По мере раздумий леди Ионы, каждое ее самообвинение находило много подтверждений. Да, она любит мужа недостаточно: о том говорил и Эрвин, и пленный Джоакин. Да, она слишком подвержена гордыне, чересчур склонна судить и винить: разве не она так много критиковала Эрвина, пока тот не разъяснил свой план? Да, она слишком крепко верит в звучные абстракции, вроде справедливости, чести, закона — потому на живых несовершенных людей часто глядит свысока. И нет, Иона никогда не считала себя жестокой, но… рожденная в Первой Зиме, воспитанная кайрами, разве могла она полностью избежать фамильного порока?
Леди Иона видела лишь один выход — измениться и стать лучше. Дальнейшие конфликты с мужем породят череду взаимных унижений, о чем противно даже думать. Искать себе оправданий и перекладывать вину — ее понятия о чести не допускали такого. Перекроить графа Виттора согласно своему разумению — сама эта мысль выдает сильнейшую, непростительную гордыню. Нет, возможен лишь один путь: работать над собою.
И тут Иона встретила нежданное препятствие: никто и никогда не учил ее тому, как быть хорошею женой. Имея перед глазами брак родителей — почти идеальный, полный взаимной любви и уважения, — она не задавалась подобным вопросом. Ее замужество, казалось Ионе, непременно будет таким, как у матери — собственно, каким же еще? Но вот ее брак зашатался, и причину Иона видела в себе, и требовала от себя срочных изменений. А как же стать лучшей женою? Хорошая супруга — какова она?
Иона привыкла жить, руководясь тремя уроками. Первым было воспитание, полученное в воинской среде. Оттуда пришли понятия о чести, нерушимости данного слова, твердости решений и жизненных позиций. Второй урок — личный пример матери. Глядя на леди Софию, Иона узнала, что женщине можно и даже должно витать в облаках, быть чуждой прагматизма и посвящать себя тонким предметам, вроде искусства, красоты и счастья. Третий урок предоставил пансион Елены-у-Озера. Наставницы убеждали: леди должна быть умна, высоко образована, сведуща в стратегии и политике, способна справиться с ролью землеправителя. Что же получалось в сумме? Выходило непрактичное мечтательное существо, притом упертое, как кайр, требовательное, как правящий лорд, и надменное, как принцесса крови. О, боги! Какому мужчине может понравиться такое?!
Иона мучительно нуждалась в совете.
Можно было спросить самого Виттора. Но тогда она признала бы, что совершенно не умеет быть супругой. Этот вариант Иона оставила как крайнее средство.
Родители и брат, кузен и подруги — слишком далеки. Иона обратилась к кайру Сеймуру:
— Что вы знаете о супружеском долге? Я имею в виду, со стороны женщины. Если уж говорить прямо, то — как стать хорошей женою?
Воин не сразу понял вопрос:
— Вы о чем, миледи? Какой-такой женою? Кому стать?..
Уразумев, что речь о самой Ионе, Сеймур разразился словесным потоком. Иона с его слов выходила лучшею из женщин, живущих на свете, ее достоинства невозможно перечислить, а становиться еще лучше ей ни в коем случае нельзя, ибо тогда она превзойдет Праматерь Агату и тем самым совершит святотатство.
Иона обиделась:
— Я спрашивала вас, кайр, со всею серьезностью и ждала прямого честного ответа. Коль вы неспособны обойтись без насмешек — что ж, найду иного советчика. Я велела привезти Джейн. Где она?
Воин попытался убедить Иону, но добился только еще большего гнева. Наконец, он сдался и сменил тему:
— Миледи, Джейн нет в Уэймаре. Она вернулась в Первую Зиму.
То было странно. Иона тут же забыла обиду и принялась за подробный расспрос. Узнала вот что. Компаньонка Ионы Джейн, пострадавшая от издевательств Мартина Шейланда, была помещена в лечебницу и отдана под наблюдение лучшего лекаря Уэймара. Он занимался девушкой два месяца, не жалея ни сил, ни снадобий. Наконец, он убедился, что телесные раны девушки зажили, а душевные — затянулись настолько, чтобы не причинять острых страданий. Лекарь сообщил об этом кастеляну Уэймарского замка, и тот хотел забрать Джейн в обитель графов Шейланд. Джейн наотрез воспротивилась — что можно понять. Кастелян выдал ей денег на проживание в хорошей гостинице либо на проезд в столицу, к леди Ионе. Вот тут произошла странность: Джейн села в корабль и отбыла в Первую Зиму. Вполне естественно желание девушки повидать родителей. Но морской путь в Ориджин сейчас опасен: Беломорье удерживает мятежный граф Флеминг. А Джейн никогда не славилась смелостью, однако избрала именно море.
Встревоженная Иона потребовала:
— Сеймур, отправьте в Первую Зиму голубя, узнайте…
— Виноват, миледи: в замке сейчас нет подходящих голубей.
Это было не менее странно, чем поведение Джейн.
— Как их может не быть? Осенью я привезла с собою сорок северных голубей. Неужели мы истратили всех? Разве так много писем послано в Первую Зиму? Разве оттуда не присылали новых птиц?
— Миледи, птичник утверждает, что расход голубей был высок. Многих отправили, полдюжины замерзли в январе, еще дюжина умерла от птичьего недуга. А новых голубей не подвозили из-за мятежа Флеминга.
— Пошлите курьера в Первую Зиму через Южный Путь. Пускай доставит мое письмо для Джейн, и пусть затребует голубей. Нельзя лишаться связи с Первой Зимою!
— Будет сделано, миледи. Позвольте также запросить военного подкрепления.
— Сеймур, вы задались целью изрядно удивить меня? Вы этого добились уже новостью о Джейн, ни к чему дальше стараться. Зачем вам военная сила?
— По неизвестной мне причине ваш лорд-муж нарастил гарнизон замка и довел до трех полных рот.
— Вот он и сделал то, чего вы хотите: усилил нашу оборону. К чему еще воины?
Сеймур прочистил горло.
— Миледи, герцог Эрвин Ориджин поставил передо мною задачу: обеспечить вашу защиту даже в случае нелояльности графа Шейланда. Он выделил мне достаточно мечей, учитывая тогдашнюю численность уэймарского гарнизона. Но теперь она выросла, и…
— Сеймур, я запрещаю это! Мы жестоко оскорбим мужа подобным недоверием!
— А я и не доверяю ему, миледи. Однажды он почти переметнулся к Адриану. Теперь освободил насильника и убийцу. Миледи, три дюжины свежих мечей обеспечат…
— Довольно, это непотребный разговор! Мой долг — доверять мужу. Узнайте о Джейн и доставьте птиц. Более ничего!
Кайр ушел, оставив Иону в смятении. Почему Виттор стягивает силы? Какая опасность грозит Уэймару, и отчего муж молчит о ней? Ответ был мучительно прост: Виттор не верит Ионе. Отсюда и солдаты, и молчание. Но Виттор ли в том виноват, или сама Иона? Это же она постоянно упрекала его, ставила под вопрос его решения, учинила ему чудовищную проверку — с пузырьком Мартинова снадобья. Конечно, он опасается ее. А кто бы не стал?
В душевном порыве она хотела было отослать Сеймура и кайров, остаться одна. Но поняла, что тем самым расстроит двух дорогих людей: и самого Сеймура, и Эрвина. Кроме того, воины нужны для присмотра за Мартином, в чье выздоровление сложно поверить. Иона оставила Сеймура в покое и направила мысли на совершенствование себя.
