– Мы не должны так рисковать. Эти фронты легко отслеживаются радаром и спутником. Кто-нибудь обязательно заметит аномалию. Через несколько часов самое худшее останется позади, и нам понадобится твоя сила, когда высадимся на берег. Так что побереги ее, насколько возможно.
Он бросает взгляд в сторону камбуза, где Флёр стоит над кастрюлей с супом. Наши взгляды встречаются, она наливает себе кружку и отступает в дальний угол кабины, чтобы поесть в одиночестве. Отношения у нас с ней по-прежнему странные. Здесь нет никакого уединения. Нет места для разговора, который не касается всех присутствующих. Я знаю, о чем думает Вуди, но мы с Флёр не прикасались друг к другу с утра ее пробуждения. В какой-то момент это должно измениться.
Тишину нарушает сухой кашель с нижних коек. Прижимая кружку к губам, Флёр слушает, как надсадные потуги Хулио становятся все настойчивее. Эмбер пялится на страницы своей книги, и ее неподвижность – единственный индикатор того, что она тоже слушает. Этот звук мы все трое узнаем сразу же, наученные горьким опытом. Агония умирающего Времени года начинается с тяжести в груди и легкой усталости и быстро прогрессирует, превращаясь в схожие с гриппом симптомы.
Снизу доносятся всхлип и стон. Я мог бы пойти к Хулио. Я достаточно силен, чтобы на некоторое время отсрочить смерть – но только на время.
Флёр сердито смотрит на Эмбер, которая за последние пять минут не перевернула ни одной страницы, но та не поднимает глаз.
Кашель Хулио усиливается, за ним следует скрежещущий хрип. Флёр вскакивает, бросает кружку в раковину и направляется к койкам.
Эмбер с силой захлопывает книгу.
– Куда ты?
– Я собираюсь ему помочь.
Поппи роняет на стол игральные карты.
– Флёр, ты не можешь!
Я заступаю ей путь, чтобы задержать. И чтобы заставить как следует подумать, пока сама себе не навредила.
– Поппи права. Он высосет из тебя все силы досуха.
Мари протискивается мимо нас в каюту.
– Лихорадка уже началась. Флёр недостаточно сильна. – Она cо стуком ставит на стол миску с водой и плюхает рядом влажную тряпку. Когда она откидывает волосы со лба, ее армейские жетоны звякают, придавая ей сходство с измотанной военной медсестрой. Она закатывает рукава, открывая татуировки, которые не совсем скрывают шрамы на запястьях. – Это должна быть она, – говорит Мари, скидывая ноги Эмбер с дивана. – Спускайся туда и покончи со всем этим.
Эмбер откладывает книгу, медленно встает и оказывается лицом к лицу с Мари. Воздух становится холодным и сухим, как трут, когда она говорит:
– Я не подчиняюсь приказам лакея Хулио.
– Так помоги мне, – шипит Мари, придвигаясь ближе. – Если ты этого не сделаешь, я прирежу тебя во сне.
– И почему эта угроза должна меня испугать?
– Потому что, как только Хулио рассеется в воздухе, не останется никого, кто вернул бы тебя назад!
Кажется, все на судне разом затаили дыхание.
Из каюты Хулио доносится тихий стон, за которым следует очередной приступ сухого кашля.
– Прекрасно, – бормочет Эмбер. – Но я не пойду туда в одиночку.
– Я пойду с тобой. – Вуди соскальзывает со своей скамьи. – Кто-нибудь, подмените меня у штурвала…
– Нет, – возражает Эмбер, поворачиваясь и указывая на меня. – Ты знаешь, как это работает, тебе и идти со мной.
Когда я поворачиваюсь к койкам, Флёр хватает меня за руку, и мы оба подпрыгиваем от удара статического электричества.
– Спасибо, – шепчет она, прижимаясь губами к моей щеке.
Я не двигаюсь с места. Не могу вымолвить ни слова. Флёр все еще держит меня за руку, и ее рот так близко, что я едва не падаю на колени, припечатанный сокрушительным желанием. От мощной потребности поцеловать ее у меня кружится голова, я чувствую слабость. Она медленно отстраняется, будто испытывая схожие ощущения.
– Иди уже, – говорит Вуди, и его губы подергиваются в улыбке.
Тепло в том месте на щеке, где ее коснулись губы Флёр, растекается по всему телу, пока я наблюдаю, как она уходит, засмотревшись на цвет ее волос и изгибы бедер. На то, как она поджимает под себя босые ноги, устраиваясь на диване.
– Да, точно.
Голова у меня гудит, когда я спускаюсь по лестнице к койке Хулио. В тесном пространстве сильно пахнет потом. Он почти без сознания, дрожит в своем спальном мешке. Его кожа приобрела землистый оттенок, волосы слиплись от пота и соли.
Когда Хулио сотрясает очередной приступ кашля, Эмбер отступает, наталкиваясь на в меня спиной.
– Что мне надо делать? – Ее голос звучит тихо и неуверенно. Вид у нее такой, будто она готова сорваться с места и убежать прочь.
– Это совсем не трудно. – Ложь плавно стекает с моих губ, в то время как мысленно я возвращаюсь к долгим часам, что провел в ожидании пробуждения Флёр, сжимая ее ладонь. Гадая, проснется ли она вообще. Иногда по ночам это казалось самым трудным из всего, что я когда-либо делал. – Все, что от тебя требуется, это прикоснуться к нему.
– А ты останешься? – спрашивает она с мольбой в глазах.
Я не узнаю этой Эмбер – робкой девчонки, не понимающей, куда девать руки. Та Эмбер, которую я знаю, могла бы истекать кровью в грязи у моих ног, но скорее плюнула бы на мои ботинки, чем попросила бы о чем-то. Воздух здесь слишком теплый, а закуток вмещает лишь маленькую койку и узкую полоску пола, насквозь пропитанную запахом умирающего лета. Здесь едва хватает места для двоих, а для троих и подавно. Кроме того, мне совсем не улыбается мысль о том, чтобы шпионить в спальне Хулио.
– Конечно, – говорю я ей.
Эмбер шумно выдыхает. Я опускаюсь на пол у койки Хулио, подтягиваю колени к груди, а спиной прижимаюсь к стене. Кровать скрипит, когда Эмбер устраивается рядом с Хулио, и он что-то бессвязно бормочет, как в лихорадке.
Он кашляет, на этот раз мягче. Тихонько стонет во сне.
Закрыв глаза, я представляю, как Флёр прижимается ко мне. Сказывается усталость многих бессонных ночей. Я надеюсь, что сердце Эмбер выдержит эту ночь – ради нее самой.
23
Куда угодно
Флёр
Джек с Эмбер удалились в каюту Хулио несколько часов назад. Дождь перестал, море успокоилось после шторма, и я вышла палубу, чтобы подышать воздухом. Мари снова и снова чиркает зажигалкой, пытаясь зажечь сигарету, несмотря на ветер.
– Спасибо за то, что сделала.
Я прислоняюсь к мокрым перилам рядом с ней, наблюдая, как густые облака заволакивают луну. Мари безумно зла на Хулио с тех пор, как проснулась в том ящике рядом со мной.
Она бросает на меня косой взгляд, а я опускаюсь на палубу рядом с ней.
– Это моя работа – следить за ним, – говорит она, так и не сумев раскурить сигарету.
