Однако Деда упоминание Абсолюта не лишило спокойствия.
– Чужая душа – потемки, – отметил северянин. – Сложно судить наверняка, чего захочет либо не захочет герцог. Но будь я на его месте, наверняка пожелал бы узнать, чьи руки держат идово оружие. А также – что изображено на схеме, которую видел Инжи Прайс.
Марк отмахнулся.
– На схеме, наверное, был способ говорить с Предметом. Либо – место, в котором Абсолют спрятан. Но какая к чертям разница, если схема сгорела?! Нет от нее толку!
– А кто владеет синей бандой и Перстами, и Абсолютом? Сможешь ли ответить?
– Да какая разница! Ты вообще не понимаешь ситуации! Есть смысл искать преступника, если потом сможешь арестовать его и отдать под суд. Но этого злодея не победить никак! Дед, я видел в Запределье, как целый форт исчез в никуда! Понимаешь, что такое форт? Стены, башни, казармы! Был – и не стало, только яма на том месте! И это сделал еще не Абсолют! И форт, и Предмет, который его уничтожил, были для злодея разменной монетой. Абсолют же – подлинная ценность. На что он тогда будет способен с Абсолютом? Какая армия, какие кайры его остановят?! Неважно, кто Хозяин Перстов. Лучшее, что может сделать герцог, – это приготовиться стать его вассалом. И как можно быстрее убраться из столицы.
– Как ты из Алеридана? – уточнил Дед.
– Не вижу ничего плохого в нашем бегстве. Лично мне спокойней с каждой милей пути, прямо дышится легче. А тебе – нет?
– Думаешь, он испытает свой Абсолют именно здесь, в Альмере?
– Отчего нет? Когда сожгли Эвергард, вышло очень эффектно: испугались все, кто должен был. А грохнуть прямо столицу – скверная идея: где же потом править? Я думаю так. Едва Хозяин Перстов изучит Абсолют и научится с ним говорить, как выберет какой-нибудь заметный город и сровняет с землей. После этого в Поларисе воцарится новый император… Или Праотец, или бог – уж не знаю, какой титул он выберет. А у герцога будет выбор: сбежать на Север и не показывать носа, либо преклонить колено перед богом-императором. Ну, или принять героическую, но идиотскую смерть.
– Хм…
Дед поскреб щетину на шее, минутку поразмыслил.
– Припомни, Ворон: рассказывал ли я тебе историю про глухого слугу?
– Мне кажется, ты уже все истории на свете рассказал.
– А была ли среди них та, что про глухого слугу?
– Ну-уу… Как шиммерийский богач нанял тугоухого парня. Велел ему подмести двор, а слуга вместо этого покрасил дом. Вышло очень здорово, и хозяин его наградил… Ты об этой истории?
– Да, Ворон. Я тогда забыл сказать, но теперь обращу твое внимание: такая история могла случиться лишь на Юге. В Первой Зиме, коль тебе велят мести двор, – ты метешь, пока не станет чистым, как зеркало у барышни. Велят покрасить дом в полоску – красишь, и именно в полоску. Велят отобрать кость у здоровущего голодного пса – идешь и отбираешь. А ноешь и жалуешься только в одном случае: если твой лорд приказал тебе ныть и жаловаться.
Марк поморгал, навел резкость, присмотрелся к Деду повнимательней – не шутит ли? Отнюдь. Старик выглядел предельно серьезным.
– Ты хочешь сказать, нам следовало остаться, разыскать синюю банду и отнять Абсолют?
– Я хочу сказать, северяне не прощают невыполнения приказов. А изо всех причин невыполнения суровей прочих карается трусость.
– Если твой дом загорится, ты останешься внутри, чтоб доказать смелость, или выбежишь из огня?
– Я попробую его потушить.
– Ну, и туши, коль умеешь! – вызверился Марк. – Останься и туши, сколько угодно! Вот только я не заметил с твоей стороны возражений, когда покупал билеты на поезд.
Северянин ткнул чимбуком Марку в нос.
– Послушай-ка, Ворон. Не люблю говорить о себе, но будет польза, если ты кое-что узнаешь. Есть у меня правило: не возражать и не спорить. Спор – дело пустое. Нет толку переубеждать кого-нибудь. Гораздо полезнее – согласиться и поддержать человека, дать ему раскрыть характер, проявить свои черты в полной мере. Общаясь с тобой, Ворон, я так и поступал: позволял делать то, что свойственно твоей натуре.
– И что же ей свойственно, позволь узнать?
Дед пожал плечами:
– Трусость.
– Я – трус?! Из-за того, что остерегаюсь Абсолюта?!
– Ты был трусом всегда, сколько тебя знаю. Что бы ты ни делал, всегда поступал с оглядкой на кого-нибудь, кто сильней тебя. На владыку, на герцога Эрвина, на банду… Делая что-нибудь, ты думаешь сперва: «Понравится ли это герцогу?», а уж потом: «Правильно ли это?» Ты не верил, что сможешь вернуть Предметы, но все же взялся за дело – поскольку герцог настаивал. Ты хотел искать убийцу Адриана – и, возможно, нашел бы, если б рискнул пойти своим путем. Но ты прогнулся перед герцогом – и взялся за поиск Предметов.
Марк хотел возразить, но Дед не дал ему слова.
– Затем какое-то время ты думал, что достояние украл сам герцог. Но отказался от версии, когда я напугал тебя. Скажешь, что услышал мои аргументы – может, и услышал. Но не они тебя убедили, а страх передо мною и герцогом. Потом мы встретили синюю банду – и снова испуг определил твое поведение. Именно тогда, когда мы впервые так близко подобрались к врагу, ты отказался от преследования – потому лишь, что враг страшен. И наконец, теперь ты принял решение ехать в столицу – от ужаса пред словом «Абсолют» и схемой на человеческой коже. Страх, Ворон, – вот кто руководит тобою.
– Не ждал от тебя, – с обидой выронил Марк.
– Ты – простолюдин, – продолжил Дед. – Тебе нужен хозяин, такова природа черни. Адриан обидел и унизил – но ты все же выполнил его приказ. Жизнь без хозяина страшила больше, чем самый сильный господский гнев. Герцог Эрвин – враг Адриана, косвенно повинный в его смерти. Однако теперь ты служишь ему – поскольку не можешь обойтись без господина. Твой самый главный страх – не сильный и опасный человек, а свобода. Любого лорда, сколь угодно грозного, ты сумеешь задобрить и расположить к себе. Но что делать, когда задабривать некого? Вот где кроется настоящий ужас.
Ворон молчал, не находя слов от обиды.
– Не строй иллюзий, будто я раскрыл тайну, – сказал Дед. – Мужики всегда таковы, и это не секрет ни для кого, кроме самих мужиков. Я долго наблюдал за тобою, пытаясь понять: за что так ценил тебя Адриан, а теперь ценит герцог Эрвин? Думается, я нашел ответ. В отличие от прочих мужиков, ты сделал страх шпорами для разума. Сумел так организовать свою душу, что ужас не парализует тебя, а заставляет мыслить быстрее, тоньше, гибче. Твой ум отчаянно мечется в поисках спасения – и всегда находит его. Где дворянин гордо принял бы свою судьбу, там ты, мужик, будешь хитрить до последнего, лишь бы вывернуться из когтей страха. Вот потому ты способен на многое.
– Если ты хотел унизить меня, – выдохнул Марк, – то, тьма сожри, достиг цели. А если надеялся таким вот особым способом похвалить, то благодарю покорно, но что-то я не оценил.
