— Если они относятся к делу.
— Непосредственным образом. Что говорит кодекс Ольгарда Основателя о дворянах на войне, а точнее — в военном походе?
Впервые лорды увидели, как старческое лицо Кантора прорезалось улыбкой.
— Дворянин в военном походе приравнивается к вассалу полководца, управляющего войском. Дворянин в походе имеет те же обязанности перед полководцем, что и перед своим собственным сеньором.
— Ваша честь, в одна тысяча семьсот пятьдесят пятом году, разбирая дело о Шутовском заговоре, вы приговорили лорда Менсона к лишению дворянского звания?
— Нет, сударь. Нельзя лишить человека дворянского звания, ибо оно дается с кровью. Лорд Менсон был разжалован из адмиралов и приговорен к смерти.
— Таким образом, в декабре прошлого года лорд Менсон — все еще янмэйский дворянин — выступил в поход под знаменами владыки Адриана, — Марк зашагал вдоль сцены, железом чеканя слова. — Не имеет значения, носил ли он колпак с бубенцами, смешил ли владыку или чистил ему сапоги. Он был дворянином и выступил в военный поход! И утром, накануне решающей битвы, он нанес ранение своему полководцу. Тем самым сорвал план финального сражения и лишил Династию шансов на победу. По законам военного времени, это — предательство.
Остановившись перед Менсоном, он сказал тише:
— Вы могли пырнуть Адриана в мирное время, представить это учебным поединком и с помощью хитрющего советника избежать плахи. Но на войне такое не прощается.
Обернувшись не к суду, но к лордам, Марк провозгласил:
— Мы требуем смертной казни для военного преступника.
Зал ответил одобрительными возгласами. Когда они утихли, судья Кантор обратил взгляд на пророка:
— Вы начали опрос своих свидетелей. Кто следующий в вашем списке?
Франциск-Илиан помедлил, потирая бороду. Невозмутимый король крайне редко бывал в растерянности, но сейчас на его лице отражалась именно она.
— Виноват, ваша честь, у меня нет списка свидетелей.
— Каким образом — нет?
— Я был уверен, что развею все подозрения в ходе допроса тех свидетелей, которых вызовет обвинитель. Вот и не думал, что придется вызывать своих.
— У тебя нет списка? — зашипел Менсон. — Ты идиот! Кто же ходит в суд без списка! В следующий раз сделай два! Нет, три, тьма тебя!
— Следующего не будет, — шепнул в ответ шиммериец. — Имею предчувствие, что тебя уже в этот раз повесят.
— Пророк выискался!
Кантор не выказал торжества, а спокойно осведомился:
— Итак, ответчик не может и не желает вызвать свидетелей?
— Мы просим этой… отсрррочки! — крикнул Менсон.
— На каком основании?
— Мой советник — растяпа! Между прррочим, это вы мне его навязали! Я хотел без советника. Я буду жаловаться!
Менсон покрутился влево-вправо, ткнул пальцем в Минерву:
— Вот тебе жалуюсь. Мне всучили советника, а он прошляпил список! Так нельзя! Если б его не было, я бы такой список накатал — тут бы каждый у меня стал свидетелем! А на него понадеялся — вот и погорррел. Знаешь, что про шиммерийцев говорят? Ну, сама знаешь!
Звон колокольчика прервал его. Судья Кантор произнес:
— Ответчик осознанно принял услуги данного советника. Ответчик не может обжаловать собственное решение. Поскольку советник не желает вызывать свидетелей, суд перейдет к финальной части слушания — вынесению вердикта. Обвинитель имеет возражения?
— Нет, ваша честь.
— Ответчик желает сказать заключительное слово?
— Да, тьма сожррри! Дайте нам вррремя — вот мое слово! Мы вам роту свидетелей приведем, только подождите!
— Желает ли ответчик высказаться по существу дела?
— Сам ты существо! Вррремя дай!
— Поскольку ответчик отказывается от последнего слова, суд удаляется на…
— Постойте! — то был голос Минервы. Она схватилась на ноги, несколько раз взмахнула руками, будто ей не хватало воздуха или слов. — Погодите, послушайте!.. Тут происходит… я не понимаю, что. Я несведуща в судах, почти не знаю кодексов, простите… Я не успеваю все сразу — политика, экономика, стратегия, теперь еще и законы… Но одно я поняла: верховный суд вершится от имени императора — от моего, стало быть, верно? Так вот. Я не хочу, чтобы подобное творилось от моего имени!
Она перевела дух. Судорожно сглотнула. Заговорила, постепенно распаляясь с каждым словом:
— Марк, сударь, вы сказали: здесь творится балаган. Кажется, вас одного это смутило. Вас — и меня. Господа судьи, лорд Менсон, ваше величество — что с вами?! Суд назначен затем, чтобы выяснить истину! Это — главное! Но вы, король, и вы, лорд Менсон, без устали паясничаете, смеетесь надо всеми, провоцируете, хитрите. Почему вы отказались от слова, милорд? Почему не рассказали прямо, как все было?! Если вы убили Адриана — отчего не признаете это и не попросите моей милости? Если невиновны — почему не скажете правду? Вы с советником скользите и вертитесь, как два угря! Святые боги!..
— Ваше величество правы, — начал было судья Кантор, и тут же попал под удар.
— Но и вы не лучше, ваша честь! Они кривляются и паясничают, это унизительно и дико… но правда больше за ними, чем за вами. Верно ли, что нельзя выносить вердикт, пока есть сомнения? Так сомнения тут на каждом шагу! Одно лишь ясно — что Менсон ударил Адриана. Неясно, зачем; неясно, почему; неясно даже, когда и от чего умер владыка! Может, подлинный убийца — совсем другой человек, и сейчас он смеется над нами! Но вы спешите все закрыть и послать Менсона на плаху, воспользовавшись глупою ошибкой советника. Тьма, что я должна сделать, какой суд назначить, чтобы добиться истины?! Или всем, кроме меня, все понятно? Тогда будьте добры, объясните, ибо мне кажется, что не ясно ничего!
Все больше гнева звучало в речи владычицы, уже даже с излишком, уже и она сама слышала это. Сделав короткую паузу, Минерва овладела собой и сказала ниже, холоднее:
— Корона в моем лице желает истины и справедливости. Члены коллегии должны всеми силами стараться выяснить истину, а не мчаться галопом к обвинительному приговору. Иначе я распущу коллегию и выберу такую, что будет разделять мои взгляды. Ответчик и советник получают один день на подготовку списка свидетелей. Если они не используют шанс либо вновь станут разыгрывать комедию — ответчик получит возможность развлечь своими шутками тюремных крыс и палача.
В гробовой тишине Минера села на место. Раздались одинокие аплодисменты — Ребекка Литленд захлопала в ладоши. К ней присоединился Эрвин, затем Ворон Короны, а затем, ряд за рядом, целый зал.
— Слава Янмэй! Слава Несущей Мир! Слава Блистательной Династии!
Аплодируя вместе со всеми, Эрвин подумал мельком: если бы сейчас Мими поднялась и приказала всей Палате умолкнуть, перестать хлопать, ведь это суд, а не театр, и не овации уместны, а работа мысли и совести — вот тогда она была бы поистине великой императрицей. Но на этот решающий шаг Минерве не достало воли. Она зарделась, смущенная и польщенная, и потерялась в буре аплодисментов. Эрвин отметил себе: если понадобится легко одолеть Минерву — поможет лесть.
