Эмбер и Хулио кричат с другой стороны ворот и машут нам руками. Позади них разверзается провал, и земля пожирает себя изнутри, откусывая большие куски. Я мысленно нащупываю падающие осколки, отчаянно желая положить их обратно, но ощущение такое, будто я пытаюсь усмирить сорвавшееся с поводка животное.
– У нас все хорошо, Флёр! – кричит Хулио, когда мы его догоняем. – Выключай землетрясение.
– Я не могу! Не могу его сдержать!
Земля содрогается сама по себе, и дорога перед нами раскалывается на куски.
– Плохо!
Хулио отпрыгивает в сторону от ширящейся трещины. Мы все уклоняемся от движущейся мимо нас по шоссе разверстой пасти, поедающей мостовую и изрыгающей пыль, преграждая путь к отступлению.
– Мы должны перепрыгнуть ее сейчас, пока это еще возможно! Давайте! – кричит Джек.
Хулио и Эмбер разбегаются, взлетают в воздух и приземляются на другой стороне. Следом прыгает Ноэль. Развернувшись, она протягивает руку, чтобы помочь Юкио и Габриэлю. Остальные Времена года быстро следуют их примеру.
Хулио и Эмбер велят нашим кураторам поторопиться. Позади нас шипят и искрятся электрические провода, рушится еще одна арка. По обе стороны границы слышится вой сирен.
Трещина неровная и такая глубокая, какой я ее себе и представляла. Мари и Вуди разбегаются и, перепрыгнув, под весом своих рюкзаков падают на колени по ту сторону. Чилл обнимает Поппи за талию и подводит ее к краю. Уже слишком поздно, расселина чересчур широкая. Они ни за что не перепрыгнут ее вместе.
Другие Времена года наблюдают, как Мари и Вуди протягивают руки над провалом, призывая Чилла и Поппи перебросить свои рюкзаки. Чилл так и делает. Эмбер и Хулио склоняются над трещиной.
– Мы тебя поймаем! – кричат они. – Давай же, Поппи!
– Не волнуйся, – говорит Чилл. – Я тебя не отпущу.
Они прыгают. У меня перехватывает дыхание от беззвучного крика, когда Поппи, все еще цепляясь одной рукой за руку Чилла, а другую слепо протягивая к вытянутым ей навстречу пальцам Хулио, срывается и скользит вниз по стенке расщелины. Ноэль быстро наклоняется, хватает ее под мышки и втягивает на твердую землю, глядя при этом через разлом на меня.
– Прыгаем вместе, на счет «три». – Джек берет меня за руку и отсчитывает в обратную сторону: – Три… два… один!
Мы отталкиваемся и летим над зияющей пропастью. За нашими спинами раздается взрыв, окна здания иммиграционной службы исторгают ливень осколков, и огонь поглощает его целиком. Эмбер и Хулио втаскивают нас на землю, и мы бежим к дыре в сетчатом заборе. Никто не замечает, как наша группа растворяется среди припаркованных по ту сторону машин.
Низко пригнувшись, Хулио осматривает стоянку и ведет нас к «Виннебаго», который по виду старше всех нас. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, желая, чтобы земля поскорее успокоилась. Джек вскрывает замки, и мы забираемся внутрь. Хулио плюхается на водительское сиденье и, сунув руку под приборную панель, вытягивает несколько проводов. Зажав их между пальцами, он перегибается через консоль, криво усмехаясь Джеку.
Джек давится смехом и хлопает ладонью по вытянутой руке Хулио. Вспыхивает искра, двигатель чихает и заводится, и граница исчезает в облаке дыма позади нас.
46
Из пыли в пыль
Джек
Пустыня Сонора
[17] при дневном свете выглядит неприветливо. Тонировка окон «виннебаго» слабо спасает от солнца, безжалостно осыпающего нас градом жарких стрел, а кондиционер лишь гоняет по салону горячий сухой воздух. Туманные вершины на горизонте кажутся миражом, ускользающим все дальше по мере нашего приближения. Глядя на них, я облизываю пересохшие губы. Я отдал бы все на свете за возможность опустить босые ноги в холодный горный ручей или хоть минутку поваляться голышом в сугробе. Но это не те горы, к которым я привык. Зазубренные и лишенные растительности, они прорезают плоский раскаленный пейзаж, усеянный желтой травой и колючим кустарником.
Сначала машину ведет Хулио. В основном потому что он бодрее всех остальных. Климат ему благоволит, и он то и дело кивает головой и улыбается, мурлыкая под музыку ранчера
[18] по радио. Я откидываюсь на спинку кресла и пытаюсь отдохнуть, но заснуть мне мешает доносящийся сзади знакомый тревожный кашель. Я поворачиваюсь на своем сиденье. Габриэль и Юкио сидят рядом на полу, обнимая колени. Их кожа раскраснелась, глаза остекленели, и они настороженно наблюдают за Осенями, сгрудившимися в дальнем углу кабины. Судя по карте, купленной на заправке в Текате, нас ожидают еще, по крайней мере, тридцать часов езды, и треть из них – по Соноре.
– О, ради Кроноса, – ворчит Эмбер, хватаясь за спинку кресла для равновесия и рассматривая наших новичков. – Ты, – говорит она, указывая на парней-Лето, занявших все сиденье, и хватает одного за локоть. Бедняга ахает, – не будь таким ребенком. Никто не сделает тебе больно.
Она заталкивает его между Габриэлем и Юкио. От соприкосновения кожа к коже они выпучивают глаза.
Я снова принимаюсь смотреть на дорогу, то погружаясь в беспокойный сон, то выныривая из него. Кашель между тем стихает. Каждые несколько часов местность меняется, и воздух пахнет по-другому. Едкая маслянистая вонь выжженной растительности и пыли уступает дымку жарящегося мяса, продающегося в городах, которые мы проезжаем, а с приближением ночи в воздухе разливается аромат шалфея.
– Чувствуете этот запах? – спрашивает Хулио после наступления сумерек, высунув руку в открытое окно фургона.
Небо раскрашено в лавандовые и серые оттенки, и в свете фар то и дело вспышками мелькают летучие мыши, пикирующие над шоссе. Дорожный указатель оповещает, что мы примерно в часе езды к северу от Эрмосильо. Я делаю глубокий вдох и улавливаю тонкие нотки чего-то сладкого.
– Что это такое?
– Цветы кактуса сагуаро, – поясняет Хулио, хмуро глядя на дорогу впереди нас. – Я не нюхал их с тех пор, как был ребенком.
– И что с того?
– В это время года они не цветут. – Хулио выключает радио, и фургон погружается в тишину.
Аромат становится все сильнее, кабину наполняют запах пыльцы и стрекот насекомых вдоль обочины. Наши фары освещают путь в темноте. Впереди на дороге появляется какая-то тень.
Хулио ударяет по тормозам. Шины визжат и начинают дымиться, когда мы резко останавливаемся. Проснувшись от толчка, Времена года в задней части фургона тянутся вперед, чтобы заглянуть в лобовое стекло над передними сиденьями.
В пятидесяти футах перед нами поперек дороги припарковался фургон.
