— Я могу сопротивляться, — сказала Дороти и ткнула Нави под ребро. Он ойкнул, согнувшись.
— Я постараюсь хихикнуть, — сказала леди Карен. Собралась с духом и раздельно произнесла: — Хи. Хи. Хи.
— Ужасно, — взвыл Нави, — не делайте так! Давайте просто шептаться!
— Шептаться? О чем?
— Неважно, о чем. Со стороны слов не разберут. Просто болтаем о чем-нибудь, весело, глупо, как будто мы все трое выпили!
— Весело, — повторила Карен, и обе женщины надолго умолкли.
— Да что с вами? — схватился за голову Нави. — Хоть число скажите! Каждая — по числу!
Дороти стала выдумывать число, поскольку думать обо всем остальном было слишком тревожно. Но и хорошее число не приходило в голову: отвлекало чувство, что за ними следят. Чьи-то глаза следят за каждым их шагом, чьи-то уши слышат каждое слово. Отчасти так оно и было, ведь склон, по которому шла тропинка, отнюдь не пустовал. Те моряки, что сохранили хоть остатки чувствительности, не захотели любиться в унылых палатах, пропахших мочой и потом. Вместе со своими избранницами, они вышли на лоно природы. Кто-то не добрался дальше проема под лестницей, но кто-то вытерпел достаточно долго, чтобы найти уютное местечко на живописном склоне. Время от времени из-за тех или других кустов Дороти слышала стоны или хихиканье, или звуки борьбы. Нави прав: нужно и самим звучать так же — тогда никто не обратит внимания.
— Хи-хи-хи-хи! — Дороти залилась идиотским смехом.
Нави ущипнул ее.
— Пожалуйста, не смейся больше! Ну, пожалуйста! — и погрозил пальцем в сторону Карен: — А ты — тем более.
Вдруг на тропинке перед ними возникла парочка. Как из-под земли вынырнула! Дороти рванулась бежать, Нави удержал ее и решительно поволок вперед, навстречу тем двоим. Мужчина, конечно, был в моряцкой полосатой сорочке, женщиной была Аннет. Дороти чуть не взвыла: боги, она нас узнает! Но соседка не узнала Дороти, даже когда заговорила с нею. Некое чувство настолько поглощало Аннет, что она не разбирала почти ничего вокруг. Чувство было — счастье.
— Сегодня можно трогать мужчин! Нельзя трогать, если сами не попросят. Но сегодня все просят сами!
В доказательство моряк ухватил Аннет за ягодицу, девушка сладко взвизгнула. Дороти обошла ее стороной, подальше оттеснив Нави. Морячок-то может заметить, что Нави не с его шхуны! Однако он тоже не думал ни о чем, кроме: «сегодня — можно».
Беглецы прошли еще сотню шагов. Бухта приблизилась, уже видно было, как качаются шлюпки на слабой волне, как мерцает огонек в сарае лодочника. Тропинка сделала поворот, прошла меж двух густых кустов. За ними беглецов ждала новая встреча.
Остальные парочки прятались в глубине тени, но эта занималась своим делом на открытой лунному свету лужайке. Они трудились, стоя на четвереньках лицами к тропке. Лекарь Финджер и женщина. Дороти пронял озноб.
Среди обслуги лечебницы только трое женщин. Они вступают в дело лишь тогда, когда надо насильно переодеть, помыть или постричь пациентку, не желающую этого. Дороти встречалась с ними один раз: в свой первый день в лечебнице. С необычайной ясностью всплыло в памяти лицо старшей из них. По ее приказу две остальные избили Дороти и срезали чудесные золотые волосы. Сейчас эта старая грымза пыхтела под лекарем Финджером.
— Тьма сожри! — не сдержалась Дороти.
Лекарь и грымза на вдох замерли, оба уставились прямо на беглянку. Три шага расстояния, полная луна сияет, как фонарь.
Она дернулась, чтобы бежать к лодкам. Нави всем телом повис на ее руке, зашептал:
— Стой, смотри на них!
Она вперила в них взгляд. Финджер — белый, дряблый и рыхлый. Грымза — сухая, в морщинах, без намека на грудь. Цепляясь за чувство омерзения, в памяти всплывали сцены. Грымза унизила ее, связала и подвесила, раздела, как шлюху, остригла, как овцу. Финджер не лучше. Это он выписал пытку вместо процедуры: сжимать голову стальным обручем. Не ради лечения, нет. Лишь потому, что Дороти назвалась дворянкой, а он не поверил.
Она глядела на голую пару и понимала: Нави прав, не нужно бежать. Нужно придушить этих двоих. Послать на Звезду прямо здесь.
Дороти шагнула к ним, ища глазами оружия. Вот прекрасный камень. Одному разбить голову, а второго задушить. Получить удовольствие от страданий. Против заповеди — ну и пусть.
Она впилась в них взглядом с единственною целью выбрать: кто умрет быстро. Только тогда лекарь Финджер заговорил:
— Какого черта вылупились? А ну пошли прочь!
— Простите, сударь, — ответила Карен и вдвоем с Нави потащила Дороти дальше по тропке.
Дороти попыталась вырваться. Ей вовсе не хотелось бежать. Она не чувствовала тревоги — только гнев. Она хотела мести.
— Семь. Седьмая Праматерь Сьюзен, — зашептал Нави. — Нам нужно идти. Семь. Сорок восемь. Мы в окне максимальной вероятности. Сорок восемь. Двенадцать тысяч. Семь.
Я не должна убивать, — подумала Дороти. Не своими руками. И не такую дрянь.
Когда отошли шагов на двадцать, спросила Нави:
— Это моя собственная мысль или чертова магия чисел? Ты заколдовал меня?
— Я не колдун, — сказал Нави. — Не думай, что я колдун, а то обижусь.
Когда вышли на причал, в будке лодочника Карла бурчали голоса и звенело стекло. Дверь была закрыта. Дороти сняла весло с одной из шлюпок и осторожно подперла дверь снаружи. Выбрали лодку, Карен села в нее, Дороти взяла Нави за руку:
— Расскажи остаток плана. Как справиться с течением?
Он удивился:
— Почему сейчас?
— Мы же прощаемся. Я уплываю, ты остаешься.
— С чего ты взяла?
Она встряхнула его:
— Ты обезумел? То есть, да, ты обезумел, но не настолько же! Две трети вероятности погибнуть. Мне и Карен терять нечего, но тебе-то хорошо здесь! Оставайся, пиши книги, собирай числа!
— Не останусь, — мотнул головой Нави.
— А я не возьму тебя.
— Послушай. Мы прошли часть пути, вероятность успеха уже выше: почти сорок четыре процента. Но расчет верен в том случае, если с вами буду я. Без меня не наберется и двадцати.
— Зачем тебе рисковать? Я бегу от смерти — а ты от чего?!
Улыбка Нави обезоружила ее:
— Во-первых, ты обещала познакомить меня с герцогом. Во-вторых, я еще не узнал всех твоих чисел.
Они вместе сели в лодку и оттолкнулись от пирса.
По молчаливому согласию на весла села Дороти — самая сильная из троицы. Леди Карен тем временем заглянула под сиденья и нахмурилась.
— Мы плывем на корабль?
— Конечно, нет. На шхуне нам никак не спрятаться, меньше одного процента. Идем в открытое море.
— Тогда, думается, нужен запас воды. Иногда его хранят в шлюпках, но в данной конкретной — нет. Вернемся и поменяем лодку?
