— Ха-ха, — повторил Охотник.
— Если мы решили взять Второго, то он не спрячется и в Бездонном Провале! — сказала лучница, с полною верой глядя на командира.
За те дни, что длился ремонт Двойной Сферы, Хармон успел заметить, сколь глубоко уважение шаванов к Охотнику. Рядовые всадники ловили каждое его слово. Даже слишком витиеватая речь, в иных условиях вызывавшая бы злость, из уст Охотника принималась как признак тонкого ума. Всадник Бирай носил титул ганты, то бишь, вожака, однако легко и без ревности уступал Охотнику принятие решений. Он будто даже наслаждался тем, что, сохранив титул, избавился от бремени ответственности. Козлорогий Зандур и его люди — полнейшие дикари, с трудом говорят по-человечески, поклоняются не Праотцам, а смешно сказать — кому. Но Охотник нашел ключ и к их сердцам.
Единственный, кто не был доволен его властью, кто на виду у Хармона несколько раз перечил Охотнику, — это шаван Неймир. И Хармону не составило труда понять причину его недовольства. Стоило раз увидеть, какими глазами смотрит на Охотника рыжеволосая Чара, спутница и любовница Неймира, — и все стало ясно.
Сидя в лагере шаванов, торговец вспомнил свою давнюю забаву — наблюдать за отношениями между людьми. В первый день, конечно, он хлебнул горькой: всадники презирали его за подлость и женоубийство, насмехались и пинали. Но Чара вступилась за него: мол, он убил никому не нужную северянку, и ту случайно, зато спас шаванку Низу, их соплеменницу. Да и кража Священного Предмета требует немалой дерзости, слабаку такое не под силу. Шаваны признали ее правоту и стали чуток добрее к Хармону, но, конечно, веревки не развязали. Вот и осталось ему одно: смотреть.
Он смотрел — и видел многое наметанным глазом. Видел, что двое из шаванов, Гурлах и Хаггот, буквально на все готовы ради Охотника — будто он спас им жизни, а то и больше. Видел, что Охотник часто поглядывает на ганту Бирая, опасаясь удара в спину. Но Бирай вполне доволен положением, а того, кто недоволен, Охотник почему-то не замечает. Видел, как Чара старается угодить Охотнику, и выглядит это нелепо, ведь Чара — жесткая воительница. В жизни она не училась ни женственности, ни манерам, ни лести; когда пытается ухаживать — выходит один смех. Одного не понял Хармон: как воспринимает Охотник ее попытки. Видно было, что лучница ему симпатична, но что-то сдерживало его чувства: возможно, страх перед ревностью Неймира, а может, грубость самой Чары.
Так или иначе, Охотник взял ее с собой в корзину, а Неймира оставил. Много было недовольных составом отряда.
Неймир вскричал:
— Дух Червя! Мы с Чарой — Спутники, мы разведчики! Нам лететь, а тебе оставаться!
— Я знаю, как говорить со Вторым из Пяти, — возразил Охотник. — Ты — нет.
— Тогда возьми меня вместо Гортензия! Вести шар, наверное, несложная наука!
Гортензий вспыхнул от такого пренебрежения, но все же поддержал Неймира:
— Прислушайся, славный Охотник. Неймир хочет лететь, а я имею сильнейшее желание остаться. Да будет тебе известно, я противлюсь всем видам насилия и никакой радости от них не получаю.
— Однако Второй из Пяти знает по описаниям, как выглядят мастер Гортензий и купец Хорам. Неймир не похож ни на кого из них.
Вмешалась и Низа:
— Он также знает, что я — спутница Хорама. Возьмите меня!
— Зачем? — удивилась Чара. — От тебя мало толку.
Низа вспыхнула от обиды, но Охотник поддержал спутницу:
— На взгляд шиммерийца, нет разницы между шаванкой и шаванкой. Вашу роль, юная леди, сыграет Чара, а вы оставайтесь в безопасности.
Тогда Низа подошла к лучнице и на полном серьезе сказала:
— Если с Хорамом что-нибудь случится, ты ответишь передо мной.
Чара не повела и бровью, а все шаваны, конечно, рассмеялись. Ганта Бирай прикрикнул на всех, раздоры утихли, и небесный корабль, наконец, поднялся в путь. В корзине находились четверо: Хармон, Гортензий, Охотник и Чара. Спустя час полета они приблизились к цели — окруженной войсками крепости Второго из Пяти.
Башня-Зуб на самом деле представляла собой не замок, а монастырь. Точнее — центральное строение монастыря, известного как Обитель-у-Бездны. Именно здесь провел восемь лет знаменитый король-сновидец, здесь же находилась одна из лучших на Юге библиотек священных текстов. А вот здешние укрепления были слабоваты, сильно уступали замкам лордов. Впрочем, сама местность служила защитой: с одного боку пропасть, с другого — отвесная скала, обе дороги — узкие, не развернешься.
Небесный корабль подлетал к монастырю вдоль северной дороги, быстро сбрасывая высоту. Еще на подходе Охотник принялся кричать:
— Святые братья, мы летим ко Второму! Поймайте веревку, дайте причалить!
Над воротами он скинул конец веревки, тот чиркнул по стене и заскользил по монастырскому подворью.
— Братья, ловите нас! — кричали уже все вместе. — Хватайте веревку, вяжите! А то унесет ветром!
Несколько монахов не сразу сообразили, что нужно; только хлопали глазами вслед диковинному шару. Но старший по чину служитель отдал приказ, братья поймали веревку и обернули вокруг столба.
— Спасибо, братья! Теперь тяните нас!
Монахи потянули веревку. Похоже, не всю свою жизнь они проводили за книгами: шар легко уступил их силе, был втянут на подворье и привязан в ярде над землей.
— Приветствуем вас, — сказал старший, — я — брат Викентий. Вы — люди славного Хорама?
— Я — Хорам Паулина Роберта, — ответил Хармон. — Со мною Низа, мастер Гортензий и Бут. Мы очень хотели бы увидеть Второго из Пяти.
— Как и он вас. Его милость давно ждет вашего прибытия. Сойдите же наземь и позвольте мне проводить вас.
— Простите, брат Викентий, — возразил Хармон согласно наставлениям Охотника, — наше дело весьма срочное, мы должны немедленно повидать Второго.
— Непременно во дворе? — удивился Викентий.
— Больше того — в шаре! Его милость должен как можно быстрее увидеть то, что видели мы!
— И никак нельзя отложить до утра?
— Ради богов, я бы не откладывал и на минуту! Брат Викентий, мы совершили невероятное открытие! Не только Второй из Пяти, но сами Праотцы проклянут нас за каждый вдох промедления!
— Воистину так! — подтвердил Гортензий, выпучив глаза. — Мы — словно тот сказочный голубь, который смог прочесть письмо и узнал, что судьба хозяев висит на его лапке!
— Хорошо, да будет так, — кивнул Викентий и взмахом руки отослал одного из братьев. — Но не желаете ли вы хотя бы спешиться и перекусить?
— О, брат, вам чужды и неясны чувства первооткрывателя! Наши мысли так далеки от пищи, как сокол от черепахи. А наши руки дрожат в нетерпении плеснуть масла в огонь, взметнуть шар в небеса и показать Второму из Пяти наше открытие!
Брат Викентий прекратил спор. Другие братья, незанятые делами, начали собираться на подворье. Скоро их накопилось несколько дюжин.
