— Желаю здравия вашей милости, — отчеканил офицер, глядя вверх, на Второго. — Полковник Клеон просит вас посетить его штаб.
Граф ответил без запинки, твердо — с явным желанием дожить до конца беседы:
— Что неясно было в моем приказе?! Немедленно выступить в Надежду с грузом очей!
— Приказ ясен, ваша милость. Вопрос в другом.
— В чем же, спали вас солнце?!
— Мне это неизвестно. Полковник настаивает на том, чтобы вы побеседовали с ним в полевом штабе.
— И не подумаю! Это я плачу ему, а не наоборот. Желает беседовать — пусть прийдет ко мне.
— Полковник хочет кое-что показать вам. Этого не увидеть отсюда, только из полевого штаба.
Хармона кольнуло сходство между этими словами и теми, которые он сам произносил вчера. Что происходит?..
Второй, видимо, тоже заметил совпадение. Он помедлил в замешательстве, и ганта Бирай дернул веревкой его ногу — как бы с намеком.
— Полковник может объяснить мне на словах! А если нет, то пусть позовет художника и зарисует, но я не выйду из тени в полуденную жару!
— Ваша милость, если только страх перед жарою мешает вам покинуть обитель, то откройте ворота, и мы обеспечим вам доставку в полной прохладе, при помощи крытого экипажа.
— Мне ничто не мешает, спали вас солнце! Совершенно ничто! Но я не понимаю, за каким чертом должен куда-либо ехать, и почему идов полковник не может исполнить приказ. Я повторяю: до вечера вы должны выступить в Надежду!
— Виноват, ваша милость. Мы не хотели проявить непослушание. Клянусь, к вечеру все решится.
— Прекрасно, — бросил Второй и стал спускаться со стены, не дожидаясь новых вопросов.
А офицер проводил его взглядом, что-то сказал своим солдатам, и двое из них выдвинулись вперед. Под прикрытием их щитов офицер подошел к воротам и заговорил очень громко, проникая словами во двор монастыря:
— Я обращаюсь к тем, кто держит в заложниках графа Куиндара и монахов обители! Вам дается одна возможность сохранить свои жизни. Откройте ворота, отпустите заложников, освободите монастырь! Тогда все уйдете живыми, кроме вашего вожака.
— Святым Праотцом Максимианом, я не понимаю, что вы говорите! — ответил Охотник и захлопнул форточку.
Когда обернулся, все во дворе смотрели на него: старик Зандур с козлиными воинами, ганта Бирай, Чара, шаваны, Второй из Пяти.
Ганта покрутил ус:
— Что будем делать, Охотник? Имеешь план на этот случай?
— Конечно.
Охотник поймал за веревку Второго из Пяти.
— Сударь, Золотые Мечи — ваши наемники, вы оплачиваете их услуги. Поднимитесь на стену, скажите, что заплатите им, если они уйдут, и лишите оплаты, если останутся.
— Они поняли, что я — заложник.
— Тогда поймут и ваше желание выжить! Если они пойдут на штурм, вы — мертвец. Покойник не сможет им заплатить.
В глазах Второго из Пяти зажегся былой огонек.
— Я имею лучшее предложение. Зандур, хочешь искровую шахту? Я дам тебе ее.
Чара вскинула лук, но Второй знал, что она не посмеет выстрелить.
— Слышишь, Зандур? Шахта — твоя.
— Кишш кенек! Как можно верить шиммерийцу?!
— Ха-ха-ха! А как можно верить Охотнику? Это же его пес выдал вас!
— О чем ты, кобарзо?
— Шаван Неймир понес мой приказ полковнику. Это он рассказал обо всем!
— Неймир не мог! — выкрикнула Чара.
— А кто еще?
Зандур пошел к Охотнику, перебрасывая топорик из руки в руку, будто разминаясь. Его люди спускались со стен и собирались за спиною важдя. У Охотника было семь человек, у Зандура — почти тридцать. Охотник твердо шагнул вперед.
— Одумайся, Зандур. Проклятый шиммериец сеет раздор между нами. Если не сохраним единство, мы погибнем.
— Только ты погибнешь. Козий народ получит свое.
— Я — воин северного козла. Я твой брат, что пришел к тебе на помощь!
— Тогда где твои рога?!
Козлиный череп по-прежнему украшал голову Зандура. Но Охотник скинул рогатый шлем еще перед полетом на шаре, и больше не надевал его.
— Ты использовал нас, курзо. Врал, чтобы мы взяли эту крепость. Ты не козий воин, а хитрец хуже шиммерийцев!
Раздался мощный удар в ворота. Донесся приглушенный голос офицера:
— Мы протараним ворота и войдем. Будет сопротивление — убьем всех. Не будет — только командира.
Удар повторился, створка шатнулась. Зандур крикнул одному из своих:
— Бридур, открой…
Когда его взгляд обратился к воротам, Охотник ринулся в атаку. Не вынимая ножа, просто схватил топорик Зандура, а другой рукой ударил старика в нос — до хруста. Зандур выпустил оружие, но устоял на ногах. С быстротой змеи выхватил нож, ударил снизу. Охотник чудом уклонился, махнул топориком, метя в висок. Козлиный череп раскололся, рог повис набок, Зандур охнул и упал. Зунды издали боевой клич и бросились в драку.
Ганта метнул ножи. Чара выпустила стрелы. Так быстро, что три выстрела слились в один. Несколько зундов свалились на бегу, крича, покатились по земле. Остальные обрушились на шаванов. Загремела сталь, брызнула кровь, чей-то клич обернулся воплем боли. Конечно, Хармон уже не видел этого. Он юркнул за спины шаванов и бегом припустил к порталу башни. К счастью, было не заперто, и он влетел внутрь, а следом — Второй из Пяти, с еще волочащейся за ногою веревкой. Второй оттолкнул Хармона, захлопнул дверь, задвинул засов. Открыл оконце, чтобы видеть битву. Хармон выглянул через его плечо.
Шаваны рубились яростно и лихо, свистели мечи, сверкали глаза. Клинки бешено вращались, сталь полыхала молниями бликов — страшно взглянуть. Но шаванов, считая Охотника, было только восемь, и один уже упал с глубокой раной, а Чара уже бросила бесполезный лук и осталась только с ножом. Зунды имели тройное превосходство и отнюдь не выглядели неумелыми бойцами. Они дрались непредсказуемо, прыгали то вбок, то вверх, то приседали до земли. Нельзя было понять, где зунд окажется в следующий миг, откуда нанесет удар. С малыми потерями они теснили шаванов. На глазах у Хармона подсекли ноги Косматому, выбили топорик из рук Охотника, оставив его с одним кинжалом. Поверх звона клинков падали тяжелые ритмичные удары тарана. Ворота дрожали, никому из бойцов не было до них дела.
— Дави лошадников! — кричал через оконце Второй. — Награжу тех, кто убьет Охотника и суку!
Яростным кличем зунды показали, что услышали призыв. Шквал ударов обрушился на Охотника с Чарой, и на Хаггота, пришедшего им на помощь. Одно только сдерживало зундов: большая численность. При их прыгучем стиле боя каждый воин требовал много места. Они мешали друг другу, теснились, сталкивались. Многие оставались за спинами братьев. Кого-то сбили с ног свои же. Кто-то споткнулся об ногу соседа — и тут же был сражен мечом ганты. Однако судьба шаванов была решена, и прежде всех — судьба Чары с Охотником. Им оставалась минута, не более.
