— Что случилось, лорд?
— Моя жена в опасности, — брякнул я.
Совсем не подумал о том, как это будет выглядеть, если тревога окажется ложной. Я ведь даже себе не мог объяснить, почему уверен в угрожающей Ладе опасности. В комнату к жене я влетел, едва не вышибив дверь, и понял, что опоздал.
Запах жженого сахара витал в воздухе. Подчиняясь моему приказу, над кроватью вспыхнули красные огоньки, в их неверном свете замерло бледное лицо моей Лады. Я опустился на колени перед кроватью. Синие губы, белая, неживая кожа.
— Нет-нет-нет… — шептал я, стягивая одеяло и прикладывая ухо к груди.
Казалось, прошла вечность, прежде чем я услышал слабое сердцебиение. Надежда есть!
— Что происходит? — в спальню сунулась растрепанная служанка.
Возле нее маячили охранники.
— Герцогиню отравили. Девушка — со мной, остальные предупредите герцога ан Анкюр о том, что случилось, — раздавая приказания, я завернул Ладу в одеяло и, взяв на руки, подошел к двери в коридор. — Сюда никого не впускать, кроме следователей. В воздухе тут еще чувствуется яд, но в слабой концентрации.
Служанка поняла, что от нее требуется, и открыла двери смежной комнаты. Я устроил Ладу на своей кровати.
— Укрой ее чем-нибудь, иначе она будет мерзнуть, — бросил я, а сам стал обыскивать вещи в поисках сумки с травами и книги с рецептами. — Быстрее.
Я знал, чем отравили Ладмилу. Яд назывался «Голубая смерть» из-за дыма голубого цвета, которым отравляли жертву. От «Голубой смерти» существовало противоядие, но, как правило, его не успевали приготовить, поскольку одними из компонентов были слюна и кровь отравленного. Но если с помощью специального порошка замедлить процессы в теле, то, возможно, появится надежда? Может быть, я успею? Ллос, помоги! Создатель, которому молятся люди, дай мне время. Только время!
Слюны надо совсем немного, мне повезло, что есть небольшой флакончик, в который я собираю несколько капель. Кровь тоже отправляется туда же. Вода в кувшине быстро растворяет порошок, и я старательно вливаю его Ладмиле в рот. Она почти не глотает, но сердцебиение есть. Я ловлю каждый стук ее сердца. Пожалуйста, Лада, дыши, дыши.
Краем уха слышу, как в комнату забегает еще одна служанка.
— Мне нужна кухня, — обращаюсь я к ней. — Срочно.
— Зачем? — лепечет девушка.
— Противоядие варить, — рычу, едва сдерживаясь, чтобы не орать. Счет идет на секунды, а я теряю драгоценное время.
— Идите за мной, — наконец, она понимает, что от нее требуется, но двигается слишком медленно.
Я хватаю служанку и сажаю на плечо: благо потолки тут высокие, а сама девушка низенькая. Она сначала визжит, но потом, сообразив, что так быстрее, указывает, где повернуть. Мы летим, мимо проносятся коридоры, лестницы, двери…
Кухня чисто вымыта. Взгляд выхватывает тот стол, за которым мы сидели во время ночной трапезы. И Лада шутила, прикусывая губу, улыбалась. Неужели никогда я больше не увижу этой улыбки? Нет! Я должен успеть, должен.
— Мне нужен повар или тот, кто понимает, где тут что лежит. Быстрее!
Кастрюля с толстыми стенками уже стоит на магической грелке. Служанка суетится, показывает, где тут можно взять воду и специи, обещает позвать главного помощника повара. На кухне вдруг появляется какой-то большой лысый мужик, начинает возмущаться, но девушка что-то ему говорит, и бугай хмурится. Мы ищем ингредиенты, потому что я не знаю, как звучат названия некоторых трав на языке людей. Быстрее, времени так мало.
Рецепт этого противоядия считается не слишком полезным, поэтому я помню его не очень хорошо. Компоненты знаю все, а вот дозировка записана в книжке. Долго не могу найти нужного рецепта, чувствую, как утекают секунды. Быстрее, быстрее.
Противоядие получилось сварить в рекордные сроки. Магией накалял варево, магией же остужал. Сила, как будто бы возросла и чутко отзывалась на манипуляции. Быстрее. Бегом несусь в свою комнату, боясь найти там бездыханное тело. Но Лада жива. Рядом сидит ее отец, служанка, лекарь.
— Помогите мне ее напоить, — говорю я, поражаясь своему сиплому голосу.
В шесть рук мы поим мою жену. Лекарь помогает магией. Как я и предполагал, целитель ничего не мог сделать, он даже не знал, что от этого яда бывает противоядие.
— Что теперь? — спрашивает меня отец Ладмилы.
— Ждать. Я не знаю, справится ли она, — шепчу я.
Почему-то сил даже на разговор не осталось.
— У Лады есть артефакт, который поможет вывести яд, — утешает меня лорд Соннар, и я вдруг вспоминаю, что раирикан так и не отдал. Идиот! Зачем мне нужен этот мррашев перстень без любимой?
На мое счастье появляется следователь и отвлекает отца Лады и целителя. Сдергиваю кольцо и надеваю его на пальчик моей жены, шепчу формулу передачи. Кажется, ее рука теплеет, но я уже ни в чем не уверен. Странное ощущение. Все плывет перед глазами.
— Лорд Флайдин, как вы себя чувствуете? — интересуется целитель и, не дождавшись ответа, кладет мне руки на голову.
Сразу становится легче. Появляются силы.
— Мой вам совет, — строго говорит лекарь, — выпейте противоядие. В комнате еще были остатки этого газа, вы, верно, надышались.
Да, разумное предположение, однако, я был в спальне Ладмилы всего пару минут. Неужели успел надышаться? Служанка нормально себя чувствует, хотя находилась в комнате практически столько же, сколько и я. Возможно, на дроу этот яд действует сильнее. Хорошо, если так. Тогда у Ладмилы есть хороший шанс поправиться.
Сидя у ее кровати, я слушал слабое дыхание, тихое биение сердца и корил себя за трусость. Первая моя реакция на любые трудные ситуации — сбежать. Когда Лада отдала мне перстень, первым делом я подумал о том, чтобы уйти. Ладмила в открытую вышла против Халисари и королевы, хотя боялась их до колик в животе, а я — трусливый слизняк — решил бежать. И сбежал бы, подставив любимую, если бы не приказ великой матери. Я — трус: вместо того, чтобы сражаться с трудностями, все время бегу от них.
Сегодня ночью все было так же. Почему я даже не думал о том, чтобы решить эту проблему? Сразу бежать. Да, я ненавижу ментальных магов, но, в сущности, ничего о них не знаю. Лада — особенная. Даже среди людей таких девушек нет. Она не пользовалась своей силой, чтобы бить ментально. Зато, она защищала.
Сейчас с новыми знаниями я стал пересматривать свои воспоминания. Ладмила, видимо, подслушала мысли моей матери, прибежала в сад. «Поверь мне!», «Она их так мучила!» — вспомнил я ее слова. Боялась и переживала задругих, уговаривала, умоляла меня, хотя знала, как я ее сначала презирал. И все равно защитила от ментального удара моей матери. Почему? Клятва? Я ведь до сих пор не поклялся ей, хотя у нее была сотня способов заставить меня сделать это. В моем понимании ментальный маг не стал бы давать мне свободу. Но Лада — другая, значит, и магия в ней иная, пусть ментальная, но это не та сила, что действовала на меня во время материнских наказаний.
