Когда кубки наполнились терпко пахнущим вином, Минерва заговорила.
– Все вы, находящиеся в этой комнате, помогли мне из венценосной куклы превратиться в настоящую правительницу. Хотя бы на треть настоящую – а это очень и очень много. Вы столь сильно помогли мне, что мой успех – большею частью ваш успех. Весенняя ярмарка, ввод в оборот бумажных ассигнаций, налоговая реформа – за этим стоите вы, лорд Виаль, и вы, господин Морлин-Мэй, и вы, господин Конто. Благодаря вам в казне появились средства на ремонт рельсовых дорог, а горожане вздохнули свободнее, скинув с плеч часть налогового бремени. Вы, генерал Алексис, разработали и осуществили план окружения орды, а мои триумфальные переговоры со Степным Огнем – ваша заслуга. Вы, баронет Эмбер, информировали меня обо всем важном и не давали блуждать во мраке. Порою вы опаздывали, как с осадой Мелоранжа, но в случае крестьянского бунта предупреждение явилось донельзя вовремя. Благодаря вам я сумела заранее подготовиться к любым сюрпризам, вроде явления Могера Бакли, – и не была сбита с ног, а приняла верное решение.
Мира повернулась к капитану и фрейлине, сидящим бок о бок.
– Леди Тальмир, сир Шаттэрхенд, вы сделали для меня нечто особенное. Вы поддерживали в любой ситуации, давали опору, когда она требовалась – а требовалась она, видят боги, очень часто. Без вас я отчаялась бы и сдалась. Вы не дали мне упасть без сил.
Она поклонилась своим верным соратникам и подошла к министру путей.
– Ваша же помощь, милорд Шелье, носила неожиданный характер. Вы были так беспомощны, растеряны, так жалки… И вы – янмэец, как я, от чего ваша слабость выглядела особенно вопиюще. Вы показали дно, на которое могу упасть… и у меня сразу прибавилось сил, чтобы карабкаться вверх.
Вновь оглядев гостей, она высоко подняла кубок:
– Я от всего сердца благодарна, господа, и пью за ваше здоровье и удачу. Пускай боги улыбаются вам!
Мира выпила, и они последовали ее примеру.
– Слава Янмэй! Слава Короне!
Мира кивнула слуге, чтобы подал новую бутылку. Собравшись с мыслями, заговорила.
– Мои успехи, столь заметные в контрасте с недавним бессилием, поначалу вскружили голову. Я воспринимала их, как должное, но затем… Не знаю, что именно помешало мне утонуть в самолюбовании и заставило задуматься. Усталость ли, убившая восторг; снисходительность ли герцога Ориджина, знавшего большинство моих тайн; зрелище Салема и его крестьян – людей, для которых наши игры обернулись драмой… Так или иначе, я задумалась об игре и поняла одно: все успехи доставались мне слишком просто. Сделала удачный ход, как в стратемах, – и все сработало наяву. А если не знала хода – его вовремя подсказывали. Мне по наивности казалось, что все дается с трудом, но на деле – любое достижение приходило легко и быстро. Я захотела свою армию…
Мира щелкнула пальцами – клац!
– …и явились вы, генерал Алексис, с тремя неожиданно верными мне полками. Решила разобраться в финансах – щелк! – и в моем распоряжении два лучших финансиста Короны. Пожелала загнать в тупик неугодного мне Дрейфуса Борна – клац! – и все его родичи задержаны моими солдатами. Искала способа совладать с шаванами – щелк! – и это выполнено. Все без потерь, без ошибок, без срывов… Так не бывает. Не с наивными неопытными пигалицами.
– Но ваше величество!..
Она взмахом руки оборвала протесты.
