– Если ты сейчас уйдешь, ничего мне не объяснив, клянусь Геей, я расскажу ей все, что мне известно!
Я медленно поднимаюсь и устремляю взгляд ей в лицо, заставляя ее смотреть на себя снизу вверх.
– И что же тебе известно?
– Что ты прокрался сюда с украденной ключ-картой. Что затеял драку со мной и…
– И что? – Эмбер открывает было рот, но тут же снова его закрывает. – Кто тебе поверит? – Она ничего не сможет доказать. В противном случае рискует навсегда покинуть Осеннее крыло и даже быть исключенной. Кронос скорее прирежет ее, чем позволит подобным слухам распространиться по общежитиям, подобно лесному пожару. У меня дрожат губы, из носа капает кровь. Сухожилие на лодыжке, по которому пришелся удар Эмбер, болит. – Облегчи себе жизнь, забудь о том, что видела меня здесь.
Я получил то, за чем пришел. И ничем ей не обязан. Я накидываю полотенце себе на голову и ковыляю к двери.
9
Подступаясь к тайнам
Джек
Я захлопываю книгу басен и швыряю ее через нашу комнату в общежитии, едва не попав в фальшивое окно. Чилл ворочается на своей койке в соседней комнате. Я тру глаза. Нос все еще болит от падения на тренировочный коврик. Пурпурно-зеленое северное сияние на экране окна такого же цвета, что и мои синяки. Мне давным-давно следовало лечь в постель, но сон не шел. Я прочел басню из книги профессора, отмеченную загнутым уголком страницы, – это была история про льва, влюбившегося в девушку и отдавшего свои зубы ради того, чтобы быть с ней. Хоть эта басня ничего и не значит, все же напомнила мне о Флёр, любительнице брать в библиотеке именно такие трагические книги. Потому что, несмотря на все жертвы, льву и девушке не суждено быть вместе, и осознание того, что у истории дерьмовый конец, заставляет меня возмущаться еще больше.
Я касаюсь своей распухшей губы. Каждый дюйм моего тела измучен и болит. Всего несколько часов назад я полагал, что у меня есть все ответы. Я догадался, как сохранить нам жизнь в обычном мире, но не придумал способа доставить нас туда. Ноэль застукала меня, когда я пробирался обратно в Зимнее крыло. Бросив один-единственный взгляд на мою разбитую губу, она выхватила свой ключ-карту у меня из руки и умчалась, не сказав ни слова. А эта карта была моей единственной надеждой выбраться из Обсерватории. Даже если мне удастся убедить Флёр бежать со мной следующей весной, я не смогу бросить Чилла. Кронос уничтожит наших кураторов, едва о нашем исчезновении станет известно, поэтому я ни за что не ушел бы, не взяв его с собой.
Я думаю, что мог бы попробовать поговорить с Поппи. Будет нетрудно убедить ее спасти свою шкуру. А вот уломать Чилла куда труднее – все из-за обещания скорого переезда в Анкоридж!
Он не лишился самообладания, когда я, хромая, явился в нашу комнату несколько часов назад. Не стал лезть с расспросами о том, что случилось с моим лицом и где я взял эту книгу. Не воскликнул «Я же тебе говорил!», когда стазисная тошнота нахлынула с новой силой. Несмотря на то, что в рейтинге на экране в кабинете Геи значится только мое имя, принимаемые мной решения отражаются и на Чилле тоже, поэтому не могу винить его в нежелании знать, куда я ходил и что делал. Большую часть дня он прятался за компьютером, делая вид, что занят. Он даже не потрудился спросить, не хочу ли я пойти с ним в столовую, а сразу заказал мне ужин, который доставили в нашу комнату на подносе, как больничному пациенту. И спать Чилл лег, не пожелав мне спокойной ночи.
