Гвардейцы потеснили людей, те прижались к перилам, давя друг друга, и с руганью сомкнулись, едва экипаж проехал. «Это мое место! Я был перед тобой, баран!..»
Мира думала о восставших крестьянах. Похожи они на эту толпу? Или еще хуже – голодней, озлобленней? А если и да, то что же? Они – простые маленькие люди. Ориджин прошел сквозь них к своей власти, как сейчас я проехала экипажем. Им ли стыдится – или нам?..
За воротами толпа перетекала в многохвостую очередь. Десять обменных будок плотно окружала стража, пропуская людей по одному. Остальные бранились, упираясь в скрещенные копья. За кордонами копейщиков Мира увидела шерифа Фаунтерры, а с ним и леди-бургомистр. Велела остановить.
– Ваше величество, поздравляю с блестящим успехом! – леди Аланис сделала изящный реверанс. – Столица празднует ваш бескровный триумф. Надеюсь, вы довольны встречей?
Мира пожалела, что послала волну из поезда. Лучше бы вернулась без предупреждений – не пришлось бы захлебываться в волнах лицемерия.
– Встреча прекрасна, благодарю вас. Я вижу, и ваши успехи заслуживают восторга. Ярмарка весьма оживленна, не так ли?
– Мои успехи – плод находок вашего величества. Горожан влечет возможность повидать Дворцовый Остров и шанс купить бумажную елену за семь глорий серебром. Посетителей больше, чем во все прошлые годы. Доходы огромны – сорок тысяч золотом за один первый день.
– Глядите, как бы остров не затонул под грузом монет! – сострил шериф. – Готовьте лодку, ваше величество!
Мира поморщилась:
– Непременно… Леди Аланис, ответьте мне… вы знали о крестьянском восстании?
– Да, ваше величество.
– Почему не сказали мне?
Аланис Альмера последней стала бы откровенничать с Мирой. Вопрос был глуп и преследовал единственную цель: выплеснуть горечь. Аланис ответила:
– Ваше величество, зачем оно вам?! Мужики-бунтари – забота солдат и констеблей, а не вельможных дам! Я сама предпочла бы не знать, лишь по случаю услыхала.
Раскланявшись с нею, Мира двинулась по ярмарке.
Всюду бурило и кипело. Продавалось все и отовсюду, со всех концов света, из лесов и городов, болот и гор. Примерялись сапоги и кафтаны, развертывались платки, блистали зеркала, смотрелся на просвет фарфор, пробовались на мозолях клинки, раскрывались луковицы часов, напяливались на нос очки, шумно с причмокиванием пилось наперстками вино, столь же шумно вдыхались запахи чаев и кофейных зерен… Голова раскалывалась от шума, вспоминался топот ордынских коней.
– Ваше величество, я скажу лишь одно слово: поздравляю! – банкир Конто протиснулся меж солдат эскорта. – Нет, простите, одним никак не обойтись! Ярмарка во дворце – гениальный ход; бумажные деньги со скидкой – полнейший триумф! Люди тратят их намного охотней: и из-за скидки, и потому, что не чувствуют цены бумажек. Умом понимают, но на чувствах – нет. Расстаться с золотом намного трудней, чем с бумагой!
– Я не предвидела этого, – устало выронила Мира. – Просто хотела ввести в оборот ассигнации.
– Притворюсь, что не расслышал. Больше не говорите этих слов! Ваше величество – мастер финансов. Никому не нужно слышать обратного!
Триумф… Вопрос латания дыр в казне, над которым она столько билась, теперь, похоже, решен. Хватит денег на ремонт рельсовых дорог, на выпуск ассигнаций, на восстановление полков Серебряного Лиса… Даже на налоговую реформу, о которой Мира до сих пор боялась думать всерьез.
Мире следовало радоваться. Пусть хотя бы устало, вполсилы. Она не спала прошлую ночь. Весь день в поезде мечтала уснуть, но ночью вместо сна явились мысли… Кайр Джемис рассказал о восстании все, что знал. Как путевские лорды потрошили закрома своих крестьян. Как фуражиры Алексиса довершали дело. Как сборщики налогов выжимали все соки по приказу Дрейфуса Борна…
– Говорят, бунтари зовут себя Подснежниками. Я не видел, но слыхал, что они привязывают цветы к древкам копий.
– Зачем?
– Показать мирные намерения. Доказать, что хотят не боя, а переговоров… Ваше величество, поверьте моем опыту: если полста тысяч вооруженных парней выходят на поле – что бы они ни говорили, бой наверняка состоится.
Слова вертелись у нее в голове, звучали вновь и вновь, по кругу. Следовало бы радоваться… Да-да.
– Фашше феличшестфо! Какое шчастье!
Министр двора, а с ним министр путей и глава торговой гильдии.
– Вы фернулись со фстречи с этими дикарями, чудовищами. Вы совершенно жифая! Праздник, праздник для фсех!
– Поздравляю ваше величество, – скинул шапку глава торговцев.
– Слава Янмэй, – поклонился министр путей.
Министр двора приплясывал на месте от радости.
– Глядите: ярмарка – подлинная феерия жизни! Фсе еще лучше, чем я обещал вам! Не хватает лишь оркестра, но он будет уше очшень скоро! Минутка – и зазвучит музыка!
– Ярмарка крайне прибыльна, – басил торговец. – По нашим прикидкам, общий доход за все дни составит…
– Ах, зачшем! Не мучайте ее величшестфо финансофой ерундой! Она – девушка. Жшизнь девушки – красота и праздник, а не арифметика!
– Вы слыхали о восстании Подснежников? – спросила Мира. Поочередно поймала взгляд каждого.
– Ремонтные бригады из Южного Пути докладывали о крестьянских волнениях, – сказал министр путей.
– Купцы в Южном Пути испытывали трудности с приобретением продовольствия, – сказал глава гильдии.
– Почему никто из вас не сказал мне?
– Вам было так трудно… – шепнул министр путей. – Я боялся лишний раз потревожить…
– Боги, фаше феличшестфо, зачем это нушно! Крестьянский бунт – не праздник, а скука. Жшизнь девушки не долшна быть скукой!..
Мира думала о невидимом. На нее смотрят сотни человек – праздник, слава Янмэй, здравие величеству! Никто не видит, как она зла, расстроена, измучена… И у нее нет даже права возмущаться этому: она сама, как и весь ее двор, не заметила страданий сотни тысяч подданных. Можно ли после этого ждать хоть какого-то внимания к себе?
– Мы слыхали, что ваше величество открыли счет в банке Конто, – господа Фергюссон и Дей выхватились из толпы. – Для нас было бы честью и радостью, если бы вы соблаговолили открыть счет и у нас. Если только ваше величество подпишет контракт об открытии счета, мы немедленно предоставим вам кредит в пятьдесят тысяч эфесов для беспроцентного использования.
