Когда кормилица попыталась помешать, Миранда рассекла ей щеку, бросила истекать кровью, а сама вернулась к колыбельке. К счастью, на крик няньки прибежали стражники. Буквально чудо спасло сына мореплавателя. Фарадею пришлось взглянуть правде в глаза. Но отказываться от любви он не собирался.
То была середина семнадцатого века. Покончив с Лошадиными Войнами, Империя дышала полной грудью. Расцветало мореплавание, строились могучие галеоны, навигаторы осваивали южные широты. Открывались университеты, Фаунтерра хвастала первыми печатными станками. Магистры изучали повадки новой, чуть ли не божественной силы — искры. Механики строили искровые машины, инженеры искали способы передавать искру на расстояние. Наука торжествовала, вера в прогресс росла день ото дня. Наука должна справиться и с безумием, — думал маркиз Фарадей, — нужно лишь сосредоточить усилия.
Пятеро маститых лекарей, которых он пригласил для консультации, сошлись во мнении: леди Миранде не помочь, медицина бессильна. Маркиз и не ждал иного. Он сказал:
— Я пересек Топи Темных Королей под парусом. Я прошел пролив Волчьи Челюсти при сильном боковом ветре. Я вел шхуну с командой из четырех человек, среди которых один был ранен. Я точно знаю: нет ничего невозможного. Вопрос только за ценой. Назовите же свою цену, господа лекари.
Так и проверяются люди. Двое клюнули на наживу:
— Дайте тысячу эфесов, и мы постараемся что-то сделать.
Двое предпочли честность:
— Плати, не плати — какая разница? Боги отняли рассудок у леди Миранды. Деньгами богов не подкупишь.
А вот последний лекарь — магистр Райли — был истинным человеком науки. Он ответил так:
— Я знаю лишь то, что ничего не знаю о безумии. Могу пообещать лишь одно: я кое-что узнаю. Дайте деньги, место и время на исследования — и я попробую заглянуть под завесу.
Фарадей доверился ученому. Магистр Райли настоял на том, чтобы жена маркиза наблюдалась в специальной лечебнице. Поскольку подходящих лечебниц тогда не существовало, ее пришлось открыть. За бесценок магистр приобрел крохотный островок в море Мейсона. На нем, в старом форте, он и расположил лечебницу. Кроме леди Миранды, магистр привез на остров и других душевнобольных. «Чем больше материала для наблюдений, тем быстрее движется наука», — объяснил он маркизу. В помощь себе магистр взял нескольких ученых, две дюжины слуг и горстку охранников. Форт наполнился жизнью.
В отличие от шарлатанов, обещавших быстрое исцеление, магистр Райли никуда не спешил. Возможно, исцеление леди Миранды и вовсе не было его главной целью: как подлинный ученый, он прежде всего стремился к познанию. Потому львиную долю времени занимали наблюдения. Магистр смотрел за душевнобольными, вел с ними беседы, затевал игры, призывал их рисовать, сочинять стихи, рассказывать сказки. В каждом слове и действии пациентов магистр видел диковинные проявления болезни. Тщательнейшим образом сортировал их, упорядочивал, записывал. Впоследствии одних выводов, сделанных им, хватило на три основательных книги.
Но к лечению как таковому магистр Райли подходил с большой осторожностью. «Разве можно действовать наобум, не имея знаний? Я был бы дикарем, а не лекарем, если бы так поступил!» Лишь на третьем году он очень мягко и аккуратно начал применять кое-какие процедуры. Соблюдая чистоту исследований, магистр не пробовал все методы сразу. Испытывал один на протяжении нескольких месяцев, отслеживал и записывал результат, оценивал его как «недостаточно удовлетворительный, но познавательно ценный», и лишь тогда пробовал новое лечение. Если вдруг, чудом, леди Миранда пойдет на поправку, магистр хотел точно знать, какая процедура стала тому причиной.
