Затем почил владыка Адриан (да будет он счастлив на Звезде), и стараниями ее величества наступил мир. Герцог Ориджин от имени императрицы приказал удвоить усилия по поиску Предметов. Допросили всех работников станции в Оруэлле. Получили приметы нескольких бандитов, хотя и очень скверные: бородатые мужики в нахлобученных зимних шапках – все на одно лицо. Разыскали машиниста и стрелочника, которые за взятку подогнали бандитам тягач. Обоих пытали до полусмерти, но это почти ничего не дало. Не знали они никого, просто взяли деньги у бородатого типа и перегнали тягач. А после атаки поезд повел уже другой, бандитский машинист.
Осмотрели трупы нападавших, убитых гвардейцами. Обычные разбойники, каких немало на дорогах Империи: крепкие, жилистые, заросшие, вонючие. У пары нашлись каторжные метки – уже были судимы за грабеж. Имен их не выяснили, но и не беда. Ясно, что эти гады старались для нанимателя – вот его и нужно найти, а не серпушек-исполнителей.
Еще допросили лазурных гвардейцев, кто выжил после отравления. Это была непростая задача: гвардейцы – высокородные рыцари, дознаватели – мужики. Бились без толку, пока не привлекли на помощь гвардейского же капитана Шаттэрхенда – вот с ним рыцари согласились говорить. Но ничего ценного не сообщили. Бургомистр приказал – они взяли Предметы, погрузили и поехали. В дороге отравились. Капитан Уитмор требовал идти к цели без остановок; лейтенант Мейс хотел спасать раненых. Уитмор был старше по чину, но очень рано заболел и вынужденно передал командование. Мейс завел поезд в Оруэлл. Попали в засаду, атаку отбили, раненых спасли. Но вагон, к сожалению, был угнан. «Пусть ее величество скажет слово – перевернем всю Империю, найдем пропажу!» Нет причин подозревать рядовых гвардейцев: сражались они доблестно, отравились взаправду (дюжина лекарей провела осмотр). А вот лейтенантик Мейс – сомнительный тип. Какого, спрашивается, черта он остановил поезд? Спасти солдат? Да-да, конечно-конечно!.. Протекция взяла Мейса под постоянное наблюдение. Но до сих пор он ни разу не вступил в контакт с главным подозреваемым – бургомистром – так что прямых улик против Мейса нет.
Следствие тем временем шло к концу. Картина была почти ясна, а дополнило ее одно скверное убийство. По всей видимости, воду в баках поезда отравили ночью с шестого на седьмое декабря. Сделать это было легко, поскольку всю станционную стражу перебили кайры. Но вот агенты протекции оставались на вокзале. Они там постоянно дежурят и ведут учет всех подозрительных лиц. Книга с реестром наблюдений хранилась у главного станционного агента. Но только шериф собрался его допросить – как выяснилось, что этот агент мертв! Зарезан на задворках привокзальной гостиницы, а учетная книга пропала. Теперь уж точно все указывало на бургомистра. Прохвост Эшер знал, что протекция дежурит на вокзале и может дать опасные улики, вот и расправился с агентом.
Шериф с помощником взялись писать отчет, а лорд-канцлер, светлая голова, уже и сам подозревал Эшера, так что сместил его с должности и отдал шарф бургомистра герцогине Аланис Альмера. Но великий Ориджин дал промашечку: разжаловал Эшера, но не арестовал, дожидаясь улик. Подлец использовал шанс и бежал из столицы. Да не в какое-нибудь загородное имение, а кораблем на Юг, аж в Дарквотер! Оттуда теперь поди его достань! Но рано или поздно ее величество доберется до Дарквотера, потребует вернуть злодея, а с ним вместе вернутся и Предметы – никаких в том нет сомнений.
Закончив обвинительную речь, Ферфакс потер ладони и подытожил:
– Вот так-то, Марк. Ступай теперь, доложи его светлости: следствие проведено по наилучшей мерке, а обвинение прочно, как гранит.
– Благодарю, – ответил Ворон.
Взял папку и ушел, оставив Ферфакса в растерянности. Тот ожидал, что Марк по своей привычке съязвит, поглумится, что-нибудь поставит под сомнение. Но Марк не видел причин сомневаться. Все сказанное было правдой: Ферфакс глуп, и, как многие тупицы, совсем не умеет врать.
Во время беседы Дед не проявил никакого любопытства: сидел себе, закатив глаза, мурлыкал в усы – кажется, воображал, будто играет на дудке. А вот Внучок живо заинтересовался следственной работой. Едва вышли, спросил:
– Выходит, бургомистр виноват? Что скажешь, Ворон?
Дед его отчитал:
– Что должен знать, то тебе скажут. А что не должен, о том не спрашивай: от лишнего знания никто не стал счастливее.
Марк же ответил мягко:
– Понимаешь, Внучок, сшить дело против кого-нибудь – нехитрая наука. А вот разобрать его по ниточке и понять, как по правде все было, – это уже задачка.
– Так что, не Эшер виноват?
– Может, и Эшер. Все против него, кроме двух странностей. Точнее, кроме трех.
– Каких таких странностей?
– Первой, второй и третьей.
Внучок почесал затылок. Дед ухмыльнулся в усы. Кажется, ответ ему понравился.
* * *
От аптеки осталась груда обугленных балок, припорошенных снегом. Черный просвет в строю уличных зданий – как гнилой пенек среди здоровых зубов. Едкий запах гари до сих пор тянулся по ветру.
– И зачем ты позвал меня сюда?
– Здравствуй, дружище Элиот! – воскликнул Марк, раскрывая объятия.
Аптекарь остановился спиною к пожарищу. Но все же не выдержал, глянул через плечо, скис.
– Мы не друзья, Марк. Просто я продаю яды, а ты вешаешь отравителей. Только поэтому мы знакомы.
– Вижу, ты не в духе, – Ворон обиженно насупился.
– По-твоему, я должен радоваться?
– Ну, ты жив-здоров, встретил давнего… хм… хорошего знакомого…
Элиот мрачно хохотнул:
– Нет, ты правда думал, что я запою от счастья?!
– Э-ээ… Ты мог бы спеть под дудку – мой друг Дед хорошо играет…
Элиот сплюнул в снег и ткнул пальцем себе за плечо:
– Вот это, дружище, была моя аптека. Мой хлеб и мое жилье в течение двадцати лет. Но как-то ночью один выродок поджег ее. Я спал и не слышал, как он влез. Чудом не угорел, спросонья выбежал на снег в одних портках! А три дня спустя меня схватили молодчики, вроде тебя, швырнули в подземелье и принялись допытывать. Был у меня яд? Кому продал? Почему сгорела аптека?! Всю душу мне вымотали, только на той неделе отпустили. И тут являешься ты – какого черта? Я ваши рожи крысиные уже видеть не могу!..
– Хм… – Марк пригладил волосы, поправил воротник. – А мне думалось, я мужчина привлекательный. Даже иные дворяночки клевали…
– Да пропади ты пропадом!
Несчастный аптекарь рванулся уходить, но Ворон поймал его за рукав.
– Эй, приятель, постой. И что же ты сказал крысиным мордам?
– Вот у них и спроси.
– Я тебя спрашиваю. Причем, заметь, по-дружески. Пока что.
– Вот народец… – буркнул Элиот сквозь зубы. – Никому я ничего не продавал. Ночью влезли и унесли, потом подожгли аптеку. Примет не знаю, никого не видел. Даже звуков не слышал – очень тихо работали. Проснулся от дыма, а их уже след простыл.
