Только мысль о том, что Лады не станет, пугала до ужаса. Не важно, буду я жив или нет.
— Так почему я должна принимать у тебя эту клятву? — зло спросила жена.
На моей памяти Лада так сердилась только один раз, когда я сказал, что она, как и все женщины, манипуляторша.
— Я просто хотел доказать тебе…
— Ох, создатель! Флай, тебе не надо ничего доказывать. Ты же уже раскрыл мне себя.
Лада осторожно погладила меня по щеке, и я не удержался. Ее лицо так близко, губы, пахнущие лекарством… Сладкая моя, любимая. Она сначала замерла, будто вспоминая мои прикосновения, а потом начала отвечать на поцелуй так несмело и осторожно, что от щемящей нежности сжалось сердце. Жаль, наш поцелуй снова прервали.
— Флай, Лада, вы уже проснулись? — раздался из-за двери приглушенный голос лорда Соннора.
— Папа! — обрадовалась моя жена.
Я накинул халат и открыл дверь. Лорд ан Анкюр выглядел уставшим.
— Лада! — обрадовался он, — я знал, что ты поправишься!
Моя жена крепко обняла отца и начала ему рассказывать, что чувствует себя прекрасно, но не помнит последних месяцев. Лорд Соннар начал говорить ей что-то подбадривающее. В груди кольнуло чувство зависти. Меня она забыла, а папу помнит. Мрраш! Ничего, я обязательно добьюсь ее любви. Она вспомнит или снова полюбит. Просто нужно время.
— … есть и плохие новости, — вздохнул лорд Соннар, — нас ограбили.
Глава 30. Мысли и чувства
Ладмила ан Анкюр
Это очень странное чувство. Будто потеряла что-то важное, но не помнишь, что именно. Легко сказать: амнезия, но мало кто может осознать, что это такое. Воспоминания о трех последних месяцах просто исчезли.
Ужасное чувство. Тебя знают и помнят, а ты — нет. Конечно, Флай рассказал то, что было известно ему самому, но все равно это очень мало. Отец очень беспокоился обо мне, но старался не показать, как ему тяжело. Когда меня отравили, все заботы о замке, о слугах, об иностранных послах легли на его плечи. Папа наводил порядок и всем демонстрировал свою непоколебимую уверенность в том, что я поправлюсь. Сам он этой уверенности не чувствовал.
Когда ему стало известно о потере памяти, он сказал:
— Плохо, что ты многого не помнишь, но не будем гневить Создателя, последствия могли быть куда хуже. Ты могла потерять разум или подвижность. Жизнь в состоянии овоща — это тяжелое испытание для самого человека и для его близких. Нет, дочка, я очень рад, что ты пришла в себя. Память — это не такая большая плата за то, что случилось. Целитель вообще говорил, что яд смертелен, и все, что мы можем, — только оттянуть твою смерть. Хорошо, что Флайдин знал больше и сумел быстро сварить противоядие.
Отец говорил спокойно, но я чувствовала отголосок того волнения, что он испытывал недавно.
Сложно однажды проснуться и осознать, что стала владелицей целого замка и на тебе лежит ответственность за множество людей. Оказывается, что ты уже замужем, а твоего выздоровления ждут послы разных государств, которым надо показать, что новоиспеченная супруга здорова и прекрасно себя чувствует. Как общаться с послами и целой толпой придворных, если я ничего про них не помню? Голова идет кругом.
Возможно, отец почувствовал мой страх и, как будто ничего не случилось, стал пересказывать последние новости. Его непоколебимая вера в меня, в то, что я справлюсь, успокаивала. Ничего страшного нет. Вместе нам все по плечу: и придворные, и дроу, и послы.
— Есть и плохие новости — нас ограбили, — со вздохом закончил отец и стал рассказывать про бывшего казначея барона Палосского.
Господин Йомос — королевский дознаватель — был уверен, что именно Гдурз привел воров в сокровищницу и пытался меня отравить. Но поймать негодяя пока не удалось.
Услышав о бывшем казначее, Флайдин вышел из состояния задумчивости и начал сыпать вопросами. Слушая их беседу с отцом, я поняла, что мой муж ничего не знал о предположениях следователя. Неужели сидел тут все это время, пока я не пришла в себя?
Чуть позже пришли целители. Оказалось, отец пригласил еще двух лекарей из Мистарна. Они осмотрели меня и пришли к выводу о том, что я здорова. Относительно амнезии целители давали неопределенные прогнозы. Никто из них не мог сказать точно: вернется ко мне память и, если вернется, когда именно.
Посовещавшись, мы пришли к выводу, что о потере памяти лучше не распространяться. Отец взял с лекарей клятву молчания.
Как только мужчины ушли, в комнате появилась Лили. Ей я тоже доверила свой секрет, предварительно взяв клятву. Это оказалось правильным решением: моя служанка знала обо всем, что происходит в замке. Пока я одевалась, Лили говорила, не умолкая.
По ее словам, люди не верили в мое излечение. Леди Гориза пустила слух о том, что Флайдин меня отравил, приревновав к ее сыну Вайриану, но потом, осознав, что за убийство жены его четвертуют, дал противоядие. Существовали и менее фантастические предположения. Например, многие считали, что к покушению причастны те страны, которым союз Бизарии и дроу стоит поперек горла.
Историю о том, как Флайдин распугал стражников и слуг, а потом варил на кухне противоядие, слушать было безумно приятно. Интересно, как он понял, что мне грозит опасность? Надо будет спросить.
Не успела я выйти из спальни, как меня окружили подруги. Им тоже пришлось рассказать о потере памяти, девочки обещали поддерживать меня и прикрывать от ненужных расспросов.
На торжественном обеде меня демонстрировали придворным и послам. Наверное, каждый считал своим долгом после приема пищи подойти и высказать свое почтение, заодно убедиться, что это действительно я, а не наведенная иллюзия. Это раздражало, но поддержка подруг и Флайдина вселяла уверенность и давала силы для того, чтобы улыбаться и в сотый раз повторять одни и те же слова.
Как ни странно, но, судя по чувствам, больше всего мое выздоровление удивило дроу. Темные эльфы знали, что после «Голубой смерти» практически не выживают. Для них мое выздоровление выглядело чудом, благословлением Ллос. По их мнению, если паучья богиня не забрала меня за грань, значит, одобряет решение великой матери сойтись с наземниками, а так же показывает, что я ей угодна.
Вечером, когда мы с Флайдином и подругами прогуливались в парке, к незаметной калитке в саду подъехала серая тюремная карета без окон. Из нее вытащили низенького всклокоченного мужчину. Одет он был, как небогатый аристократ. Мужчина сразу начал возмущенно орать:
— Как вы смеете?! До чего мы докатились: королевские ищейки хватают добропорядочных граждан! Произвол!
М-да, видимо, это и есть господин Гдурз. Один из стражников попытался успокоить орущего мужика затрещиной, но тот увернулся и продолжил верещать:
— Уберите руки! Вам просто надо найти того, на кого можно свалить вину! Меня подставили! Я невиновен! Продажные тва… ик!