По крайней мере, одного результата он добился: больная поняла, что «голосов» не слышит никто другой, и что все пугаются, если она говорит о них. Потому, когда Фарадей навещал ее, леди Миранда шептала:
— Не расстраивайся, любимый! Они совсем редко говорят со мной, и очень тихо, я едва слышу. Скоро совсем перестану слышать, и магистр позволит мне вернуться домой…
Магистр Райли добавлял:
— Заметны улучшения, милорд. До исцеления, конечно, далеко, но иного и не следовало ждать. Путь науки труден.
Маркиз с большой неохотой уезжал один. После его отъезда голоса брали свое, леди Миранда делала нечто непонятное и пугающее. За нею следили и не давали в руки железа, так что она царапала себя ногтями и вопила: «Выпустите их, выпустите!» Иногда рисовала свои фантазии: змей, ползущих из женского лона; младенца, к шее которого ниткой пришита собачья голова…
Георг Фарадей верил в прогресс, верил магистру Райли и, главное, отказывался верить, что Миранда безнадежна. Он всегда принимал за чистую монету эти слова о «заметных улучшениях» и возвращался в имение, полный светлых надежд.
Спустя девять лет великий мореплаватель умер от сердечного удара. Свой последний час он встретил с улыбкой: «Мы победили… Милая скоро вернется домой…» Леди Миранда тоже осталась по-своему счастлива. На сообщение о смерти мужа она дала ответ:
— Не лгите мне. Они говорят, что Георг жив-здоров. Они лучше знают.
Любовь, безумие и вера в науку победили ужас смерти. Этою поэтичной точкой заканчивает историю жизни Фарадея всякий, кто берется ее пересказать.
Меж тем один прозаический факт рассказчики упускают из виду. После смерти маркиза прекратилось финансирование лечебницы. В старом форте на островке жило на тот момент шестеро лекарей с дюжиной помощников, три десятка слуг и охраны, а также два десятка душевнобольных. Все они, особенно последние, остались никому не нужными и лишенными средств к существованию. Магистр Райли обратился за поддержкой в Университет Фаунтерры и лично к министру науки. Его спросили:
— Каковы успехи за девять лет?
— Собрана масса крайне ценных сведений, — сообщил магистр.
— А леди Миранда? Ее можно вывести в свет и не перепугать всех дам до полусмерти?
Магистр еще не отвык от честности:
— Результаты недостаточно удовлетворительны…
— Тогда какой смысл в финансировании? Вы не получите ни агатки.
То же он слышал от каждого вельможи, к которому обращался. Зачем кормить хромую лошадь? Зачем лить воду в дырявую бочку?..
Когда он вернулся в лечебницу с пустыми руками, один из помощников сказал:
— Магистр, позвольте-ка я попробую.
И уехал, а спустя три месяца вернулся с дюжиной новых пациентов и сундуком серебра.
— Как тебе это удалось?! — поразился Райли.
— Магистр, вы видели хоть раз, чтобы кто-то, кроме маркиза Фарадея, навещал своих больных родичей?.. Предлагайте людям то, что им нужно, и они заплатят. Вы предлагали развитие науки и призрачные надежды на исцеление. Но люди согласны платить за другую услугу: отдать нам безумного родича и больше никогда его не видеть. Избавление от мороки — вот наш товар.
Магистр Райли был прежде всего человеком науки. Если дают деньги и материал для исследований, то не все ли равно, из каких мотивов? Магистр с головой нырнул в работу, а помощник — история не сохранила его имени — разъезжал по Империи, вылавливал слухи о богатых безумцах, встречался с их родичами, сеял намеки… Райли был стар и умер много раньше помощника, который теперь возглавил лечебницу. Научная слава заведения, и прежде сомнительная, со смертью Райли вовсе угасла. История великого Фарадея и его безумной жены сделалась чистой поэтикой, достоянием певцов и собирателей легенд. А за лечебницей утвердилась весьма прагматическая репутация: имеешь проблемы с больным родичем — напиши в заведение Райли.