Дрожа и испытывая тошноту, я смотрю на завернутые в целлофан миски с остывшим овощным бульоном и яблочным пюре. У меня болит голова и бурчит в пустом желудке, жаждущем блюд, которых мне пока нельзя. Наверное, Флёр права. Бежать из этого места – просто глупая мечта. Должно пройти еще целых девять месяцев, прежде чем у меня появится возможность просто поговорить с ней, при условии, что она не убьет меня на месте. Даже если бы мне удалось убедить ее выслушать меня – показать, что мой план возможен, – вытаскивать отсюда Чилла и Поппи стало бы настоящим логистическим кошмаром. Мысленно я наметил все возможные варианты развития событий, и по-любому выходило, что самим нам не справиться.
Компьютер Чилла тихо жужжит, на столе царит идеальный порядок, за исключением нескольких предательских оранжевых крошек «Доритос». Мой желудок снова урчит. Накинув себе на плечи одеяло, я выдвигаю нижний ящик его стола, унюхав исходящий оттуда запах контрабандного фаст-фуда, спрятанного под стопкой папок. Мои пальцы замирают над знакомыми толстыми раскладными папками, содержащими записи с камер наблюдения об Эмбер, Хулио и Флёр. Чилл собрал информацию о том, как они охотятся, на что тратят деньги, каких мест избегают, а к каким их, наоборот, влечет. Обо всех их слабостях, наконец.
Я достаю папку Эмбер и замираю. Как бы сильна она ни была сегодня, все же тянулась к вышитому на воротнике желтому солнцу всякий раз, когда нервничала. Аризона – ее слабое место, то, что делает ее уязвимой, то, за что она отчаянно цепляется. Мне лишь остается выяснить, почему. И так ли сильно она на самом деле этого хочет, чтобы рискнуть помочь мне.
Я сбрасываю одеяло и сгребаю тяжелую стопку из трех папок, с удивлением обнаруживая под ними еще одну, четвертую. Она совсем тоненькая и помечена именем, которого я никогда прежде не слышал.
Филиппа Элейн Уэллс.
Снедаемый любопытством, я откладываю остальные папки в сторону и открываю эту. В ней полно фотографий Поппи. Чилл, должно быть, взломал ее досье на сервере Центра Управления, но зачем? Я бегло просматриваю содержимое в поисках какого-нибудь намека на то, что именно он задумал.
Причина первоначальной смерти: дыхательная недостаточность вследствие кистозного фиброза, произошедшая в тот же день и в той же больнице, где умерла Флёр. Здесь все о ней: ее выжившие родственники, сайты, которые она часто посещает, музыка, которую скачивает, продукты, которые ест… Но Чиллу не нужно ни охотиться на Поппи, ни тем более прятаться от нее. Ему не нужно знать ее слабости, так зачем же он собрал целую папку?
Если только в этой папке кроются слабости не Поппи, а самого Чилла.
Я заталкиваю ее обратно в ящик, чувствуя себя виноватым за вторжение в сферу его личных интересов. Зацепившись рукавом за край стопки, я обрушиваю ее на пол.
Затаив дыхание, я вслушиваюсь в доносящиеся из спальни Чилла звуки. Он ворочается и затихает снова, а я, переведя дух, опускаюсь на корточки перед разбросанным досье Флёр. В тусклом свете лампы для чтения Чилла я собираю страницы в стопку на коленях: фотографии с разведки, выписки с банковских счетов, библиотечная карточка, занятия, которые она посещала, список мест, куда ходит в большом мире… Я запомнил большую часть этих сведений еще много лет назад.
Флёр Аттвел, бывшая Маккензи Рэй Эванс, родилась 26 сентября 1973 года в Фредерике, штат Мэриленд, умерла 26 мая 1991 года в Вашингтоне, округ Колумбия. Причина смерти: лимфома.
Я задерживаю взгляд на фотографии, которую Чилл, должно быть, украл из личного дела Флёр. Это селфи Флёр и Хулио, сидящих бок о бок, свесив ноги с края дощатого настила. Она смеется, ее розовые волосы развеваются, в руках у нее рожок с мороженым. Я стараюсь не акцентировать внимание на их отношениях, но это дается мне с трудом. Я, например, не могу представить себя сидящим в темном кинотеатре рядом с Эмбер. Немыслимо, чтобы один из нас отложил оружие на время, необходимое, чтобы вместе полакомиться десертом.
