Ее сердце стучит все так же громко. Но проклятия утихают. И в этот момент, я снова оставляю шлепок. Уже на второй половинке. Она снова вскрикивает. От боли и удивления.
Этот след я тоже растираю. («Постучи в мою дверь» CHY4fUfi)
— Ненавижу тебя… Ты за все ответишь… Чтоб ты сдох, урод…
— Наверное, тебе нравится… — Не могу не улыбаться. Это точно ненормально. Но не могу себя сдержать. — Сама даешь мне повод.
Она замирает, подозревая что-то, и я решаю оправдать ее ожидания. Звук шлепков разносится эхом по спальне. Стараюсь контролировать силу, но все равно обрушиваю на ее задницу такое количество шлепков, что она уже горит. Кожа горячая и покрасневшая, воспалившаяся.
— Ты — урод! Уро-о-од! Я тебя убью! — Марина задыхается, всхлипывает. Ее дыхание вырывается толчками. Я чувствую ее боль и ярость. Аромат карамели становится таким насыщенным, что в какой-то момент мне кажется, что сахар плавится прямо на языке. Я ощущаю этот вкус. Безудержно яркий.
Ее ягодицы пересекают следы моих ладоней. Кожа опухла, и я испытываю настолько сильное наслаждение, что на секунду кажется, будто кончу прямо сейчас.
Одежда пропиталась потом. Он уже градом течет, словно я занимался тяжелой работой. Ткань сковывает движения. Но если я сейчас разденусь, тогда точно не сдержусь. Член набух так, что это уже причиняет боль. Еще чуть-чуть и взорвется от напряжения. Мне хочется кончить. В Марину. Вставить хотя бы в ее рот, сыплющий проклятиями. В самое горло. Чтобы задыхалась и глотала. А потом вылизала и ствол, и яйца, собирая каждую каплю спермы. Отполировала до блеска.
— Чтоб ты сдох… — Она уже едва стонет, и сейчас ее голос такой соблазнительный, что легко забыться и представить, будто ей нравится.
Я улыбаюсь. И хоть она этого не видит, знаю: поймет по голосу. И это тоже ее разозлит.
— Еще хоть слово, и я загоню в твою глотку член и оттрахаю твой говорливый ротик. За раз научишься брать сразу в горло.
— Ну ты и скотина…
— А я-то думал, что напугаю тебя. Но кажется, тебе хочется отсосать у меня.
— Я хочу тебя убить…
— Я же тебя предупреждал. Но по-моему, ты специально провоцируешь меня. Надеешься, что я сдержу обещание… Не бойся, оттрахаю твой рот всеми способами и залью горло спермой. Почему-то мне кажется, что тебе понравится вылизывать мои яйца.
— Ты… ты…
Она все еще пытается что-то сказать, когда я ставлю ее на колени и укладываюсь под нее. Ее лицо горит от самых разных эмоций. Я чувствую и стыд, и злость, и ненависть. Ярость и непонимание. Смущение. Подпитываюсь ими, как едой и питьем. Я так голоден до нее. А это пока единственное, что могу получить.
Ее кожа покрывается испариной, волосы липнут к лицу, и я понимаю, что вижу ее такой, какой она может быть во время секса. Совершенно прекрасной. Ни малейшего изъяна.
Неразбавленное искушение с самой чистой наркотой. Невозможно это выдержать.
Подтягиваю ее вверх, раскрывая бедра над своим лицом. Удивление на лице Марины выглядит таким невинным и чистым, что я просто застываю, любуясь ею.
Она кажется выдумкой. Не существует реального человека, настолько совершенного. Может, она робот? Механизм? Фантазия?
Я подтягиваю ее еще выше. Бедра раскрыты над моим лицом — нежная розовая плоть, которая притягивает мои губы, как магнит. Красивые аккуратные складочки, к которым никто не прикасался и не прикоснется, кроме меня.
Марина попыталась вырваться, но я сжал ее бедра, удерживая над собой. Только смотреть — уже достаточное удовольствие, чтобы кончить, как никогда в жизни. Я потянул Марину на себя, заставляя ее опуститься на мои губы.
— Что ты делаешь? Отпусти! — В ее голосе неуверенность, страх и… любопытство.
Я настроен на ее эмоции, как радио на невидимые волны. Ее аромат неуловимо меняется. Я чувствую зарождающееся возбуждение. Оно слабое, смешавшееся со стыдом и страхом. Но оно есть! Если бы она ощущала хоть часть того, что сжирает меня…
— Отпущу… Как только попробую тебя.
— Нет… не смей…
Я выдохнул на мягкие складочки:
— Тебе понравится.
— Мне уже не нравится!
Она дергала руками, пытаясь развязать ремень. Старалась свести бедра, раскрытые напротив моего лица. Такие попытки только больше раззадоривали зверя и возбуждали инстинкт охотника. Я хотел ловить губами ее возбуждение. Хотел чувствовать его вкус и аромат. Я должен заставить ее истекать влагой. Так, чтобы это невозможно было остановить. Так, чтобы по ее бедрам текли прозрачные струйки, которые я слизывал бы жадным языком.
Я хотел видеть, как набухает ее чувствительная плоть, хотел чувствовать это губами.
Даже здесь она была совершенной. Сложно сопротивляться желанию, которое практически убивает.
Я опустил ее еще ближе, почти усаживая на лицо и потянулся языком к нежным губкам. Марина дернулась в моих руках, а я наконец ощутил ее невероятный вкус. Боже… Это ад. Или рай? Где может быть так хорошо? И что заставляет так желать еще? Я знал, что стану зависим от ее вкуса и аромата, от этих ласк. Но с собой уже не совладать.
Я начал вылизывать ее розовые складочки. Хотелось коснуться их пальцами, но если перестану ее удерживать, она не даст мне попробовать. С трудом контролируя силу и не позволяя когтям вонзиться в ее кожу, я жадно вылизывал сладкую на вкус киску. Здесь она тоже была карамельной.
По моему языку растекался нагретый сахар, и я не сразу понял, что это… ее влага. Марина возбуждалась. Не смотря на ее неприязнь и ненависть, мне удалось получить несколько капель ее желания.
Малые губки набухали и становились искушающе алыми. Всасывая их в рот, я углублялся языком в ее узкий вход. С трудом, еле-еле. От мысли, насколько трудно будет войти в нее, меня бросило в жар, способный сжечь все кругом.
Тихие стоны Марины, прорывались сквозь плотно стиснутые зубы. Она сопротивлялась и мне, и себе. Зачем? Разве это имеет смысл? Нам может быть так хорошо… Я покажу ей насколько. Или умру, пытаясь. Потому что справиться с этим диким возбуждением было уже невозможно.
Я нашел языком набухшую горошинку клитора. Ее влаги стало еще больше. Наконец она потекла мне в рот, как я и хотел. Можно было пить сладкие карамельные капли с неповторимым вкусом желанной женщины. Я готов провести так вечность — просто пробуя ее. Какая же она вкусная. Нежная. Сладкая и пряная.
Я всасывал губами клитор, сдавливал набухшие складочки и пытался протолкнуть язык глубже в ее тугую дырочку. Она вся будет моя. Ни одного сантиметра тела, который я не попробую и не узнаю. Марина начала дрожать. Ее бедра напряглись. Я все-таки убрал одну руку, перестав ее удерживать. Хочу, чтобы она чувствовала меня, когда будет кончать. Осторожно, чтобы не поранить, ввел в узкое отверстие палец. Ее мышцы дрожали, обхватывая его. Боже… она такая тесная. Это будет пытка.
