К ней. Так тянет сейчас спуститься к ней! Заглянул ведь в глаза эти серые, полные до краев обиды и ярости, и пропал, не смог больше себя сдерживать. Зверь взял надо мной верх.
Бл.дь! Разве эта сука может меня настолько привлекать?! Ведь она совершенно не в моем вкусе! Но как только прикоснулся к ней, ощутив легкий, едва уловимый запах ее первого возбуждения — так сорвало стоп-кран моей сдержанности и хладнокровия. Ведь взбесила меня своим "Нет"! Не хотел ее вовсе, а тут, как переключатель, сработал на отказ и вызов, брошенные ею. Рот этот ее бархатный, горячий, язычок неумелый… кончил, а у самого до сих пор яйца сводит до боли, как хочу ее снова. Стояк бешенный!
В ванну зашел, разделся и включил воду ледяную. Глаза закрыл, а перед глазами лицо ее сердечком, губы полные, влажные… как нерешительно языком меня первый раз коснулась, робко пробуя, все в голове каруселью, мыслями разноцветными кружит. Перед глазами ничего, кроме волос ее рыжих на уровне моего паха… Прислонился лбом к мокрому кафелю и провел по члену рукой, сжал… не отпускает… Ведь сто лет не дрочил, а тут, как мальчишка… чтобы только назад не спуститься и ей не навредить! Не разорвать ее сейчас, не сломать окончательно! Стиснул второй рукой мошонку, чуть оттянул… рукой по каменному стволу вверх-вниз…
Бл…дь, сука! Какая же она сука! Чуть не задушил ведь ее там, внизу. Трахал эту суку в рот остервенело, жестоко, и не мог остановиться, понимая, что все это не утоляет голод, а наоборот, жажда обладать ей становится только невыносимей, когда каждый ее протяжный стон и хрип буквально раздирал мне все в голове, выворачивая мозги наружу. Наслаждение такое острое и яркое! Нереальное…
«Наваждение какое-то! Не проходит!» Монстр во мне не успокаивается, его раззадорило ее открытое неповиновение. Он хочет поиграть с ней, уже скребет когтями, раздирая изнутри мое тело, и требует от меня крови — ее крови! Ему мало этого наказания.
«Нет», — говорю я себе. — «Подожди. Сейчас отпустит»
Верх — вниз рукой по стояку, чуть сжал… сильнее, жестче…
Мягкость ее волос до сих пор ощущается в ладони, локон, как железным прутом раскаленным по руке прошелся, ожег оставляя. Запах ее… Сумасшедшая, глупая… зачем злит меня?!
Слегка встряхнув головой, пытаюсь прийти в себя. Впервые за десять лет я подавился от чувств, которые на меня обрушились. Ядреный, заводящий коктейль из бешенства, ярости и нереального возбуждения растекался по крови, словно яд замедленного действия, который был готов вот-вот прорвать, прожечь насквозь ледяную плотину моей сдержанности. Вспомнил, как серые глаза девушки блестели от такого же испепеляющей гнева, и это подстегивало меня снова и снова… как издалека услышал свой мучительный стон. Наслаждение было таким мощным, что аж искры из глаз посыпались…
Мне казалось, что меня разорвало на части!
7 глава. Он.
Разбудил меня громкий телефонный звонок мобильного, оставленного мной еще с вечера на прикроватной тумбочке.
— Зверев, — тихо ответил я.
— Саш, привет, разбудил?
Я открыл глаза и посмотрел на время, на дисплее — 6.45.
«Кто еще мог такую рань — только Серый»
— Нормально все, — хриплым ото сна голосом ответил я. — Что случилось?
— Проблемы опять с ГазИ, Саш. Требует, чтобы я наладил сбыт его железа* через нашу сеть. Все то, что мы с тобой совсем недавно обговаривали. У клуба сегодня ночью мои ребята поймали их шестерку, который пытался на мою машину взрывчатку приладить, так сказать «письмом для тебя», — затараторил Сергей.
— И где он? — сразу же проснулся я.
— В клубе, ребята пока в подвале закрыли. Я тебя ждать приказал. Он ни хрена не говорит, ни от кого, ни для чего…
— Ясно. Скоро буду. — ответил и положил трубку.
Так и предполагал, что с этим недоноском возникнет куча проблем! Всегда, где замешано оружие или наркота — возникают проблемы. Ну не занимаюсь я ни железом их, ни распространением наркотиков в своих клубах! Не занимался и не буду заниматься. А они этого понимать по-человечески не хотят, вот и пытаются прогнуть, каждый раз мои слабые места проверяя и выискивая. Их у меня нет да и не было никогда. Я же не против, хотят заниматься — пусть занимаются, но только сами, меня не вмешивая. А им, видите ли, в нашем городе «окно» подавай! Каждый зарабатывает как может, я их не виню, но сам продажей и перепродажей оружия никогда не занимался и никто меня ни силой, ни уговорами, ни деньгами не заставит поступиться своими принципами.
«Угрожать, значит решили… ну-ну»
Набрал телефон Олега.
— Просыпайся. Через двадцать минут выезжаем. И Алексея захвати, — отдал указания и направился в ванную.
Через пятнадцать минут я уже был готов и, спускаясь вниз, услышал такой не привычный в моем доме звонкий смех… Ее смех! Захаровна суетилась тут же, на кухне, готовя для меня завтрак. Олег что-то смешное рассказывал, стоя рядом, сильно жестикулируя, а она улыбалась. Улыбалась, бл. дь, ему!
А лишь увидев меня, закусила губу и уставилась на свои руки, держащие чашку с кофе.
— Олег, — рявкнул я, — что за цирк?!
— Все в порядке, шеф. Готовы ехать, — отрапортовал он, улыбаясь ей уголком рта.
— Сашенька, даже кофе не выпьешь? — вклинилась в наше общение баба Маша. Подошел, поцеловал ее в морщинистую щеку.
— Дела… Я смотрю, ты прислугу не очень-то нагружаешь работой, раз столько веселья с утра, — обратился к бабе Маше, — пусть в комнате у меня приберет сегодня.
Говорю, а сам на Нее смотрю, а она глаза со столешницы все не отводит.
Волосы эти кудрявые, рыжие, по плечам рассыпались, веснушки на носу, которые не замечал раньше… да и когда мне было ее разглядывать!
«Кроме волос, так ничего особенного… боится…»
Как будто мысли мои услышала! Тут же глаза свои большущие на меня подняла и подбородок опять выставила вперед упрямо. Глядит на меня с гневом, яростью! В серых глазах вновь вызов…
«Не сломал пока» выдохнул я, как будто боялся этого.
— Поехали, — дал указания охране и отвернулся от нее.
Зашли в лифт и я развернулся к ребятам.
— Олег, я один раз сейчас повторю, а вы, оба, запомните. Больше повторять не буду. Никаких романов на работе.
— Понял, шеф. Не претендую, — заторопился Олег.
Алексей лишь ухмыльнулся…
— Стволы взяли? — нахмурился я. — Может, поразвлечься придется.
— А что случилось? — встрепенулись они.
— Гази озорничает. Давно нужно было его на место поставить. А тут, ночью, решил мне покушением на Серого свою точку зрения донести. Животное… — сказал, а у самого ярость начинает подниматься медленно, прямо к горлу, затягивая мой разум в свой черный, липкий омут.
