Третья Династия Мириам подарила успех трагедии. Несколько моровых волн прокатились по стране, люди хлебнули горя полной ложкой. Казалось бы, комедия должна быть в цене: когда на сердце нелегко, помогает смех. Но гениальный драматург, чье имя теперь забыто, поступил наперекор логике и вывел на сцену трагедию. Актеры лили слезы, страдали и умирали – и публике это нравилось. Печаль и боль находили горячий отклик, ибо всем были хорошо знакомы. А зрелище того, как на сцене страдают и погибают лорды, короли, Праматери, дарило людям утешение. Все равны перед смертью, все рыдают одинаково, боль короля не легче боли мужика, а то и посильнее!..
В эпоху трагедий немало распространились бродячие театры. Часто они складывались из мещан, которых согнал с места тот самый мор, давший жизнь всему жанру. Голод и нищета владели страною, люди соглашались на все, лишь бы заработать на хлеб. Кто шел в разбойники, кто – в актеры…
Блистательная Династия Янмэй вернула на сцену действия. Империя неутомимо расширяла границы, стремительно развивалась техника. Жизнь текла быстрее, чем когда-либо. Ценились дела, а пафосные речи навевали скуку. Монолог теперь считался лишним грузом и допускался не больше двух раз в течение пьесы. Диалоги состояли из коротких и метких реплик. Все самое важное актеры старались не высказать, а передать действием. Драматические события и решительные поступки были солью янмэйского театра. Мерилом характеров – не только на сцене, но и в жизни – стали те действия, на какие человек способен, либо не способен.
Архитектура сделала шаг вперед, и здания театров стали полностью закрытыми от непогоды. Искусство резко, как никогда прежде, расслоилось на высокое и низкое. Трюкачи и скоморохи кривлялись с помостов на площадях, чернь возбужденно вопила, швыряя монетки или тухлые яйца. А богачи, дворяне, лорды посещали роскошные театры, сияющие от позолоты и искровых огней. Знаменитейшим и самым дорогим из них был Большой Коронный Театр.
Все это и много другого Мира узнала в день премьеры от леди Софии Джессики. Мира вовремя осознала, что понятия не имеет, какие порядки заведены в Большом Коронном. Наверняка, как и всюду, имеется строгий церемониал, нарушение которого чревато конфузом. Церемонийместеры тщательно осведомляли Миру о дворцовых ритуалах, но никто и не думал рассказывать о театральном этикете. Считалось, что это знание любая дворянка впитывает с молоком матери.
Минерва провела разведку и попросила леди Софию составить ей компанию в карете. Расчет оправдался: старшая леди Ориджин не замолкала ни на минуту. Полдороги она посвятила рассказам об истории искусства, а затем переключилась на более практичные вопросы. Спустя четверть часа Мира вошла в театр, вооруженная знанием обо всех мыслимых нюансах.
Нынешняя премьера – закрытая. Это значит, чт о в театре будут лишь специально приглашенные гости, как на дворцовом приеме. Охрана усилена: снаружи здание оцеплено городской стражей, внутри дежурят кайры и лазурные гвардейцы. На открытое представление любой может придти инкогнито – в театральной маске, – но сегодня это недопустимо.
Всем зрителям разосланы именные приглашения, но только неуверенные в себе бедолаги станут предъявлять их на входе. Охрана обязана знать каждого нынешнего гостя в лицо.
Императрица вольна выбрать любое время для своего появления, и оно будет трактовано как проявление характера владычицы. Придти вовремя – знак прагматичной деловитости, опоздать на десять-пятнадцать минут – гедонизм и жизнелюбие, опоздать на полчаса – желание показать свою власть. Мира приехала за десять минут до начала, проявив тем самым большое уважение к зрителям и театру.
Высокородных гостей традиционно встречают четверо актеров в масках, приветствуют изящной пантомимой. Каждый их жест наполнен смыслом, о коем леди София хотела поведать в подробностях, но была вовремя остановлена Мирой.
