— Ты счастливчик! Счастливчик! — повторяла она, выпустив Джо из объятий. — Тебя в колыбельке все Праматери перецеловали! Третий раз уж я думала: конец тебе. А ты снова целым вывернулся!
Джоакин не смог удержаться от бравады:
— Да не так и сложно было. Всего лишь договориться с Ионой, а я-то их агатовскую натуру уже вдоль и поперек изучил. Сказал пару нужных словечек — и вышел на свободу.
— А деньги-то, деньги вернули?..
— Все до монетки! И еще доплатили!
— Вот же! Прав был Хармон-пройдоха: ты с благородными — как родной.
Джо мотнул головой:
— Я им такая же родня, как кот гусыне.
Всякий правильный путевец отмечает радость трапезой: чем сильней радость — тем больше снеди, чем искренней счастье — тем дольше застолье. Потому Джо, Луиза и остальные просидели в харчевне до поздней ночи и объелись так, что с трудом выползли из-за стола.
А следующим днем отправились на рынок торговать.
То был для Джоакина необычный опыт. Да мало сказать — необычный. Переворот в его жизни — это вернее.
Доселе он упорно причислял себя не просто к воинам, а к воинам-дворянам, и, согласно сословному нраву, презирал всяческую торговлю. Никогда и ничего не продавал, если сам покупал — то без споров, платил сколько сказано. На купцов смотрел свысока, как пес на крысу, и чем успешней был купец, тем больше презрения вызывал в душе Джо. Ведь неудачливый торговец скоро разорится и пополнит собою ряды батраков да подмастерьев, но купец успешный будет дальше упорствовать в своем порочном деле, еще и передаст навыки детям!
Однако теперь в нем крепли новые взгляды, замешанные на разочаровании в лордах и любви к простому люду. Торговка Луиза представляла собою существо, весьма далекое от лордов и близкое к простонародью. Когда она предложила: «Идем со мной на базар», — Джо не нашел причин для отказа.
И вот они очутились на рыночной площади — той самой, которую давеча поверг в хаос вол по кличке Темный Идо. Последствия его темного деяния были устранены, лотки и прилавки стояли опрятными рядами, накрытые пестрыми навесами от непогоды. Вся скотина смирненько кучилась у коновязи, охраняемая констеблем, собакой и свежесколоченной изгородью.
Управитель рынка давно знал Хармона Паулу, легко вспомнил и Луизу. Они быстро получили место и принялись расставлять товар. Луиза прибыла из Земель Короны и привезла, конечно, то, что легко купить там и сложно здесь: стекло, фарфор, чай, столовые приборы. Все это она разместила на прилавке согласно заветам Хармон. Вперед все яркое, зазывное, диковинное — оно хуже продается, поскольку дорого, но внимание притягивает. Во второй ряд самое ходкое: товар среднего качества и невысокой цены, Хармон звал его «почти такое же». Спросит покупатель: «Почем вот это прекрасное зеркало, что стоит спереди?» — а продавец ответит: «Это зеркало прямо из Фаунтерры, стоит елену. Но есть почти такое же за три глории!» Товар этого сорта разбирают быстрей всего — очень манит покупателя выгода. Хуже ведь ненамного, разница почти незаметна, зато какая цена! Но самое дешевое, бросовое, выкладывается по бокам прилавка, на околице. Кладется прямо в ящиках, беспорядочной кучей — этот товар все равно не притягивает взглядов. Однако время от времени продавец ставит над ящиком табличку с личиком Праматери Глории — значит, любой предмет в ящике стоит всего глорию. Тогда в покупателях просыпается жадный интерес, они начинают рыться в товаре, надеясь отыскать подлинный шедевр ценою в одну монету. Не найдя его, все равно что-нибудь покупают — пока рылись, приглядели что-то, жалко выпустить из рук.
Как при Хармоне, так и теперь Джо не вникал в премудрости расстановки. Он понял свою задачу просто: называть цену, брать деньги, следить, чтоб ничего не сперли. Встал подле Луизы, скрестив руки на груди, свысока озирая простор. Поначалу покупателей было немного, Луиза успевала сама, и Джо только смотрел. Первым его чувством было удивление. Луиза не умела писать, потому и не делала ценников на товарах, но каким-то чудом помнила стоимость каждого изделия! Только спросят — сразу есть ответ! То было поразительно, он не верил ушам!
— Как ты все помнишь?
— Поторгуй с мое — узнаешь.
Но затем пришла озадаченность. Луиза часто говорила: «Почти такое же», и продавала товар из второго ряда. С высоты своего роста Джо не видел мелких деталей, но однажды заметил кое-что и возмутился:
— Постой, где ж это — почти такое же? Тарелка ж кривая! И по ободку вся эмаль облезла.
Покупатель отнял у Луизы тарелку, поглядел в ребро, убедился.
— Благодарствую, молодой человек.
— К вашим услугам, — поклонился Джо.
Другому Луиза всучила «почти такой же» кувшин: красивый, стеклянный, для дворца сделанный! Право слово, сама владычица пила бы из него, да только возникла при дворе мода на золото, а на стекло ушла — вот и сбывают. У покупательницы вспыхнули глаза, однако Джо привлек ее внимание:
— Считаю своим долгом отметить: здесь присутствует трещина.
— Где?
— Непосредственно здесь, от вас не видно из-за ручки. Вы поверните вот так…
— О, боги!
— Да это ж не трещина! — вскричала Луиза. — Это след от спайки! Когда делают искровой машиной, то всегда такой след! Где искра ударила — там будто царапина.
— Ваша правда, — вздохнула мещанка, — но выглядит точно как трещина. Стыдно будет на стол поставить… Прошу прощения…
В минуту затишья Луиза накинулась на Джо:
— Ты что творишь, идов помощник?!
— Не вижу возможности обманывать людей. Если вижу изъян товара, то прямо говорю.
— Святые боги! Не смей пугать покупателей, слышишь? У них свои глаза есть на лице! Пускай ими смотрят, а ты помалкивай!
Тут подошел усатый тип в камзоле, похожий на дворецкого, потребовал чаю для своего господина. Луиза подала ему латунную банку с павлином на крышке, из середины первого ряда:
— Для вашего лорда прямиком из Шиммери! Выращен в долине Львиных гор, собран белокровными девицами, высушен золотым солнцем Юга. Понюхайте — не забудете всю жизнь!
Дворецкий скрутил крышку, приподнял край салфетки и нюхнул. Ветерок донес аромат чая и до Джоакина — поистине, запах был прекрасен.
— Сколько? — сурово спросил дворецкий.
— В банке целый фунт чаю, и еще четверть фунта излишка. Шиммерийцы всегда пакуют с перевесом, такая у них традиция, чтоб щедрость показать. А цена-то всего-навсего десять глорий.
— Хм, — сказал дворецкий. Стало ясно, что его хозяин — отнюдь не из первых лордов графства. Возможно, и не из вторых.
— Имеется почти такой же, — сообщила Луиза. — Чай тот же самый, просто запакован в мешочек вместо латунки. Но вы же лорду на стол подадите не банку, а напиток, верно?
Дворецкий просиял, схватил мешочек.
