— Кого нам приволокли в этот раз? — услышала я, как вошедшие начали переговариваться между собой.
— Мне в общем-то плевать, все как обычно. Заказывали блондинок — получили блондинок. Вон та, рыжая только как сюда затесалась?
Я сразу поняла, что они говорят явно обо мне. Мой ярко медный цвет волос нельзя было не заметить.
— А заменить ее никем нельзя? Хозяин будет очень недоволен!
— Нет, Боров, что привезли, то и будем отмывать. Пусть Сергей сам разбирается с горе-поставщиками. Аукцион уже сегодня, поэтому менять или не менять — решать только ему.
— Вставайте, шевелитесь, сучки! — громко крикнул уже нам.
Прошло немного времени и я попыталась открыть глаза. Получалась плохо, потому, что они слезились от яркого света.
— Боров, тащи шланг, ополоснем товар.
Я начала осматриваться. Бетонный пустой бокс, без окон, с небольшим воздухозаборником под самым потолком и одиноко висящей лампочкой Ильича, свет которой так раздражал глаза. Кроме меня, в комнате находились еще четыре девушки. Они, как и я, пытались отойти от долгого лежания на голом полу.
— Ну, что разлеглись?! Раздевайтесь, живо. Мыться будем, — сказал один их похитителей, скривив губы, подходя ближе, вздергивая меня за шкирку наверх.
Приняв сидячее положение мне стало немного легче. Подтянув ноющие ноги к себе, обняв их руками, сжалась, приняв позу эмбриона. Да, сбежать из этой комнаты возможности не представлялось, но, перебрав в памяти разговор похитителей, вспомнила о каком-то аукционе. Какой — никакой, а это шанс. Если нас выведут отсюда, то появиться возможность осмотреться, а там уже будет виднее…
Перевела взгляд на говорившего с нами мужчину: до отвращения неприятный тип, щербатый, грузный, с маленькими, бегающими глазками на крупном лице. Его лысая, бритая голова поблескивала в ярком свете висевшей под потолком лампы, вызывая чувство омерзения.
В это время, второй, Боров, кажется так к нему обращался Щербатый, снова вернулся в комнату, занося свернутый кольцом шланг.
«Неужели не шутили?! Будут заставлять мыться прямо здесь?»
— Включай воду! — крикнул он кому-то.
Прямо на нас, жестко бьющим напором, полилась холодная вода, если не сказать ледяная. Направляя больно бьющую, прямо по изможденному телу, струю, то на одну, то на другую девушку, он громко захохотал:
— Ну же, сучки, наслаждайтесь подаренным душем! Таких подарков вам долго не предвидеться!
Тот, второй, Щербатый, заржал вторя ему, встал, широко расставив толстые ноги и скрестив руки на груди:
— Раздевайтесь сами. В противном случае, буду помогать сам, каждой… — последнее слово произнес четко, явно глядя мне прямо в глаза.
Девочки начали потихоньку стаскивать с себя вещи, а я поднявшись вверх, придерживаясь ослабевшими руками за стену за спиной, стояла и пялилась на него, глупо считая, что этот дурной сон скоро закончится. Зажмурилась и стояла. Вот так, прислонившись к холодной, бетонной стене, с закрытыми глазами. Опять начала считать. Может быть, если я не буду открывать глаза, то я проснусь! Это ведь совершенно точно просто жуткий сон. Но из этого состояния меня вырвал удар головой о стену. Щербатый, подойдя ко мне и намотав мои волосы на кулак, просто ударил. Ударил больно, не для того, чтобы пришла в себя, а просто потому, что я для них я не человек — товар. Одной больше — одной меньше… Как я поняла, меня легко смогут заменить.
«Выжить! Я должна выжить!» удар привел меня в чувство и надежда на то, что все происходящее сейчас — страшный сон мгновенно испарилась.
— Боров, направь-ка освежающий душик на эту, рыженькую. Нужно привести ее в чувство! — сказал, и снова отошел назад, боясь испачкаться или намокнуть, брезгливо вытирая руку, которой держал мои свалявшиеся, грязные волосы о край своей футболки.
В лицо ударил сильный поток холодной воды. Нас поливали как неодушевленные предметы, тут же в комнате-боксе, прямо из садового шланга. Глупо было рассчитывать на то, что нас выведут отсюда помыться и появиться возможность хоть на миг осмотреться. Я так и стояла в джинсах у стены в уже насквозь промокшей ветровке, которую было просто необходимо снять. Стянула, оставшись в футболке, которая тут же неприятно прилипла к телу. Холод собачий, а нас еще решили помыть! Чувствую, что у меня начинается истерика. Губы растянулись в улыбке. С таким успехом я не доживу и до вечера. Пусть я сдохну от холода, чем под этими уродами. Смешно! Еще вчера я думала, какой кулич испечь к Пасхе, в чем пойти вечером в кино с младшей сестренкой, звавшей меня на очередной остросюжетный фильм-экшен, а сегодня стою под ледяными струями воды и мечтаю смертельно заболеть!
— Смотри, Боров, а рыжей нравиться, — сказал тот, с щербатым ртом и заржал. — Вон как улыбается!
Я стояла, уже не обращая внимания на переговаривающихся мужчин и хаотично терла лицо, руки, пытаясь смыть с себя пот и грязь, которая, казалось, просто впиталась в каждую пору на моей коже. Терла обжигающей холодом водой, скребла ногтями, стараясь просто привести себя в чувство. Остервенело пытаясь содрать с себя кожу вместе с этой, казалось бы, въевшейся грязью. Мои соседки по несчастью, кто в белье, кто уже в одних лишь трусиках, тоже пытались вымыться. Хоть немного. Никто не знает, сколько я пролежала без сознания и сколько вообще мы находились в этом боксе без воды и условий. Нас даже не выводили в туалет! А выведут ли? Я начала поспешно стягивать с себя намокшие джинсы, оставив только футболку.
— Сергею явно не понравиться, что нам доставили товар в таком состоянии, — продолжали переговариваться похитители между собой, поглядывая на нас, — он будет в ярости, а отвечать придется нам! Да еще и эта рыжая…
— Наверное не успевали, как обычно, протянули до последнего и схватили то, что было уже на выезде. С Сергеем попробуем договориться. Не рассерчает. В крайнем случае, оставит четырех, а эту просто в расход… Боров, давай, закрывай воду. Хватит с них!
— Надо бы кинуть им хоть какие-нибудь тряпки! Посмотри старые полотенца в подсобке. Сдохнут здесь мокрые, не дожив до вечера, а спрос потом будет с нас!
Тот, которого Щербатый называл Боровом, вздохнул, кивнув в знак согласия, смотал шланг — вышел. Через пару минут занеся стопку каких-то тряпок, бросив их на мокрый пол, прямо нам под ноги.
Как я поняла, экзекуция закончилась и похитители просто вышли.
Девочки начали подходить к брошенной кучке полотенец сомнительной свежести, разбирая их. Я нагнулась и взяла оставшееся, следовало хотя бы попытаться просушить мокрые волосы. Сев в ближайшем углу, поджав под себя ноги, я дрожала от холода. Казалось, что даже пар вырывался из моего рта с каждым выдохом!
Все расселись, так же обособленно, кто как мог, пытаясь прийти в себя.
— Как думаешь, нам удастся сбежать? — тихим хриплым шепотом обратилась я к сидевшей рядом соседке по несчастью.
Она не ответила, явно думая о чем-то своем. Может быть даже не слышала моего вопроса. Я накрыла плечи уже мокрым полотенцем, стараясь не дрожать. Но это не помогало. Зуб на зуб не попадал.