Поднявшись по семнадцати мраморным ступеням с именами величайших драматургов, зрители входят в фойе. Именно здесь придворные дожидаются появления императрицы. Традиция не обязывает их ждать – допустимо и занять свои места в зале. Однако полезнее для карьеры и авторитета все же остаться в фойе. Когда владычица входит туда, придворные умолкают и кланяются. Императрица не может и не должна приветствовать каждого, но непременно выделит некоторых своим вниманием: кому-нибудь скажет слово, кого-то одарит улыбкой, на кого-нибудь просто взглянет. Кого-то, напротив, нарочито не заметит. Эти знаки расположения и немилости станут предметом обсуждений в первом акте пьесы. Мира не успевала как следует все обдумать, потому выбрала нейтральную линию: поприветствовала самых знатных зрителей – герцогов Ориджина и Лабелина, братьев-Нортвудов, леди Иону, леди Аланис. Отметила, что генерала Серебряного Лиса нет среди гостей.
Из фойе полукруглая галерея ведет ко входам в партер и лестницам в ложи. Галерея украшена портретами – здесь знаменитые актеры, драматурги, композиторы и меценаты. Леди София выразила надежду, что когда-нибудь ее портрет… и тут же одернула себя:
– Я излишне размечталась, ваше величество. Не позволяйте мне этого!
На втором этаже – просторный банкетный зал. Здесь гостям предлагают приветственный бокал напитка на выбор. Добрая традиция – выпить бокал вина в честь своего любимого жанра: игристое – комедия, сладкое – мистерия, крепленое – трагедия. Так театр узнает, какой жанр более в чести у зрителей. Мира выпила сладкого, то же сделала и леди София, леди Иона выбрала трагедию. Подошло время занять место в зале.
Императорская ложа – крайняя левая, практически нависает над сценой. Отсюда отлично видно актеров, но и сам государь оказывается на виду: сцена ярко освещена, отблески огней задевают ложу. Можно задернуть одну шторку и отгородиться от зала, но если это сделать, зрители решат, что владычица ведет кулуарные переговоры. Крайняя правая ложа достается второму в государстве после императора: первому советнику либо верховному военачальнику. Сейчас, конечно, в ней восседал Эрвин Ориджин со своей альтессой. Эрвин улыбнулся через зал сестре и матери, Аланис Альмера премило поклонилась Минерве.
Остальные ложи выкуплены на сезон дворянскими родами и городскими богачами. Леди София настоятельно советовала Мире запомнить, где чья, но Мира отвлеклась на люстру. Такого колоссального светильника она не видела никогда: будто дворец из хрусталя, перевернутый и подвешенный к потолку! Мира так и не отвела от нее взгляда, пока люстра не угасла.
– Ах, начинается!.. – леди София сладко вздохнула, когда занавес пополз вверх.
– Маменька!.. – пристыдила ее леди Иона.
Начало пьесы – экспозиция – отличное время, чтобы пошептаться с соседями. На сцене пока ничего особо интересного, зато можно обсудить новости из зрительского зала: кто есть, кого нет, кто кого пригласил в свою ложу, кто во что одет. Но Мире, как и леди Софии были чужды сплетни. Очень быстро они увлеклись происходящим на сцене.
Легенда о Лиоле и Карроге – классическая мириамская мистерия.
Лиола – богиня плодородного луга, Каррог – бог вулкана. Их соседство долгие годы мучило Лиолу. Извергаясь, вулкан заливал землю лавой, сжигал цветы и травы, превращал пахучие луга в пепелища. Сколько ни просила, ни молила Лиола о милосердии, огненный Каррог оставался глух. «Такова моя природа, – высокомерно отвечал бог вулкана, – делаю то, что мне по нраву». И снова обрушивал на поля смерч из лавы и пепла.
