Марина начала стягивать юбку, снова уставившись на стену. Только сейчас она заметила, что человек с головой медведя возвышается над месивом из отрубленных конечностей и окровавленных тел. Но даже в этом была какая-то завораживающая красота. Может, все дело в том, что художник пытался подражать мастерам эпохи Возрождения?
Боже… О чем она думает?! Стоит полураздетая перед психом, у которого неизвестно что в голове, и рассуждает о живописи. Точно мозгами повредилась.
Истерический смех застрял в горле. Марина стащила юбку, оставшись в черных ажурных колготках и крошечных трусиках под ними. Взгляд Дагмара стал совсем безумным.
Он шумно сглотнул, рассматривая ее живот, наполовину скрытый узорчатой сетью капрона.
Впервые она разделась перед мужчиной. Впервые кто-то видел ее обнаженной. Марина понимала, что ее тело далеко от совершенства, но Дагмар смотрел так, словно ничего красивее не видел. Это она безошибочно читала в его взгляде. И в том, как по всему его телу прошла дрожь. Ткань пиджака натянулась на напряженных предплечьях, и Марина отчаянно вжалась в стол до боли в ягодицах, но лишь бы быть дальше от него.
Она снова скосила взгляд вниз, на его пах, и едва слышно застонала. Брюки натянул огромный бугор. Да она бы его ладонью не смогла обхватить! Она ни разу не видела мужской орган вживую, но и без этого могла догадаться, что там у него огромная дубина, которая просто порвет ее на части. И кажется, под ее взглядом, он становился еще больше. Как такое вообще возможно?! Ширинка натянулась на плоти, ткань обрисовала все контуры.
Акцент Дагмара стал еще четче, когда он прохрипел:
— Так ты действуешь на меня…
Марина вскинула голову, заглядывая в его медово-оранжевые глаза:
— Но я ничего не делала…
Он неожиданно ласково улыбнулся и как-то даже благоговейно коснулся ее волос:
— Тебе необязательно что-то делать, чтобы я хотел тебя.
Он стащил с ее головы косынку и отвел назад волосы.
Горячее дыхание обволокло проколотое ухо, странным образом успокаивая боль:
— У тебя будут лучшие драгоценности.
Марина с трудом протолкнула влажный воздух в легкие и жалобно попросила:
— Отпустите меня… Я же ничего не умею…
Он прижался губами к ее шее. Кожу обожгло щетиной, которая ощущалась одновременно и мягкой, и колючей.
— Я тебя всему научу. Тебе понравится… Будешь умолять меня не останавливаться и не отпускать тебя.
Он вдруг резко развернул ее спиной к себе и толкнул вперед. Марина тихо вскрикнула от неожиданности и вновь нахлынувшего страха. Пришлось упереться ладонями о стол, чтобы не упасть на него грудью. Что он собирается делать?!
Сильные бедра прижались к ее ягодицам. Он вдавил свою плоть между двух половинок, и на секунду показалось, что капрон колготок плавится от жара его тела. Марина задрожала от ужаса. Дернулась и тут же поняла, что на экране телефона, который он бросил на стол, отражается ее испуганное лицо с лихорадочным румянцем, грудь и даже живот. Он снимал видео! Опять!
Марина потянулась к телефону, собираясь отключить запись и ударить проклятого извращенца его же мобильным.
Но Дагмар грубо схватил ее за волосы и потянул за голову, заставляя запрокинуть голову назад.
Марина всхлипнула:
— Зачем вам все это? Отпустите меня… Я никому ничего не скажу…
Послушался шорох ткани. Звякнула пряжка ремня, и Марина начала отчаянно вырываться.
Касаясь ее уха губами, он отрывисто прохрипел:
— Не вздумай трогать телефон… — Его язык скользнул по уху, смачивая слюной проколы и сережки. Марина задрожала от целой гаммы невероятных ощущений. Страх, непонимание, жар, охвативший все тело. Ей-то и обычные прикосновения были неприятны, а он… Он беззастенчиво лизал ее ухо, и от этого соски набухали еще сильнее, едва не лопаясь от напряжения и боли. Что он делал с ней? Что творил? — Теперь ты моя.
Марина не сразу поняла смысла эти схлов… Что значит, теперь она его? Бред какой-то!
Она снова дернулась, пытаясь его оттолкнуть и вырваться из плена между столом и горячим телом, но он сильнее сжал ее волосы и отвесил такой болезненный шлепок по ягодице, что Марина вскрикнула.
— Путите меня! Я буду кричать!
Другой рукой он стиснул ее горло, прижимая голову к своему мощному плечу.
— Не советую этого делать. Тебя никто не услышит… А меня это только разозлит…
Во рту тут же пересохло. Как ей поступить?! Как теперь спастись? Она сглотнула, собираясь все-таки закричать, но тут же забыла, что хотела сделать — его ладонь ласково погладила ее горло.
Задевая губами мочку уха, он протянул:
— Как красиво ты глотаешь… В следующий раз будешь глотать мою сперму.
Марина дрожала, как бабочка, пришпиленная иглой к его твердой груди. Спина горела от нереального жара его кожи. Странное тепло пробиралось в ее тело и оседало свинцовой тяжестью в конечностях.
— Вы больной! Псих!
Он мягко рассмеялся, убрал руку и взялся за резинку ее колготок. Почувствовав долгожданную свободу, Марина предприняла еще одну попытку вырваться на свободу, но он реагировал молниеносно. Схватил ее за локти и нажал ладонью между лопаток.
— Не дергайся, если не хочешь, чтобы я порвал твое красиво белье.
Он стащил с нее колготки, оставив их на бедрах. Теперь и они сковывали движения.
— М-м-м… Какая ты красивая… — Его ладонь грубо сжала ягодицу и начала ее мять. — Я оплачу самое развратное белье, которое ты выберешь… Будешь меня радовать…
Марина задохнулась от боли, когда он снова отвесил два болезненных шлепка, от которых попка загорелась жаром.
— Вы — извращеннец! Отпустите меня! — Собственный голос звучал слабо и хрипло. Она уже едва собирала слова в предложения от испытываемого шока.
Он снова шлепнул. Эхо удара разлилось в тишине невыносимо развратным звуком. Он продолжил мять пылающие огнем ягодицы, прерывисто нашептывая на ухо:
— Это за непослушание. Будешь и дальше дергаться, я решу, что тебе нравится…
— Что вам от меня надо? — От отчаяния по щекам потекли слезы. Она не знала, что еще можно сделать…
— Ты. Мне нужна ты!
Он прижался к ее попке твердой плотью, располагая всю свою огромную длину между ее ягодиц. Он что, собирается изнасиловать ее… туда? Марина заплакала, сходя с ума от паники и боли. Щека опять пылала, а ягодицы… Они горели от какого-то дикого ощущения, которое ее телу начинало нравиться. И это пугало еще больше.
Но самым ужасным было то, как огромный член расположился между ее ягодиц. Кажется, что он обжигал ее кожу расплавленным свинцом. Как будто на нее вылили сначала жидкий металл, а потом и воск. Кожа пылала. Он ведь не должен быть таким горячим? Почему так жжет?! Неожиданно вся его толстая длина пришла в движение. Он поднимался и опускался между половинок ее попки, натирая кожу.
