— Нет, что вы! — поспешила я заверить ликана. Танцевал он мастерски, и мне становилось ещё более неловко за собственную неповоротливость. С таким же успехом дознаватель мог танцевать с манекеном! — Я просто подумала о Регине, о том, что она также могла бы быть среди нас сейчас.
— Мы отомстим, не сомневайтесь, — кивнул Дазромак и поднял на меня глаза, сверкающие подобно луне в тихую полночь. — Только найдите лабораторию. Я бы помог вам, но скорее всего, за мной следят. Помните, Регина, золотое правило следствия — ничто не пропадает бесследно. Идеальных преступлений не бывает. Спасибо за танец.
Он довёл меня до скамьи, галантно поцеловал руку и исчез в толпе развлекающихся. А меня пригласили снова. Но это вновь был не Рандал Гумонд. На сердце легла тяжесть. И с еле скрываемой досадой я подала руку статному Волкодлаку с военной выправкой и бешеными глазами.
Рыжеволосый поклонился:
— Очень рад, вила. Вы непохожи на остальных, я это сразу приметил.
И левая щека мужчины нервно подёрнулась, будто с кавалером вот-вот случится апоплексический удар. Дурной знак, очень дурной.
***
Волкодлак, пригласивший меня, оказался приятным собеседником. Он так увлекательно рассказывал о своих прошлых битвах и дуэлях, что одновременно было и страшно, и весело. Мы танцевали, ели мороженое, смеялись шуткам, которые кавалер иногда отпускал в адрес присутствующих, и тоска по Рандалу отступила.
Я больше не искала его глазами в толпе, хотя временами, стоило краем глаза заметить кого-то похожего, сердце болезненно сжималось. В такие моменты я всё внимание сосредотачивала на новом кавалере, стараясь вытеснить из головы посторонние и мешающие наслаждаться балом мысли.
— Какое у вас необычное имя, — заметила я. — Рауд. Что оно означает? Ведь Волкодлаки придают этому особое значение.
— Вы правы, вила. Моё имя переводится с древневолчьего как Железный воин. Я родился увечным, и родители назвали меня так, чтобы дать толчок иной судьбе, нежели жалкое существование калеки. Вы, должно быть, слышали, что среди ликанов не любят увечных, считают их наказанием за грехи предков, хотя всё это простая случайность.
Говоривший произнёс это с такой злостью, будто я была одной из тех, кто придумал и пустил в народ волков эту бесчеловечную примету.
— Но я, наверное, утомил вас, Регина. Не хотелось бы, чтобы у вас сложилось обо мне мнение, как об озлобленном неудачнике. Моё имя вполне оправдало возложенные на него надежды. Или я сам всю юность старался доказать прежде всего самому себе, что не хуже других.
— Нет-нет, простите, гранд. Я просто смотрю на одну девушку, которую, так уж повелось, опекаю. Она первокурсница, ещё не вполне освоилась в Илиодоре, да и последние события не внушают оптимизма.
Перед глазами снова возникла пелена, я почувствовала, что вот-вот заплачу. Фарфелия, вернее, её бессмысленные, потерявшие разум глаза стояли передо мной и укоряли: «Это ты была недостаточно внимательна. Если бы лучше слушала, наверняка бы знала личность воздыхателя подруги».
— Вы об этих нападениях? — нахмурился рыжеволосый Рауд.
— Да, о них.
— И что Тайная полиция? Слышал, они прислали расторопного дознавателя из самой столицы? Хотя, простите, я болтаю глупости, как светская сплетница. Конечно, вам-то откуда знать, как движется расследование?
Я кивнула. Конечно, мне это знать не положено, а если даже я владею кое-какой информацией, то не намерена делить ей с первым встречным.
— Простите, мне надо освежиться, — произнесла я, почувствовав, насколько задела меня эта тема. Сложно найти более неподходящий предмет для разговора на балу, но всё же та лёгкость, с которой подвёл меня к этому новый знакомый, насторожила змею, живущую у меня внутри.
Конечно, сейчас это у всех на устах, глупо полагать, что слухи об убийствах не выйдут за пределы Кломмхольма, и всё же такое совпадение беспокоило. Более того, оно показалось мне подозрительным.
В коридоре было пусто, кроме обычной в таких случаях парочки слуг, призванных присматривать за соблюдением порядка, я больше никого не увидела. И подошла к окну.
Как бы хотелось выйти на свежий воздух, вдохнуть полной грудью вечернюю осеннюю прохладу, я даже подумала, не подняться ли мне в комнату за накидкой, но потом отказалась от этой идеи. Бал ещё не закончился, надо присматривать за Викторией, и хоть теперь она в надёжных лапах суженого, всё же осторожность не повредит.
— Что ты себе позволяешь?
Внезапно меня схватили за плечо и бесцеремонно повернули в сторону говорившего.
— Пойдём, придётся тебе кое-что втолковать, — Рандал был зол, я видела это не только по огню, который горел в глазах, но и по его искажённому лицу и резким движениям.
— Куда мы идём? Там Виктория, я должна за ней присматривать, — выдохнула я, когда немного пришла в себя. Попыталась даже оглянуться, но Дракон не ослаблял хватки и силой заставлял идти за ним наверх.
— Присмотрят без тебя, — получила я сухой ответ и поняла, что легче выслушать, в чём же моя вина, чем сейчас доказывать что-то на ходу.
— Куда мы идём? — спросила я, когда мы поднялись до третьего этажа.
— К тебе.
В этот момент мимо нас прошли три первокурсницы-феи, они так выразительно посмотрели на Рандала, а потом, когда прошли мимо нас, дружно захихикали.
«Глупые курицы, — с досады я закусила губу. — Это совсем не то, о чём вы подумали».
— Открывай же, — подтолкнул меня к двери Дракон, когда мы достигли цели.
Я достала из маленькой сумочки, в которой держала милые безделушки, которые могли понадобиться на балу, ключ, но так как мои пальцы подрагивали, не с первого раза вставила его в замочную скважину.
Рандал, стоявший сзади и так близко, что дышал мне в шею, еле слышно выругался. Я усмехнулась и с раздражением толкнула дверь. Почему он замечает меня только тогда, когда я делаю что-то не так?! Впрочем, пусть говорит и уходит. Я решила быть холодной и вернуть его подарок. Пусть найдёт ему более достойную хозяйку!
— Так что не так, гранд Гумонд? — произнесла я, стоя посреди комнаты.
А потом подошла к столу и принялась снимать серьги. Бал для меня окончен, настроение стало хуже некуда, вдобавок навалилась неощутимая прежде усталость, ноша на плечах стала осязаемой и лишала сил.
— Всё не так, Регина. Ты забыла, что на балу надо быть осторожной, что нельзя говорить о деле ни с кем, кроме меня и Дазромака, но нет, стоило кому-то в штанах оказать тебе повышенное внимание, как ты охотно начала изливать душу первому встречному?! Ты в своём уме?!
Рандал не кричал, но говорил со мной таким пренебрежительным тоном, будто я во всеуслышание рассказала о ходе расследования. В его взгляде исподлобья промелькнула такая холодность, что я ощутила, как мне в лицо ледяным ветром дохнула грядущая зима.
