– Во имя Короны и Севера… – начал лорд-канцлер, Аланис ввернула:
– Во славу Янмэй и Агаты!..
– Ради дружбы между землями Империи… – Ориджин подмигнул ей, передавая слово.
– …и ради всеобщей любви к собакам, – подхватила Аланис, – объявляем гонки…
– …открытыми! – вскричал лорд-канцлер.
Приняв возглас за сигнал к старту, три из четырех упряжек тут же рванули с места, лишь альмерская осталась стоять.
– Нет, нет! – Ориджин замахал флажком. – По слову «старт!»
Но псов было не остановить – они уже вовсю сверкали пятками, швыряя снег в лица наездников.
– Не стойте, езжайте, езжайте! – Аланис накинулась на гонщика под гербом Альмеры. – В погоню!..
Альмерские доги – сильные, но спокойные – стали вальяжно набирать скорость.
– Ленивые твари!
Аланис хлестнула ближайшего пса, как коня. Но песий нрав – не конский. Вместо бежать быстрее, дог рванул к Аланис, чтобы укусить. Нарты опасно накренились, грозя опрокинуться.
Ориджин, видя это, завопил:
– Ааа! Не бегите ко мне! Ненавижу песьи слюни!..
Явно сказано на потеху толпе, и толпа пришла в восторг:
– Да, хватай его! Куси северянина!..
Сообразив, что делать, Аланис побежала вдоль трассы. Доги погнались за нею и набрали скорость в нужном направлении. Девушка отскочила в сторону, нарты промчались мимо и унеслись следом за соперниками, что уже вырвались ярдов на двадцать. Дворяне восторженно апплодировали. Мира смеялась, прижав к губам ладошку.
– Видите, ваше величество, – сказал баронет Эмбер. – А вы не хотели идти!..
– Откуда знаете, что не хотела?
– Я же планирую ваш день. Десять-тридцать: начало сомнений. Десять-сорок-пять: разгар мыслей о вреде праздности. Одиннадцать-ноль-ноль: акт самопожертвования – мучительный выход на гонки.
– Сударь, вы флиртуете со мною?
– Пытаюсь погасить вашу очень-очень злость.
– Да, благодарю за напоминание! – Минерва смерила баронета предельно суровым взглядом. – Я очень зла. Дайте мне свободы, сударь.
– Простите, ваше величество. Мне думалось, вы любите графики.
– Отчего вы так считали?
– А как можно их не любить? Графики – самое приятное в жизни. Обожаю их составлять. Если бы кто-то составлял графики для меня самого, я был бы вдвое счастливее.
– Вы шутите, а я серьезна!
Но в этот самый миг псы Нортвуда ошибочно бросились за «зайкой» Ориджина, и две своры смешались в кучу-малу. Упряжка Альмеры налетела на них сзади. Лишь нарты Короны избежали хаоса и помчались вперед.
– Вы улыбаетесь, ваше величество, – отметил баронет Эмбер.
Он и сам улыбался: янмэйские ямочки темнели на щеках.
– Вы несносны, сударь! Слушайте мой императорский указ. С завтрашнего дня освободите мне никак не меньше трех часов в сутки!
– Зачем?! – удивился баронет.
– У меня множество личных дел, чтобы вы знали!
– Каких же?
– Это переходит всяческие рамки!
– Согласен, ваше величество. У императрицы появились личные дела – недопустимо! Перечитайте дневники Янмэй – там между строк сказано, что такого не бывает.
– Да, верьте или нет, но у меня тьма личных дел!
Минерва растопырила пальцы. Между большим и указательным она видела, как нортвудец и кайр растаскивают псов за задние лапы. Между мизинцем и безымянным леди Аланис металась в бешенстве, а лорд-канцлер тайком от нее хохотал. Мира загнула мизинец:
– Так, для начала…
Пьянство.
– Нет, этого я вам не скажу.
Загнула безымянный: планы против лорда-канцлера.
– Нет, это тоже тайна.
Средний палец: изучить финансы, чтобы не быть круглой дурой.
– Хм… перейдем к следующему.
Указательный: разобраться в законах и договориться с судом, который зачем-то приговорил меня к смерти.
– Тоже секрет…
Так и не сказав ничего, Мира загнула все десять пальцев. Показала Эмберу кулачки:
– Видите, я полна планов! Трех часов даже мало, освободите пять.
– Признаю ваши бесспорные аргументы, – Дориан Эмбер покачал головой, – но все равно не могу. Лорд-канцлер, как видите, фонтанирует затеями и жаждет вашего в них участия. Быть может, тайная влюбленность тому причиной. Если в вашем графике появится пробел, Ориджин очень расстроится.
– И что из этого?
– В народе говорят, что Ориджин в Запределье поймал Темного Идо за бороду, скрутил, оседлал и верхом на нем вернулся домой. Не то, чтобы я верил в сказки, но все же…
– Пфф!
– Еще у него крайне острый меч, исключительно черный конь и весьма бородатый брат. Все это меня смущает.
– Вторичное «пффф!» Надеюсь, вышло презрительно.
– В первый раз было лучше.
Нортвудец с кайром, наконец, разняли своих псов и набирали ход. В упряжке Нортвуда хромал коренник, укушенный за лапу. Скоро Альмера обогнала его. Леди Аланис победно вскрикнула. Лорд-канцлер ухмыльнулся, Аланис погрозила ему кулаком.
– Они любовники? – спросила Мира.
Баронет постучал пальцем о палец. Мира поняла ответ как: «Иногда».
– Аланис вертит Ориджином?
Эмбер отмахнулся.
– Он вертит ею?
Баронет покачал ладонью влево-вправо – мол, пытается, но не слишком успешно.
– Вы все знаете?
– Лишь то, что внесено в дворцовый протокол.
– А что внесено в протокол?
– Все.
Упряжка Короны подходила к последнему повороту, капитан салютовал трибунам. Овчарки Ориджина отставали на полсотни ярдов, доги Альмеры дышали им в хвост, Нортвуд полз позади.
– Я тоже хочу все знать.
– Вам не положено, вы императрица.
– Бесстыдный дерзкий наглец!
– Я? Или лорд-канцлер?
– Скажете, снова он виноват? Вызовите его на дуэль!
– Простите, ваше величество, но что-то не хочется.
– Вы флиртовали со мной, сударь! Теперь, как честный человек, обязаны совершить подвиг! Вызовите лорда-канцлера. Заколите его шпагой. Затопчите конем. Загрызите овчаркой. Хоть бросьте в него кремовым тортом!
– Глядите!..
Уверенный в победе, капитан Шаттэрхенд ослабил внимание, и его псы проскочили поворот. Гвардеец принялся дергать их, но звери перли прямо, вывалив языки и ничего не замечая. В отчаянии он стал их лупить – без результата. Наконец, смекнул, что делать: поймал за ноги левого пристяжного и опрокинул на снег. Собачье тело послужило тормозом, нарты занесло и развернуло влево – но поздно. Упряжка Ориджина уже вырвалась вперед.
