– Стэтхем нарушил дворцовый протокол. Ему не следовало этого делать.
– Ваше величество, примите присягу ваших верных воинов. Ни о чем больше не прошу.
Дело идет к вечеру, на улице мороз, а полки эти – в пяти милях от дворца… Ехать куда-то, мерзнуть… Зачем? Ради пустых слов, которые ничего не стоят? Я согласна играть комедию в тепле и сытости, но на морозе – увольте. Да и скоро вечер… Мой вечер!
– Генерал, обратитесь в секретариат. Вашу просьбу запишут в протокол и внесут в мои планы.
– Ваше величество… – военный покачал седой головой и не нашел, что еще сказать.
– Имеете другие вопросы?
– Никак нет… – он поклонился. – Служу Янмэй Милосердной.
Развернулся на каблуках и зашагал к двери. А тот ехидный внутренний голос сказал: ставь кавычки, Минерва. Только что ты говорила голосом государственной машины. Не притворяйся человеком. Бери слова в кавычки.
Мира ощутила, как от стыда загораются щеки.
– Генерал, постойте. Простите меня. Я еду с вами.
Внеплановый выезд из дворца вызвал замешательство среди машинных шестеренок. Командир караула, оба секретаря, церемониймейстер и помощник министра двора один за другим заявили протест: «Ваше величество не должны…» Но открыто задержать ее никто не посмел. Карета императрицы промчала по Дворцовому мосту в сопровождении наспех поднятого лазурного конвоя.
Час дороги до казарм Мира спрашивала себя: зачем я еду? И находила лишь один ответ: для очистки совести. Чтобы не пришлось потом вписать бездушие в длинный реестр своих недостатков. Иных причин для поездки не было. Присяга – точно такая же формальность, как все прочие дела императрицы. Конечно, лорд-канцлер уже запланировал присягу в своем графике, и устроит ее, согласно традиции, прямо на Дворцовом острове. Мире достаточно было подождать – и полки пришли бы к ней сами… Но нет, она мчится за город по морозу, откладывает ужин и начало вечера, а что самое скверное – даже не догадалась прихватить с собой вина. И все потому лишь, что ее попросил никчемный солдафон, проигравший войну. Глупо, Минерва. Не царственный поступок.
Однако час миновал, и вот она стояла на плацу спиной к казармам, а перед нею маячило императорское искровое войско. Точнее – его остатки: неполных три полка из бывших когда-то пятнадцати. Зимой легендарная алая пехота выглядела до смешного невзрачно: бурые телогрейки, темные плащи, красные – лишь нашивки на рукавах, да еще поблескивают кровью очи в копьях, остриями торчащих в небо. Армия выстроилась тремя большими квадратами: впереди каждого – гвардейские роты под гербовыми знаменами, за ними искровая пехота, в тылу стрелки, по флангам узкими колоннами легкая кавалерия. Из глоток солдат взлетают облачка пара, кони всхрапывают, переминаясь с ноги на ногу.
Мира взошла на помост, за нею стеной встала четверка лазурных рыцарей. Знаменосец поднял на мачту личный императорский вымпел, горнист протрубил сигнал. Войско затихло, окаменело, уставилось на владычицу тысячами глаз. Мира осознала: она понятия не имеет, что делать. Как же плохо без протокола!.. Когда его нет, все идет вкривь и вкось. Что теперь говорить? Откуда солдаты вообще узнали, что нужно построиться? Серебряный Лис послал вперед вестового?..
– Как это делается, генерал? – тихо спросила Мира.
– Ваше величество могут ничего не говорить. Я отдам приказ, полки зачитают присягу: сперва офицеры, а рядовые повторят за ними. Потом все отсалютуют и трижды крикнут: «Слава Янмэй». Вам стоит ответить: «Служите верно». Больше ничего.
Ну, конечно. И как сама не догадалась? Ничего не делать, молчать с величавым видом. Этим навыком я уже овладела.
Мира кивнула, соглашаясь. Генерал почему-то не отдал приказа: глядел на нее и ждал. Чего? Наверное, нужно сказать: «Начинайте?»
Она открыла рот, чтобы выронить слово, – но не смогла. Странное чувство сбило ее. Чем-то особенным, непривычным дышала эта минута. Нерешительность генерала, хмурые солдатские телогрейки, могильная тишина над плацем – даже кони забыли шевелиться!.. Все по-особому. Не так, как должно.
Мира присмотрелась к лицам солдат. Скользнула взглядом: один, другой, четвертый, двадцатый… На каждом будто лежит отметина: усталость ли, траур, горечь – не понять… Но в любом случае не то, что следует. Мира ждала увидеть тысячи молодцеватых болванов – ведь так положено по протоколу.
Вопрос сам собой вылетел изо рта:
– Что с ними, генерал?
– Ваше величество знают. Эти полки понесли тяжелые потери, которые до сих пор не восполнены. Потому подразделения построены неполным составом.
– Я не об этом… Солдаты выглядят… правдиво.
Звучало глупо, но Мира не смогла найти иного слова. Правдиво – именно так.
– Воины помнят, что ваше величество сделали для них.
Предала? Отдала под власть лорда-канцлера? Забыла об их существовании? Краска бросилась в лицо.
– И что… я сделала?
– Ваше величество знают: рискнули собой ради их спасения. В одиночку пошли на переговоры к мятежнику, чтобы заключить мир. Не сделай вы этого, началась бы безнадежная битва. Большинство моих солдат легло бы в могилы.
Мира захлопала ресницами. Такого точно нет в протоколе! Генерал не должен был говорить этих слов. Солдаты не должны так думать. Все это – не по правилам!..
– Воины!.. – крикнула Мира и осеклась. Она хотела переубедить их. Сказать: все чушь. Сказать: забудьте. Заорать: присяга – формальность, разве вы не видите? Все вокруг – театр, не верьте ничему, не будьте дураками!
– Воины!.. Я…
Что же ты скажешь, Минерва? Я – марионетка лорда-канцлера, вашего врага? Я – безвольная пьяница? Я ничего для вас не сделала, я кукла, не верьте мне, не смотрите так, будто я что-то значу?
Нет, не то. Близко, но не в точку.
– Верные воины Короны!.. Я, ваша императрица…
Снова осеклась.
А солдаты ждали продолжения. Ловили каждое слово. Даже белые облачка выдохов стали реже.
Я не хочу нести за вас ответственность!!! Вот оно! В яблочко, Минерва. Умница.
Она глубоко вздохнула. Сглотнула комок, судорожным кашлем прочистила горло.
– Воины Короны. Вы бились за Адриана. Я буду до смерти благодарна вам. Вы сделали для меня больше, чем кто-либо. Вы сражались за Адриана.
И я недостойна принимать у вас присягу. Вот еще один факт для этой правдивой минуты.
– Для меня честь – говорить с вами. Вы – гордость Империи. И я хочу…
…прикинуться чем-то вроде настоящей императрицы? Не опозориться сильней, чем уже успела?
– Я хочу принять присягу отдельно у каждой роты, чтобы увидеть все ваши лица.
Обернувшись к генералу, она запоздало спросила:
– Это можно устроить?.. Так делается?..
