Тяжело дыша, она выглядывает из-за ствола.
– Не знаю.
Дрон гудит над нами, заливая светом, и мы слышим чьи-то приближающиеся шаги. Кто-то прочесывает заросли с фонариками.
– Вон они! – раздается чей-то крик. – Я их вижу!
Я хватаю Флёр за руку, собираясь бежать, но поздно. Они слишком близко. Флёр заслоняет меня собой, попадая в свет огней. Ее наэлектризованные волосы взметаются вокруг головы подобно нимбу, земля содрогается.
Она дергает кулаком, деревья, шелестя листвой, повинуются, и что-то тяжелое шлепается о землю.
Кто-то поминает Гею.
А кто-то еще вскрикивает, когда дрон теряет управление и падает в кусты. Раздается кошачий вой. Флёр снова выбрасывает вперед кулак. Я зову ее по имени, но не успеваю остановить, и она заставляет ветку хлестнуть по земле.
Флёр
Вуди моргает, глядя на меня снизу вверх, его испуганное лицо обрамлено спутанными длинными волосами.
Он переводит взгляд на свою грудь, потом еще ниже, на ноги, захваченные в плен моей веткой, и судорожно вздыхает.
– Что ты здесь делаешь?
Я падаю на колени и обнимаю его так крепко, что выжимаю из его легких последние капли воздуха.
– По-видимому, только что чудом избежал смерти, – говорит он, высвобождая лодыжки от ползучего можжевельника. Чуть поодаль я замечаю Мари, держащую Слинки. Я спешу было к ней, но осаживаю себя, видя, что она отступает, и мы довольствуемся тем, что неловко машем друг другу в знак приветствия.
Джек помогает Вуди подняться на ноги.
– Как, черт возьми, вы нас нашли?
– Ты что, шутишь? – Слинки спрыгивает с рук Мари, испуганный ее хриплым смехом. – Что за глупость вы учинили со своим торнадо? Он стал национальной новостью.
– Так же как и ваши полицейские фотороботы, – добавляет Вуди. – Когда передали, что вас заметили в Финиксе, мы решили, что вы уже направляетесь сюда.
Я всматриваюсь в просветы в деревьях позади них, и моя радостная улыбка гаснет.
– А где Поппи?
– И Чилл? – подхватывает Джек, все еще тяжело дыша.
Вуди и Мари смотрят мимо нас в сторону каньона, и их лица вытягиваются, когда они понимают, что мы одни. Вуди отворачивается, поглаживая ушибленную ногу, поднимает дрон Чилла и протирает его своей рубашкой, рассеянно ковыряя сломанный пропеллер.
– Чилл ведет Поппи. Они скоро будут здесь, – говорит он с натянутой улыбкой.
Что-то тут не так. Почему они не смотрят на меня?
– Что случилось?
Мари снова и снова щелкает колесиком зажигалки в кармане. От взгляда, которым она обменивается с Вуди, у меня едва не останавливается сердце.
– Все дело в Поппи. Она очень устала, – поясняет Вуди. – Она… плохо себя чувствует.
Джек напрягается.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы были правы… касательно того, что может случиться, – нерешительно признается Вуди. – Чилл уже не так хорошо видит. У Мари вернулась аллергия.
Он смотрит на меня снизу вверх, и в его глазах мелькает извинение. Я дотрагиваюсь до руки Джека.
– Поппи, – шепчу я.
Кистозный фиброз – это не вирус и не инфекция. Это агрессивная, прогрессирующая болезнь, коренящаяся в ее генах. Я должна была предвидеть ее возвращение. В ретроспективе все ранние признаки были налицо: ее усталость на катере, кашель, который, как я думала, был предвестником простуды. Ну а запах соли, упрямо прилипший к коже, я по глупости списала на морской воздух, которыми пропитались ее волосы и одежда.
Вот почему она не хотела покидать Обсерваторию. Вот почему настаивала, чтобы я осталась и сражалась.
Мы все поворачиваемся на звук шаркающих ног. Чилл, ковыляя, ведет Поппи, одна рука которой перекинута ему через плечо, чтобы ей было легче.
Я подбегаю к ней и заключаю в объятия, с трудом веря, что мы расстались меньше недели назад. За это время она превратилась в птичку с легкими, как перья, косточками, и я ужасно боюсь ей что-нибудь повредить. Я прикусываю губу, стараясь не заплакать, потому что уже причинила ей непоправимый ущерб, просто приведя сюда.
– Мне так жаль, – шепчу я. – Если бы я могла это предвидеть, ни за что не согласилась бы на побег.
– Я знаю, – говорит Поппи, смахивая слезу с моей щеки.
Джек заключает Чилла в медвежьи объятия, и тот криво повисает в его руках, не разжимая ладони Поппи. Джек медленно отпускает его, с любопытством задерживаясь взглядом на их переплетенных пальцах, на том, как Чилл нежно поглаживает Поппи большим пальцем. Я вопросительно приподнимаю бровь, глядя на нее сквозь слезы. Ее лицо озаряется глупой ухмылкой, и я тоже сдавленно хихикаю. Все эти ночные споры по видеосвязи, когда ни один из них не хотел разъединяться первым, все глупые отговорки, которые он придумывал, чтобы позвонить нам… Как же я раньше не замечала?
– Эмбер? – бормочет Вуди. – Она встретилась со своей мамой?
Моя улыбка тут же гаснет, я близка к срыву. Не могу заставить себя сообщить плохие новости.
Джек прочищает горло и неохотно признается:
– Мы приехали слишком поздно. Ее мать умерла месяц назад.
Вуди приоткрывает рот. Его кадык дергается.
– Где сейчас Эмбер?
– Мы не знаем, – негромко говорит Джек. – Стражи Кроноса были близко. Она так и не добралась до места нашей встречи.
Мари перестает чиркать колесиком зажигалки и, прищурившись, смотрит на нас.
– Хулио с ней?
– За нами гнались копы. Хулио увел их от нас, чтобы выиграть время, и мы разделились. Мы надеялись…
Джек оглядывается на каньон с тем же тревожным выражением лица, которое было у него, когда мы покидали дом престарелых в Финиксе.
Вуди опускается на валун, баюкая дрона на коленях, как будто ноги его больше не держат. Внезапно я испытываю чувство бесконечной благодарности за то, что знаю, где сейчас Поппи. Я радуюсь тому малому количеству времени, которое мы еще можем провести вместе.
– Мы надеялись, что они найдут нас здесь, – говорит Джек. – Планировали подождать до утра.
– А что потом? – с горечью спрашивает Мари. – Хулио вызвал огонь на себя, дав вам двоим шанс сбежать, а теперь вы просто собираетесь оставить его одного? – Она разражается потоком ругательств. – Если Хулио и Эмбер живы, черта с два они сюда приедут.
Вуди поднимает голову, и его длинные тонкие волосы падают на глаза.
– Мне неприятно это говорить, но она права. Эмбер никогда не собиралась покидать Финикс. Ее единственной целью было увидеть мать и попрощаться.
Мое опустошение уступает место гневу. Он говорит те же самые слова, что прежде Джек, но это не делает их правильными. Они не видели, с каким чувством Хулио и Эмбер смотрели друг на друга. Или того, как они танцевали. Как целовались.
