«Лави» перешел в фазу полномасштабной разработки в 1982 году. В последний день 1986 года первый самолет совершил свой первый испытательный полет. Однако в августе 1987 года – после того как миллиарды долларов были потрачены, чтобы построить пять самолетов – растущий нажим как в Израиле, так и в США привел к закрытию программы – сначала американским конгрессом, а потом почти единогласно и в правительстве Израиля.
Много лет спустя мнения относительно данного проекта и его закрытия все еще расходятся, поскольку некоторые люди убеждены, что это было невозможно амбициозное начинание с самого начала, в то время как другие заявляют, что была упущена серьезная возможность. В 1991 году статья главного редактора в журнале Flight International, опубликованная во время операции «Буря в пустыне», рассказывала об опыте полета на «Лави» в 1990 году. «Теперь, когда войска коалиции ведут боевые действия в Заливе, они нуждаются в определенном типе самолета. Мне было очень стыдно, поскольку я летал на лучшем истребителе в мире, зная, что он никогда не пойдет в серию»
[183].
Хотя программа и была закрыта, разработка «Лави» имела серьезное военное влияние. Во-первых, израильтяне совершили важный психологический прорыв: они продемонстрировали себе, своим союзникам и своим врагам, что не зависят ни от кого в обеспечении самых основных элементов национального выживания – могут реализовать программу продвинутого истребителя. Во-вторых, в 1988 году Израиль присоединился к клубу, состоящему всего из дюжины наций, запустивших спутники в космос, – достижение, которое было бы невозможно без технологических ноу-хау, накопленных во время разработки истребителя «Лави». И в-третьих, хотя программа «Лави» была прекращена, инвестированные в нее миллиарды вывелиИзраиль на новый ^уровень авионики и в некотором смысле помогли запустить последующий технологический бум. Когда программа была закрыта, примерно 1500 инженеров внезапно оказались без работы. Некоторые из них покинули страну, но большинство остались, что привело к большому притоку инженерных талантов из военной промышленности в частный сектор. Огромный технологический ресурс, который был сконцентрирован на разработке одного самолета, внезапно выплеснулся в экономику
[184].
Йоси Гросс, один из инженеров программы «Лави», родился в Израиле. Его мать, сумевшая выжить в концлагере Аушвиц, эмигрировала из Европы после холокоста. Будучи студентом в Израиле, Гросс получил образование авиационного инженера в Технионе и затем семь лет работал в израильской авиационной промышленности.
Гросс, инженер по проведению испытаний, начал работать в департаменте разработок. Он предложил новую идею в области оборудования посадки самолета, но его руководители сказали ему, чтобы он не заботился об инновациях и просто копировал американский истребитель F-16. «Я работал в большой компании, которая насчитывала 23 тысячи сотрудников, где вы не можете проявлять творчество», – вспоминал он
[185].
Незадолго до закрытия программы «Лави» Гросс решил покинуть не только государственную авиастроительную компанию, но и вообще область авиастроения. По его словам: «В аэрокосмической промышленности вы не можете быть предпринимателем. Правительство владеет отраслью, а проекты очень крупные. Но я научился многому из разных технических областей, что очень мне помогло позднее».
Этот инженер по испытательным полетам сумел основать 17 новых компаний и получить более 300 патентов. Поэтому в каком-то смысле Йоси Гросс должен благодарить Францию. Шарль де Голль вряд ли намеревался помочь бурному развитию Израиля в области технологий. Однако, показав израильтянам, что они не могут рассчитывать на иностранные системы оружия, решение де Голля сделало очень важный вклад в израильскую экономику. Наиболее крупное развитие военных исследований и разработок, которое последовало за бойкотом Израиля со стороны Франции, дало поколению израильских инженеров значимый опыт. Но это не смогло бы послужить катализатором развития новых компаний, если бы не сочеталось с чем-то еще: глубоким подходом, предусматривающим разные области знаний, и желанием попробовать что-то независимо от того, как это дестабилизирует социальные нормы.
Глава 12. От носового обтекателя ракеты до гейзеров
Если большинство военных самолетов разрабатываются как болид «Формулы-1», то израильские военно-воздушные силы – это джип-внедорожник со многими инструментами внутри… Здесь вы сходите с дороги с первого дня… Гоночный автомобиль просто не будет работать в наших условиях.
Ювал Дотан
Даг Вуд является новым и необычным рекрутом в Израиле.
Его спокойная и задумчивая манера выделяет его среди более жизнерадостных израильских коллег. Он был нанят в Голливуде, чтобы выполнить работу, которую до него в Иерусалиме никто не выполнял: Вуд является директором первого полнометражного анимационного фильма, который создается в Animation Lab – новой компании, основанной израильским венчурным капиталистом Эрелем Маргалитом.
Вуд работал в качестве вице-президента анимационной студии в кинокомпаниях Turner, Warner Brothers и Universal. Когда Маргалит попросил его переехать в Иерусалим, чтобы создать анимационную кинематографию, Вуд сказал, что он сначала должен посмотреть, является ли Иерусалим действительно творческим сообществом. После того как он провел некоторое время в Иерусалиме, в «Бецалель», – израильской национальной Академии художеств, он признал себя убежденным. Он рассказывал нам: «Я погрузился в атмосферу факультета академии. Я встретился с некоторыми авторами, пишущими для ТВ, а также с одним из писателей – Меиром Шалевом, и некоторыми другими крупными писателями. Они были столь же хороши – если не лучше, – чем люди, которых вы встретите в лучших мировых школах искусств».
Однако он также определил в Израиле, нечто отличное от остального мира. «В этой культуре «мультизадачная ментальность». Мы консультировались со многими израильскими инженерами, и они предлагали инновативные способы улучшения наших поставок и более эффективного выполнения процедур. И кроме того, на определенном этапе я работал с одним из выпускников школы искусств «Бецалель» над творческим проектом. Он выглядел странно – длинные волосы, кольцо в ухе, шорты и шлепанцы. Внезапно возникла технологическая проблема. Я был готов вызвать технических специалистов, чтобы те ее решили. Однако студент школы «Бецалель» бросил свою графическую работу и начал решать техническую проблему так, как будто он был подготовленным инженером. Я спросил его, где он научился это делать. Выяснилось, что он также был пилотом истребителя в военно-воздушных силах. Студент школы искусств? Пилот истребителя? Казалось, эти слова конфликтуют друг с другом – или сотрудничают – в зависимости от того, как вы на это посмотрите»
[186].
