Марина пыталась переварить услышанное. Больше ее поразило не то, сколько времени прошло. И не повторение видения в реальной жизни. Почему-то самым удивительным оказалось то, как отреагировал Дагмар.
Неужели, он действительно так переживал за нее?
Как же она устала от всего, кто бы знал.
Почему все не может быть просто и понятно? Почему обязательно ВОТ ТАК? Почему, — если мужчина, то жуткий пугающий берсеркер? Почему, — если подруга, то ведьма? Почему чертово проклятие, которое даже нельзя снять?
Это в прочитанных романах героини — умницы и красавицы со всем справляются на раз. Но она ведь не такая. Никогда не была такой. И уже, наверное, не сможет.
Но одно она поняла совершенно точно: в происшедшем только ее вина. Если бы она тогда не сбежала из крепости, то не нашла бы ладони. Тогда Дагмар бы не приказл их изучить, и сразу четыре человека не оказались бы под угрозой. Четыре… если бы! Марина горько усмехнулась. Она подслушала то, что говорила Лиля. Если прокляты не будут семь человек, то проклятие распространится дальше.
Дагмар заслужил такие мучения за то, что с ней творил! Но остальные… Несчастный Радван, оставшийся без матери еще ребенком. Борис, находящийся на побегушках и успевающий все и везде. И незнакомый Маттиас, глядящий на все вокруг с хитрым прищуром. Все они пострадали по ее вине. Из-за ее ослиного упрямства. Ведь знала же, что не сбежит, что Дагмар ее настигнет. Но все равно пошла в лес, из которого даже понятия не имела как выбраться.
Пора учиться отвечать за свои поступки. Она больше не маленькая затюканная девочка. Взрослая и самостоятельная жизнь оказалась не такой простой. Но ведь именно этой жизни она и хотела.
Марина решительно выбралась из кровати.
Лиля тут же бросилась к ней, хватая тонкие трубки капельницы:
— Cтой-стой-стой! Ты куда собралась?
От резкого подъема ее затошнило, но Марина заставила себя устоять на ногах.
— Я знаю, как снять проклятие.
— Правда?! — Глаза Лили уже привычно расширились. — Что же ты молчишь? Нужно сварить какое-то зелье? Или достаточно заговора? Что делать? Говори, я все сделаю.
Марина покачала головой:
— Я сама. Где они сейчас?
— Последний раз, когда я их видела, Дагмар дежурил под твоей дверью. Борис в палате. Тут специально оборудовали. Маттиас и Радван с ним. Радвану совсем плохо. Еле держится. — Лиля печально вздохнула.
Марина потрепала ведьму по плечу:
— Не переживай. С ним все будет в порядке.
С ним-то уж точно, ведь именно его мать подсказала ей, как справиться с проклятием.
Марина сжала кулаки. Думать о том, что умрет, не хотелось. Она просто должна ответить за свои поступки. Расплатиться за собственную взбалмошность и голупость. Вокруг действительно что-то происходит. Что-то нехорошее. Она оказалась в это втянута. Как пешка на шахматной доске. Значит, пора сделать свой ход.
Она повернулась к Лиле, которая пыталась скрыть выступившие на глазах слезы, скручивая трубочку капельницы.
— Где находится эта палата?
— Рядом с моей мастерской. Я отведу тебя туда.
Марина покачала головой:
— Не нужно. Жди меня у мастерской. Мне кое-что нужно сделать. Как закончу, приду к мастерской.
— Почему ты не хочешь сказать мне, как снять проклятие?
Марина отвернулась, делая вид, что ищет телефон:
— С меня взяли обещание. В Тумане. Что я никому не скажу. — Кажется, ей удалось произнести это ровным и спокойным тоном.
Лиля кивнула, когда Марина осмелилась вновь взглянуть на нее.
— Ладно. Ты давай осторожнее. Я буду ждать у мастерской. Надеюсь, все получится.
Марина слабо улыбнулась:
— Я тоже надеюсь.
Лиля вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, и Марина осталась в одиночестве. Взгляд сам собой нашел их с Дагмаром фотографию. Лиля ничего не сказала по поводу снимка. Может, не заметила? Хотя вряд ли. На него просто невоможно не обратить внимание.
Только сейчас Марина рассмотрела странную красоту в размытом кадре. Теперь он не казался ей ни пошлым, ни развратным. Он был… настоящим. Интимным. Момент, который запечатлится в ее памяти навечно. Их первая встреча. Дикая и ненормальная. Но ведь и они с Дагмаром не были нормальными.
Жаль, что она поняла это только сейчас. За пару минут до того, как собиралась умереть. Он не человек — зверь. Но ведь никогда и не скрывал этого. Всегда был с ней предельно честен.
По ее звонку он сорвался в другой город и убил тех, кто угрожал ей. Делал ли кто-то подобное ради нее? Нет, никогда. Он признался ей в любви. И пусть для нее было странным — любить кого-то только потому что нравится запах тела и голос, но… ведь его чувства были искренними.
В любом случае, она проворонила свое счастье. На ее совести четыре жизни.
Марина решительно вздернула подбородок и вышла из спальни.
Дагмар сидел на полу, привалившись спиной к каменной стене и запрокинув назад голову. За эти двое суток он сильно изменился. Похудел настолько, что казалось будто кожа обтянула скелет. Щеки впали, волосы спутались и падали на лоб, закрывая глаза. На выбритых висках блестели бисеринки пота. Его кожа приобрела безжизненный серый оттенок. Он дышал часто и неглубоко. Одежда висела на широченных плечах, будто снятая с другого человека. Губы потрескались. На них запеклась бордовая кровавая корка.
И все равно он казался красивым. Сильным. И несокрушимым.
Марина опустилась на пол напротив него. Словно почувствовав ее присутствие, Дагмар вздрогнул и приоткрыл глаза. Даже радужки потускнели. Они больше не светились, как выставленный на солнце мед.
Дагмар неожиданно улыбнулся. Губы растянулись в уставшей болезненной улыбке. Корочка лопнула, и тут же выступило несколько капелек крови.
— Марина… — Его голос звучал хрипло и надтреснуто. Было заметно, что говорит он с трудом. — Опять снишься мне.
Он думает, что видит ее во сне? Тогда ей будет легче сделать то, что задумала. Вряд ли бы он согласился на ее решение.
— Да. — Она заставила себя улыбнуться в ответ. — Снова…
Он бессильно наклонил голову к плечу:
— Пришла меня мучить. Даже во сне не могу получить тебя.
— Теперь я буду твоей.
На шее, возле воротника рубашки, она разглядела жуткого вида раны. Как будто кто-то содрал куски кожи, посыпав открытое мясо серым пеплом.
Он покачал головой:
— Нет, ты никогда не будешь принадлежать мне… Я не знаю, как тебе понравиться…
Пальцы дрожали. Рука казалась бесполезной одеревеневшей конечностью весом с тонну.
