Лорд-канцлер отвечает не сразу, с каким-то колебанием:
– Я здесь не ради него, а ради вас.
Он протягивает Мире конверт.
* * *
Хозяйка гостиного двора «Дом с плющом» сползла по лестнице в общий зал. Там царила пустота и холод: камин зажгут только вечером, в людный час. А сейчас – утро, будь оно проклято.
Хозяйка прошла между столов, ведя пальцами по столешницам, чувствуя, как растет в душе привычное, ежедневное омерзение. Столы темнели пятнами – и старыми, и свежими. Марта вчера не вытерла их, хотя должна была. В дальнем углу смердело кислятиной – кажется, там кого-то вывернуло. Или Марта пролила дешевое пиво – его запах не особо отличается от блевотины. К одному столу присохли огарки вчерашних свечей. Какой тьмы лепить их к столешнице? Какой тьмы Марта дала одним гостям целых четыре свечи? Одна свечка на двух человек – неужели сложно запомнить?..
Утро – чудовищное время суток. Тело не видит ни единой причины просыпаться, вылезать из постели. Нет в жизни того, ради чего стоило бы. Каждое утро хозяйка продирает веки, вытаскивает себя из-под одеял, волочит вниз по лестнице, в зал с заплеванными столами и смрадом кислятины… Здесь холод и отвращение разрывают пелену сна. Презрение к собственной жизни бодрит лучше, чем любое умывание.
Хозяйка зашла за стойку, сняла с крючка и накинула на плечи свою знаменитую шубу. Она – из меха чернобурки. Местные пьянчуги считают, что шуба выглядит очень царственно. Они даже притихают, увидев чернобурку на плечах хозяйки… Шубе двадцать лет, она едена молью, стирана, подрана, подпалена. С тем же успехом хозяйка могла носить на плечах несвежий собачий труп. Она укуталась в мех, и гадливость сдула остатки дремоты. Достала из-под стойки нюхательный табак, растерла щепотку меж пальцев, затянулась. Утро…
На стойке хозяйка увидела передник и пыльные, в разводах, стаканы. Марта не протерла их вечером, только помыла – точнее, смочила наспех. Вот и кадка с водой: за ночь грязь осела на дно, а засаленная губка на плаву показывает спину, как тюлень.
– Марта, – с тоскливой злобой буркнула хозяйка.
В прежние годы дочь была тем мотивом, что заставлял хозяйку вставать по утрам. Полсотни эфесов стоит обучение в дешевом пансионе, двести-триста – в терпимом. Нужно откладывать два золотых в месяц, и за десять лет соберется достаточная сумма… Просыпайся, сползай вниз, протирай стаканы, наливай пойло, пинай лентяйку-повариху, торгуйся на базарах, грызись с постояльцами, развлекай пьянчуг, экономь дрова и свечи, носи дохлую чернобурку – неделю за неделей, год за годом – и складывай монеты в сундучок в подвале. Когда-нибудь придет время, и…
Теперь сундучок служил не целью, а только частью ежедневной рутины. Хозяйка и сама уже не помнила, когда перестала верить. В то, что хоть когда-нибудь сможет скопить двести эфесов. В то, что двести золотых или тысяча, или все богатства Фаунтерры смогут переделать дочку.
Хозяйка взяла со стойки стакан и передник, принялась протирать один другим. Пить с утра нельзя: от этого снова потянет в сон, к тому же, не хочется радовать Хенка. Старый осел приповадился являться каждое утро, пропускать стакан самого мерзкого вина, жрать глазами хозяйку и петь соловьем о старых добрых временах. Приходил спозаранку, чтобы застать ее одну, и все говорил про «встарь», уверенный, что это доставит ей удовольствие. Ухажер выискался.
– Никакого вина с утра, – сказала себе хозяйка.
Нашла кувшин с черной бурдой, которая вчера являлась чаем, налила в чашку. Выпила. Желчная горечь, зато бодрит. И можно вообразить себе, будто это – кофе. Когда-то хозяйка развлекалась такими глупостями…
В дверь постучали. Рано он приперся сегодня. Послать к чертям?.. Или вылить на голову чайную бурду, а тогда уж послать?..
Снова раздался стук, и она крикнула:
– Входи уже, олух старый!
Дверь открылась. Вошел отнюдь не Хенк. До такой степени не Хенк, что хозяйке захотелось протереть глаза. На пороге возник высоченный парень в гвардейском шлеме и синем плаще, отороченном мехом, под плащом была пластинчатая броня. На поясе парня висели два клинка; короткий, судя по рукояти, – искровый. Воин пригнулся, чтобы миновать притолоку. Следом вошел еще один.
– Господа, простите, – сказала хозяйка, – кухня еще не работает, а моя выпивка вряд ли вас удовлетворит.
– Мне по вкусу очень разная выпивка, – ответил девичий голос, – но я здесь не ради нее.
Воины расступились, давая проход барышне. Большеглазая, белокожая, одновременно холеная и измученная.
– А я тебя помню, – сказала хозяйка.
И тут лицо гостьи, когда-то прежде виденное, сопоставилось в уме с другим лицом – со страниц «Голоса Короны». Хозяйка моргнула:
– Простите, ва…
Гостья вскинула руку, прервав извинения. Один из воинов запер дверь, а девушка подошла ближе.
– Леди Лейла, я хочу с вами поговорить.
– О чем?..
Хозяйка спросила – и тут же озлилась на себя за бестактность. Следом пришла злость на гостью: зачем она явилась? Что ей делать в этой дыре?!
– Что вы пьете? – спросила гостья.
– Премерзкую дрянь, – ответила хозяйка.
– Позвольте попробовать.
– Вам?..
– Мне.
Хозяйка налила девице полстакана бурды. Та выпила, не скривившись.
– Я думала, оно крепче.
– Крепкого с утра не нужно.
– Вероятно, вы правы.
Гостья помедлила.
– В прошлый раз вы приезжали, чтобы уличить Айдена Альмера, – сказала хозяйка. – Похоже, вам это удалось. Что привело вас теперь?
– Предлагаю вам место моей фрейлины.
Хозяйка моргнула несколько раз, машинально вытерла руки передником.
– Простите?..
– Я хочу, чтобы вы стали моей фрейлиной.
– Я?..
– Вы.
Отвращение к себе вдруг стало невыносимо острым, вгрызлось в кожу, как тысяча червей. Какой тьмы ты это делаешь, янмэйское отродие?! По-твоему, это смешно??!
– Имею право отказаться? – хрипло спросила хозяйка.
– Да, миледи.
– Могу ли все обдумать?
– Да, миледи. Но… – голос гостьи затвердел. – Мы с вами знаем, чем окончится размышление. Вы будете колебаться до тех пор, пока ожидание не станет для меня унизительным. Тогда я уеду, а вы останетесь. В дороге я пожалею о том, что вы отказались. Вы же будете жалеть об этом сегодня и завтра, и все остальные дни, что проведете… – девица сделала красноречивую паузу, – здесь.
– Быть может, – медленно произнесла хозяйка.
– Предлагаю избежать этого. Ответьте сразу, не раздумывая.
– Вы знали меня около десяти минут, ваше величество.