– И тогда я вернулась мыслями к черному дню гибели владыки Адриана. Нет сомнений: кто-то заставил мост под ним рухнуть; кто-то принудил шута Менсона заколоть любимого племянника. Мост не рухнул бы сам; Менсон никогда по своей воле не поднял бы руку на Адриана. Кто подстроил это? Я подозревала герцога Ориджина – особенно со дня, когда он попытался замять дело. Я избегала интересоваться ходом следствия, поскольку не ждала в отчетах ничего, кроме лжи. Планировала сперва набраться сил, обзавестись реальной властью, собственной стражей, верным войском – и лишь затем всерьез вернуться к вопросу об убийце Адриана. Но пока шла к своей цели, я присмотрелась к Ориджину и поняла: убийство владыки – не в его натуре. Герцог самоуверен и отчаянно влюблен в себя, и обожает свой образ благородного аристократа. Он верил, что честно разобьет Адриана, и не стал бы пачкать подлым убийством свои белоснежные ручки. Прагматичный человек, вроде Айдена Альмера, сказал бы, что на войне любые средства хороши. Но Ориджин всегда выбирал лишь те средства, по применении которых мог и дальше кичиться благородством. Нет, не он обрушил мост и не он подрядил Менсона. А кто же?..
Повисла долгая пауза. Мира встретила взгляды каждого – и не увидела в них ничего, кроме тревожного любопытства.
– Пока я не знаю ответа. Однако один факт очевиден: некто, пока неизвестный, очень желал победы Ориджина… А также – моей коронации. Ведь мой-то поезд добрался до столицы без затруднений! И ни одного покушения на меня, ни одной опасности для жизни – кроме тех, которым я сама себя подвергла… Некоторое время я полагала, что таинственный злодей хотел только помочь Ориджину, а моя коронация – случайный побочный эффект. Однако потом я стала замечать свои до странности легкие успехи…
Мира подошла к столу для стратем и взяла с поля искровую фишку.
– Не быть серпушкой, быть искрой… Моя прошлая мечта – еще одно свидетельство детской наивности. Искровою фишкой тоже движет рука игрока – ровно так же, как и серповой! С каждым своим достижением я все отчетливей чувствовала на себе чужие пальцы. Игрок вел меня к успеху. Игрок не хотел видеть на троне куклу Ориджина. Трон должна была занимать эффектная, блестящая, славная искровая фишка… подвластная игроку, конечно.
Она подбросила на ладони костяной кругляш с золоченной молнией. Положила на столик и взяла откупоренную бутылку.
– В контексте этого меня очень сильно стали интересовать мотивы людей, помогающих мне. Ваши мотивы, господа. Любой из вас – кроме, пожалуй, леди Лейлы – мог продать свои услуги герцогу Ориджину и получить больше денег, славы и уверенности в будущем, чем на службе у императрицы. Но вы стали помогать мне. Почему?
Минерва вновь пошла вдоль круга гостей, наполняя кубки. Но в этот раз смотрела не на руки, а в лица.
– Леди Лейла, ваши мотивы я знаю. Я выяснила их при первой же встрече и не имею причин сомневаться. Вы свободны ото всяческих подозрений.
Фрейлина даже не моргнула. Ничего другого она не ждала.
– Благодарю, ваше величество.
Мира шагнула к следующему в кругу.
– Капитан Шаттэрхенд, в вас я также не сомневаюсь. Вы честно выполняли свою работу, оберегая меня точно так же, как прежде берегли Адриана.
– Служу Короне, ваше величество.
Гвардеец коротко кивнул. Кажется, он не до конца понимал, куда клонит Минерва.
– Альберт Виаль и Франк Морлин-Мей… Вы неожиданно много сделали для меня. Я упекла вас в темницу, естественной была бы злость и обида с вашей стороны, а не чистосердечная помощь… Потому я тщательно изучила ваши нравы и родословные, и нашла в них мотивы поступков. Вы, лорд Виаль, – софиевец, уроженец Южного Пути. Вам ненавистен герцог Ориджин, покоривший вашу родную землю. Не диво, что вы покинули пост министра, едва Ориджин получил власть: не страх двигал вами, а презрение.
