Марина тоже взглянула на надпись. Имя и фамилия ни о чем ей не говорили, кроме того, что звучали так же непривычно, как у Дагмара и Маттиаса.
— Что там? Что такое? Я тоже хочу посмотреть. — Маттиас встал рядом и присвистнул. — Да, это в их стиле.
Марина переводила взгляд с одного на другого:
— О чем вы? — Она снова посмотрела на надпись. Кем бы ни был этот мужчина, он похоронен тут очень давно. Больше трехсот лет уже прошло. Что их так взбудоражило?
Марина чувствовала, что она на верном пути.
Дагмар пояснил:
— Один из членов Ордена. Три века назад он, фактически, владел городом. Творил, что хотел. Но во всех документах записан чуть ли не как святой.
Маттиас кивнул:
— Еще тот больной ублюдок.
Это кем же надо быть, чтобы поставить над собой статую с девушкой внутри? Впрочем, пока что это только ее догадки.
— Что он делал? — Марина снова посмотрела на ангела.
— Поверь, ты не захочешь об этом знать. — Дагмар обошел статую и встал у нее за спиной. — Думаю, мы можем ее снять. Потом уже решим, что делать.
Маттиас кивнул. Вдвоем они легко сдвинули статую, снимая ее с постамента, словно бы та ничего не весила, и уложили на землю рядом с саркофагом. Статуя и впрямь казалась намного крупнее человеческого тела.
— Что теперь? — Маттиас опустился на корточки и принялся счищать ногтем мох, покрывающий щеку.
Дагмар сдвинул брови, а затем вдруг наклонился и поднял ангела, уперев в землю.
— Отламывай крылья. Так мы точно ничего не повредим.
Маттиас кивнул, ухватился за крыло и буквально отодрал его. Камень раскрошился, и в воздухе повисла едкая пыль. Марина в который раз поразилась их силе. Это что-то невероятное.
Маттиас отломил второе крыло и тут же нахмурился:
— Я ее вижу.
Он начал отламывать куски камня и швырять их на землю. Когда задняя часть статуи полностью исчезла, а пыль улеглась, Марина заглянула внутрь. Кто бы не придумал все это, он был монстром. Больным извращенным монстром.
Ангел полностью повторял очертания завернутой в саван мумии. Но даже неопытный человек мог понять, что девушка была еще жива и отчаянно сопротивлялась, когда ее помещали в статую.
Голос Дагмара развеял гнетущую тишину:
— Нужно ее достать.
Маттиас кивнул, а Марина отошла в сторонку. Она сама не знала, что ее так потрясло. Она ведь уже видела двух девушек, принявших такую же мучительную и несправедливую смерть. Но именно сейчас хотелось взвыть от отчаяния.
И где призрак? Почему не показывается? От этого стало еще страшнее.
Неожиданно появилась Лиля в сопровождении Радвана и Бориса. Она немного разбавила своим фиолетовым плащом царящее уныние.
— Я поняла, что не так с тем ритуалом. Сначала ведьма сделала приворот. Причем, сильнейший. А потом попыталась отвернуть, но что-то пошло не так. Нам бы лучше уйти поскорее. Почему-то колдовство реагирует на Дагмара. И оно очень-очень нехорошее. — Она наконец заметила статую. — О-о-о… вы ее нашли.
Она заглянула назад, но тут же отпрянула. Марина подошла к Лиле и приобняла ее за плечи.
— Не понимаю, почему нет призрака. Я чувствую, что за нами кто-то следит… Но она не появляется. Почему?
На ее вопрос вдруг ответил Радван:
— Их двое… — Он вертел головой, как будто прислушивался. — Их точно двое…
Она не обладала способностью Радвана, но точно ощущала невидимое присутствие. Призрак должен появиться! Может, его нужно позвать? Но она понятия не имела как.
А дальше произошло что-то необъяснимое. Борис вдруг выпрямился и замер, опустив руки по швам. Его глаза загорелись ярко-синим. Казалось, что в них полыхает Огонь Мертвых.
— Что с тобой? — Лиля, стоявшая рядом, по-детски дернула его за рукав водолазки.
Он неестественно резко махнул головой, словно кто-то чужой руководил его движениями. Как будто марионетка в руках актера. Лиля пискнула и отскочила. Марина схватила ее за руку и задвинула себе за спину.
Этот синий взгляд… угловатость движений и почти смертельная бледность подтолкнули ее к мысли, от которой стало смертельно холодно, и снова затошнило.
Не-е-ет… так ведь быть не может. Или может? Но раньше подобного не случалось. Если бы призраки умели, они бы давно…
— Так вот ты какой… — Голос Бориса звучал непривычно высоко, срываясь на неприятные визгливые нотки. И смотрел он прямо на Дагмара.
Марина схватила Дагмара за ладонь, чувствуя, как он выпускает длинные, похожие на лезвия ножей, когти. Больше она не позволит никому причинить ему вред.
Но он плавно шагнул вперед, закрывая ее собой, мешая рассмотреть то, что происходит впереди. Туман стал еще гуще, поднимаясь почти до колен. Казалось, что у всех, кто стоял у могил, пропали ноги. Марина бросила взгляд на статую ангела, почти утонувшую в белом мареве. Неужели… это она? Но зачем? И почему все вокруг дышит опасностью? При всей своей враждебности призраки никогда не делали подобного. И никогда не вызывали ощущение такого лютого страха.
Спокойный голос Дагмара показался еще более неестественным, чем поза Бориса:
— Борис?
Борис рассмеялся, бешено сверкая глазами и запрокинув голову назад так, что шея противно хрустнула. Пока он хохотал, Дагмар сделал знак Радвану, и тот скользнул к нему, встав плечом к плечу, закрывая их с Лилей от опасности.
Марина сосредоточилась, представляя Туман, который должен скрыть всех находящихся здесь от опасности. Но никак не получалось отстраниться от жуткого смеха, в котором проскальзывала поистине женская истеричность.
— А ты не такой сообразительный, каким кажешься…
Медленно он вернул голову на место, и угрожающе протянул:
— Твоя мать украла моего мужчину… За это я заберу тебя…
Марина выглянула из-за спины Дагмара. О чем она? Как мать Дагмара могла кого-то украсть у призрака, которому две сотни лет?
Дагмар оставался полностью спокойным. Только от его тела начало исходить серебристое сияние, похожее на пар — верный признак того, что он обращается берсеркером.
Битвы не избежать? Вот только призраки совсем не одно и то же, что обычные люди или даже оборотни.
Марина мучительно пыталась сосредоточиться, но чувствовала, что у нее ничего не получается. Туман ускользал от нее, маяча поблизости, дразня, но не давая дотянуться.
Рядом раздался тихий сбивчивый шепот. Марина вздрогнула от страха, но это оказалась Лиля. Она держала у губ один из своих амулетов и что-то ему нашептывала. Металл начал светиться сиреневым — совсем, как ее глаза.
Все пытаются что-то сделать! Только у нее ничего не получается. Права она была, когда назвала себя бесполезной.
