— О! Значит, зовет. — Он вдруг подмигнул Марине. — Она ненавидит Дагмара еще больше, чем ты. А кем тут еще пахнет?
Он начал принюхиваться, и было делом нескольких секунд, пока он осознает.
Я схватил Марину за руку и потащил за собой. Со всем этим нужно разобраться здесь и сейчас. Но сначала я спрячу Марину. А потом выставлю двух идиоток, отравляющих мне жизнь.
Да, я обещал матери, что исполню ее просьбу. Но у меня теперь есть семья. А я и так просрал все шансы наладить отношения с Мариной. Вряд ли ее обрадует то, во что я встрял. И дополнительных шансов мне это не прибавит. Так что, извини, мама, но обещание я не сдержу.
Я с такой злости шандарахнул по ее машине, что снес к херам фару. Ничего, так проедет.
План был прост. Сначала я прячу Марину в нашей спальне и прошу ее там посидеть, пока не вернусь за ней. Потом объявляю матери и Диане, что они могут валить к чертям. Все. Предельно ясно и четко.
Но сегодня, наверное, все идет так, чтобы доконать меня окончательно.
Едва мы вошли в холл, как сразу стало ясно, что все мои планы летят к чертям.
Мать и Диана были здесь. Удивительно, как они не отправились на изучение крепости. Вскоре стало ясно почему…
Я был так ослеплен яростью, что не сразу заметил ошивающуюся здесь же Лилю. Вид у нее был еще тот. Вся ее рыжая грива собрана в какую-то невообразимую прическу и переплетена фиолетовым шарфом. Казалось, что у нее на голове огромное облако из зефира.
Ее лицо опять было перепачкано известкой, а на шее висело такое количество амулетов, что они звенели, даже если она не двигалась. В довершении всего в руках она держала очередной горшок с каким-то неизвестным науке растением. Растение, кстати, выглядело под стать хозяйке. Как будто кто-то отодрал у сосны несколько веток и воткнул их в землю. Эдакая елка-мутант. Среди иголок спрятались то ли шишки, то ли ягоды темно-голубого цвета, от которых исходил странный запах.
Лиля заботливо ворковала со своей недо-елкой и казалось, что вообще не замечала того, что в холле не одна.
Раньше я считал ее идиоткой. Чокнутой девицей, которая обладает сильным даром, но даже не может им воспользоваться. Но все, что произошло дальше… Что ж, я умею признавать свои ошибки.
Лиля была не так проста, как я думал.
Едва мы вошли, как мать и Диана тут же бросились ко мне.
— Дагмар! Что ты себе позволяешь?! Ты вообще в своем уме?! — Мать качалась на своих очередных дизайнерских каблуках, но умудрялась при этом тыкать наманикюренным пальцем мне в грудь. — Сначала игнорируешь мои звонки. И звонки Дианы тоже. А что если с ребенком что-то случилось? А ты даже на сообщения не отвечаешь! Это, по-твоему, нормально? Отцы себя так не ведут.
Боже… вот оно. Мне даже не нужно смотреть на Марину, чтобы чувствовать ее реакцию. Ее дыхание замирает, а сердце ускоряет бег. Я слишком погружен в погоню за ее чувствами, чтобы вовремя среагировать на продолжающуюся тираду матери.
— Мало того, что ты скрываешься неизвестно где, так еще и тратишь на восстановления этого сарая баснословные суммы. В то время, как для рождения твоего сына еще ничего не готово! И мало того, какая-то… шавка запрещает нам входить! — Она указывает на Лилю, и внутри меня начинает бурлить адская смесь из ярости и злости. — Ты что, завел любовницу? В то время, как Диана скоро родит, ты спутался с девкой почти вдвое моложе тебя?!
Лиля не осталась в стороне, а я ощутил себя судьей, встрявшим между двумя адвокатами.
— Простите, Дагмар. Я не знала, что эта неприятная женщина — ваша мать. Если бы знала… тем более не разрешила бы ей проходить дальше. — Подойдя ко мне и спрятавшись за моим плечом, она прошептала так, что слышали все: — По-моему, она не очень хороший человек. У нее негативная аура — растения к этому очень чувствительны. Мой несчастный Страж Умерших едва не завял.
Она прижала горшок с елкой к груди и погладила торчащую во все стороны хвою.
Да уж, это будет вспоминаться еще долго.
Прерывая очередную тираду, я заставил себя спокойно произнести:
— Пока не выставили себя окончательными идиотками, уходите. Наш договор расторгнут.
Зря я думал, что мать так просто сдастся.
— Что-о-о? Нет, ты не смеешь! Я — твоя мать. А тут, — она ткнула пальцем в живот Дианы, — растет твой сын. На которого ты решил наплевать, пока развлекаешься со своими шавками и этой шалавой!
Мне сорвало крышу окончательно. Речь о моих людях и о девчонке, находящейся под моей опекой. Не знаю, что случилось. Я просто осознал, что замахиваюсь. Плевать, что это мать. Плевать, что бить женщин — по-ублюдски. Плевать, что один мой удар может ее убить.
Я просто должен это сделать, чтобы навсегда заткнуть орущую суку.
Но на моей руке неожиданно повисает Марина. Даже не повисает. Просто обвивает плечо каким-то невероятным волшебным движением своей руки. Все, что я могу, — смотреть на нее и вдыхать аромат ее терпкой горечи. Господи… конечно… Наверняка она считает, что я конченный мудак, оставивший беременную любовницу ради развлечения на стороне.
И тут Диана вдруг напоминает о себе. Открывает, сука, рот, и мне тут же хочется затолкать ее грязный язык ей в глотку.
— Только не говори, что спишь с обеими! — Она ненатурально возмущается и прижимает руки к животу. — Пока я мучаюсь, вынашивая твоего ребенка, ты обустраиваешь эти развалины сразу для двух любовниц. Скажи, а никого симпатичнее выбрать не мог? Чтобы хоть немного соответствовали мне. Одна — психованная, а другая — уродка. — Ее взгляд останавливается на лице Марины, где белеет мой любимый изогнутый углом шрам.
Нет, это уже охренеть насколько переходит все границы. Я знаю, что сейчас взорвусь, и последствия могут быть самыми плачевными.
Понимает об этом только Мттиас, который тихо бормочет:
— Черт! Сейчас, будет ад.
Да, именно это сейчас и начнется.
Голос Марины звучит как будто издалека и кажется водой, выплескивающейся на электрические шнуры моих оголенных нервов.
— Соответствовать вам — это отираться у входа и мечтать попасть внутрь? — Она повернулась к моей матери: — Не беспокойтесь, внутри «этот сарай» великолепен. У вашего сына, в отличие от вас, есть вкус. Пошли, Лиля. Будем готовиться к новой оргии.
Она потянула Лилю за руку и спокойно пересекла холл. Моя идеальная сладкая карамель. Она наверняка опять надумала себе кучу всего ненужного, а мне теперь даже не доказать, что я ее не обманывал. И это хуже всего.
Я кивнул застывшим парням:
— Оставьте нас.
Маттиас хохотнул:
— У нас, конечно, уже есть один труп в машине. Но прятать еще два будет проблематично.
У матери и Дианы вытянулись лица, а я вдруг почувствовал, что тоже улыбаюсь:
