— А, ну и ладно.
— А вы что, до утра заседали и смотрели в камеры?
— Ничего подобного. Мы заседали часов до трёх, не без приятности, а потом оставили Варфоломея и Бернара Дюрана за бутылкой, а сами ушли ко мне до утра. Вот и всё. Кстати, а что это за чудные серьги и брошь, ну прямо в комплект к выигранному перстню?
Элоиза не сразу решилась, но потом все же надела серьги с камеями, а брошь прикрепила под воротником изумрудного цвета блузки.
— Это рождественский подарок, — улыбнулась она.
— Ну да, как же иначе? — рассмеялась Анна. — Ладно, главное, чтобы у вас и дальше все было хорошо, и прячьтесь, сколько хотите и по каким хотите углам! Я думаю, что он не упустит случай в горах. Сначала будете кататься, потом греться, а потом и все остальное!
— Вот скажи, почему ты не едешь?
— А когда я еще столько времени с детьми проведу? У них каникулы, у меня тоже.
— Точно, я не подумала.
— Вот-вот. Ой, смотри, кто появился, — Анна кивнула на двери, от них к их столику шел довольный улыбающийся Себастьен.
— Доброе утро, дамы. Анна по-прежнему в виде лунного блика, а Элоиза по-прежнему изумрудная фея, — он поцеловал руку сначала Анне, а потом ей, и легко пожал пальцы, прежде чем отпустить.
— Доброе утро, рыцарь с розами, — кивнула Элоиза.
— Так вам понравилось? — он снова заискрился улыбкой.
— Да, розы прекрасны, — Элоиза уставилась в чашку, но там уже почти ничего не было.
— Я очень этому рад. Подают ли кофе сегодняшним утром или все выпили ночью?
— Было бы поучительно, если бы некоторым особо буйным с утра не наливали, — фыркнула Анна. — А то всю ночь лакали и буянили, а потом утром похмеляться приползли!
— Например, кто? — Марни глотнул крепкого горячего кофе и блаженно улыбнулся.
— Например, господин Верчеза, — ядовито сказала Анна. — Вчера он пил, потом приставал к девушкам, потом его побили, потом он опять пил и опять приставал! Пока не свалился в углу банкетной залы. Когда утром запирали двери, то нашли там его и ещё пару таких же упившихся.
— Ну, этого не жалко, — хмыкнула Элоиза.
— Ладно, я пошла. Тебе кого-нибудь прислать, чтобы помогли вещи собрать?
— О да, пожалуйста. А то я опять что-нибудь забуду, — улыбнулась Элоиза.
Анна поцеловала Элоизу, подмигнула Марни и убежала.
— Как вы загадочно улыбаетесь, Элоиза, признайтесь, что послужило причиной?
— Вы или всё нашли и сами догадаетесь, или находка вам еще предстоит, и я о ней заранее говорить не буду, — усмехнулась она.
— Кажется, я догадался, — усмехнулся он в ответ. — Приличные принцы утром после бала идут по своему королевству и примеряют дамам туфельки, а мне оставили вовсе не туфельку, и более того, я отлично знаю, кто это был…
— О, вы подумали о том же самом, забавно, — она изо всех сил старалась оставаться серьезной.
— Вы зачем снова сбежали?
— Я не готова кормить информацией толпы любопытных и сплетников. Все отлично, и вчера тоже, но быть весь вечер под прицелом мне не понравилось, а вам?
— Хорошо, ваша взяла. И я очень рад видеть на вас эти камеи. Все правильно, именно так я это себе и представлял. Скажите, когда мы приедем в горы, вы не откажетесь поселиться в комнате рядом с моей?
— Видимо, не откажусь. И я удивлена — рядом? Мне казалось, вы захотите, чтобы прямо в вашей…
— Если это предложение, то оно без разговоров принято, — улыбнулся он
— Нет, это утренний бред. Скажите, как поживает ваша шея?
— Отлично поживает! Не болит, никаких неудобств не доставляет, разве что немного чешется. Хотите взглянуть? — подмигнул ей он.
— Позже, — она снова заглянула в чашку и снова ничего там не увидела.
— Принесите еще кофе госпоже де Шатийон, — кивнул Марни проходящему мимо официанту. — И узнайте, пожалуйста, не осталось ли после банкета того изумительного мороженого, которое бывает только раз в год.
— Но монсеньор, есть мороженое быстро у нас с вами не получается, а уже через пару часов нам нужно будет в аэропорт? — удивилась она.
— Мне кажется, это не повод отказывать себе в удовольствии. В этот раз мы съедим его здесь и не пойдем с ним никуда…
19. Утро. Молодёжь
* 35 *
В апартаментах, состоящих из трех спален и гостиной, собрались все три их обитательницы. Одна из них ночевала дома, встала уже давно, позавтракала и теперь изнывала от любопытства и обиды — что это вообще происходит и где ночевали соседки? Две другие появились недавно, и теперь приводили себя в порядок после ночи и после душа.
— Ну? И где вы обе были? И почему мне ничего не сказали? — возмущалась Джулиана.
После расставания с Карло она вернулась к себе и не стала искать никакого другого общества, а теперь сожалела об этом.
— Знаешь, я была бы слишком дурной компанией, — передернула плечами Асгерд.
Она была еще более бледная, чем обычно, с темными кругами под глазами, и вообще по ней нельзя было сказать, что ночь удалась.
— Это почему же? — удивилась Джулиана.
— Да потому что нельзя столько пить. Особенно если в обычной жизни почти не пьешь.
Даже если тебе наговорили гадостей. Впрочем, почему гадостей? Просто назвали вещи своими именами. Но от того не стало менее противно.
— Ты пила в звездной компании? Мы видели тебя с отцом Варфоломеем, он выпить не дурак, — Кьяра сосредоточенно подводила глаз.
Она-то как раз выглядела донельзя довольной, разве что не выспавшейся.
— Если бы! Он передал меня тому мужику с забавным галстуком, на котором весь вечер висела Джулиана. Вот прямо руками — взял и передал. Я даже не спросила, как его зовут. Мне было уже без разницы, в общем-то. Но пить он здоров! И его совершенно не смутило, когда мне стало так плохо, что ой.
— Ты заблевала ему спальню? — хихикнула Кьяра.
— Нет, только туалет. Кажется, он потом укладывал меня на кровать, не помню, это не сон был, а ерунда какая-то, голова кружилась, уснуть удалось уже под утро, и вообще столько пить нельзя, и мне до сих пор плохо, — Асгерд бессмысленно смотрела в зеркало и не очень-то видела, что там.
— Его зовут Карло, — обиженно проговорила Джулиана. — Он друг того потрясающего мужика, который весь вечер не отходил от моей начальницы, и он сказал, что у меня нет шансов!
— Парни из безопасности тоже сказали, что у тебя нет шансов, — подтвердила Кьяра, рисуя второй глаз.
— А ты-то где была? Асгерд, значит, пила с моим несостоявшимся кавалером, а ты? Вид-то у тебя довольный, но какой-то потрепанный, — Джулиана пристально ее оглядела.
