— Да никак. Что-то там делала, и ладно, — она все же добралась до сладкого.
— Донна Элоиза, сдается мне, есть его просто ложкой будет намного проще, — Лодовико пододвинул к ней блюдо. — Глядишь, и мы присоединимся. Этикет — великая вещь, конечно, но всегда ли он нужен?
Некоторое время они ели десерт ложками прямо из блюда и запивали коньяком.
— Ну как? Вы еще не созрели нам о чем-нибудь рассказать? — Марни не сводил с нее глаз.
— Может быть, вам кто-то мешает? Скажите, мы его побьем, — меланхолично сказал Лодовико, выскребая со дна тарелки крем. — Если очень мешает — сильно побьем.
— Мне мешает… как бы это сказать… несовпадение внешнего мира с моими представлениями о нем. И еще ненависть. Я ничего не могу с ней поделать.
Марни смотрел заинтересованно.
— Скажите, я могу догадаться о том, кто является предметом вашей ненависти?
— Наверное, — она пожала плечами.
— Если это та персона, о которой я думаю… честное слово, проще забить на нее. Нет, побить тоже можно, но только если означенная персона как-то себя проявит. Я надеюсь, этого пока не произошло?
— Нет.
— Вот и отлично. Лодовико, наливай.
— Вы что за тайны развели? — хмуро спросил Лодовико, но, тем не менее, налил.
— Я лично не разводил ничего, а госпожа де Шатийон захочет — сама расскажет.
Элоиза мрачно сверкнула на него глазами.
— Вот, и спрашивай потом… Еще ни слова не сказал, а меня уже испепеляют взглядом, — бурчал Лодовико.
— Не бурчи, лучше пей. Элоиза, это и вас тоже касается. Пейте. Скажите, вы пробовали что-то сделать с вашими тяжкими раздумьями о несовершенстве мира?
— Нет. Мир же несовершенен без моего участия, он просто так устроен, и все, — Элоиза поискала на столе ломтик лимона, не увидела, глотнула чаю из чашки.
— Вот, просто так устроен, и все. От вашего отношения что-то изменится?
— Нет. И это бесит.
— Как интересно, вас, оказывается, что-то может бесить. Буду иметь это в виду.
— Что же, я не живая, что ли?
— Живая, живая. Вы пейте, в полном бокале правды нет.
— А в чем есть? — воззрилась она на него.
— Узнаю — скажу. Но в вашем случае, как мне думается, правда в том, что вас нужно чем-то занять. Чем-то серьезным, с чем невозможно не считаться и что невозможно игнорировать.
— Вы считаете, я недостаточно занята? — её удивлению не было предела.
— Да. Вам нужно или заняться еще какой-то работой, или добавить тренировок, или завести отношения с кем-нибудь.
— А причем тут отношения?
— Как это причем? Вы, вместо того, чтобы сидеть и думать всякое, будете заняты другим человеком. Встречаться, общаться, что-то вместе делать… Хотя бы в терапевтических целях.
— И многих вы вылечили такой терапией?
— Честно говоря, никого. Ни разу не брался. Не то нужды не было, не то желания. А вы представляетесь мне прекрасным объектом для воздействия. Проверим?
— Нет, спасибо. Я уж как-нибудь сама.
— «Как-нибудь сама» вы сначала встаньте завтра на работу вовремя и придите туда с ясной головой, договорились? — хмыкнул он.
— А что, я не имею привычки опаздывать на работу, независимо от того, какая у меня голова, — возмутилась она.
— Это я о том, что приди вы завтра в таком настроении к себе в кабинет, и толку от вас будет не особо много. А я заинтересован в том, чтобы все службы работали, как положено, — важно сказал он.
— С какой стороны не взгляни — вам до всего есть дело?
— Точно, — улыбнулся он. — Ну как, уже проще послать ваши проблемы к черту?
Она озадаченно посмотрела на него.
— Может быть, — сказала неуверенно.
— Вот и посылайте их туда прямо сейчас. Лодовико, наливай.
— Наливаю. Так что, бить-то нужно?
— Пока нет, но вообще я подумаю, — серьезно сказала Элоиза.
— Так вот, Элоиза, — серьезным голосом подвел итог Марни, но глаза смеялись, — мир пусть себе существует таким, каков он есть, а если возникнет конкретная проблема, то или послать её, причем вы знаете куда, или мы эту проблему… побьем. Договорились?
Элоиза помолчала немного, а потом вдруг неожиданно для себя самой улыбнулась.
— Договорились.
— Пойдемте, проводим вас в комнаты, — он поднялся и потянул за рукав Лодовико.
— Да-да, пошли, — тот согласился и встал.
— Я что, по-вашему, заблужусь?
— Нет, но мы вас все равно проводим. Поднимайтесь. Уже вон за окном светлеет, спать пора.
Они неспешно дошли до дверей в ее покои. Элоиза отперла дверь, Марни её придержал, пропуская хозяйку внутрь. Зашел следом, кивнул Лодовико, тот тоже зашел.
— Спокойной ночи, господа. Спасибо за компанию и за поддержку тоже спасибо, — она слегка улыбнулась и выразительно посмотрела на дверь.
— Элоиза, вы уверены, что сейчас не нужно сидеть с вами рядом и держать за руку?
— Совершенно уверена. И да, кстати, чуть не забыла. Про Марко. Кто такая Мария-Эстелла?
— Понятия не имею, — Марни прищурился, задумался. — Но мы поищем, спасибо. Ладно, раз вы говорите, что уже все хорошо, идемте спать, — он поцеловал ей руку, подмигнул Лодовико и они вышли.
А Элоиза легла спать и в первый раз за эти последние несколько дней спала спокойно и без сновидений.
* 19 *
Утром Элоиза проснулась сама, без будильника и удивилась — как-то слишком ярко было в спальне. А сколько времени, кстати? Она взяла телефон, взглянула на него и похолодела — начало первого. Скоро обед. А она должна была быть в кабинете с утра. Это до чего она дошла, что забыла вечером включить будильник! Или… или она его все-таки включила?
Для начала она позвонила в свою приемную брату Франциску. И с удивлением узнала, что «монсеньор Марни утром предупредил, что вам нездоровится, и вы будете ближе к обеду».
Тогда она позвонила Марни.
— Монсеньор, добрый день, — и уже была готова рваться в бой и что-нибудь выяснять, но он продолжил сам.
— Элоиза, добрый день. Рад вас слышать. Вы уже простили нас за выключенный будильник?
— Так это вы? — она даже задохнулась от возмущения.
— Пока мы с вами разговаривали у вас в прихожей, Лодовико выключил будильник в вашем телефоне. Мне показалось, что вам необходимо выспаться, а потом уже идти работать.
— Спасибо, конечно, но в этом не было необходимости.
— А об этом уже позвольте судить мне самому. Но вы хотя бы спали?
