Я посмотрела на хрупкого и изящного тенора. Ну, в каждой избушки свои таракашки.
— Если кто что не ест — вы скажите. Я листья какие-нибудь найду. Салатные там. Или капустные. Ну, там, лимоном взбрызнем. И куриную грудку на пару подам вместо говядины с грибами. Там, если что — сливочное масло присутствует.
Все это было сказано с величайшим отвращением.
— Давайте картошку, — решил Лева, переглянувшись и беззвучно обсудив все со своими. — А завтра мы пораньше отдалимся Ваньке, пусть проводит тренировку.
— Да ты что! — схватился за голову Сергей.
— Тебя кто за язык тянул? — скривился Артур.
А Иван изобразил демонический смех — получилось жутко и злорадно. И недобро проговорил:
— Вы же сами этого хотели.
Я покачала головой. Поднялась. И пошла слушать озеро и тишину. Дорожка из мелких камешков привела меня к озеру. Я вдохнула покой, склонилась над водой, дотронулась, стараясь не потревожить. И тихо сказала:
— Здравствуй. Я скучала.
Безбрежная стеклянная гладь озера. Пронзительно-синяя, она уходила вдаль и было непонятно, где заканчивается вода и начинается небо. Розоватое облако в виде огромного улыбающегося кита зависло прямо надо мной, как будто позируя.
Я опустилась на песок.
Закрыть глаза и погрузиться в этот хрустальный день, наслаждаясь каждым вдохом. Чувствуя, как уходят напряжение, тревога, злость, боль. Улетают куда-то в бесконечность, чтобы больше никого не потревожить.
Вдруг я почувствовала, что не одна на берегу. Рядом уселся Иван. В наушниках. Ну, кто бы сомневался!
Показала ему на ухо. Он покладисто вытащил наушники.
— Тишина… Мы ее приехали послушать.
Он кивнул — и уставился вдаль. Лицо у него стало мудрое и печальное, точь-в-точь как у Клео, когда она задумывается о несовершенстве людей и невозможности их исправить.
— Вы же, пока мы ехали, не о том хотели меня спросить, — вдруг проговорил он, не отрывая взгляда от озера.
— Не о том, — согласилась я.
— И какой вопрос вы хотели задать мне?
— Он бестактный.
— Тогда давайте меняться. Я буду иметь право задать такого рода вопрос и вам.
— Идет. Как ваша супруга относится к вашей гастрольной жизни? И таким неожиданным отлучкам, как сегодня.
Он молчал. Вздыхал. И наконец сказал:
— Я очень надеюсь, что с пониманием. Очень. Потому что если случится как у Артура…
— А почему вы не взяли их с собой? Вполне же можно было. Мы не на работу, мы… за релаксом и самими собой.
Он посмотрел на меня встревоженно и расстроенно:
— Слушайте, даже в голову не пришло.
И снова уставился на воду.
— Скоро отпуск, — решила я его утешить.
Иван растерянно кивнул, явно не слыша меня.
12-2
Охо-хо-нюшки. Не подвела ли я его с этой незапланированной поездкой?
— Вот вы где!
К нам присоединились и остальные вокалисты «Крещендо». И если Сергей и Артур просто плюхнулись на песок рядышком, то Лев посмотрел на нас. Осуждающе покачал головой — и удалился.
Вернулся через несколько минут и всем раздал коврики. Пять штук. Дорогие, походные коврики, чтобы сидеть не на голом песке. Согнал всех с насиженных мест, просто недовольным взглядом. Вот теперь я начала верить, что слова о высадке в глухом лесу и гала-концерте там же — это не преувеличение. Кто знает, что у них там, в рюкзаках еще есть.
— Хорошее место, — через ооочень длительное время проговорил Сергей. — Я думал, красивейшие озера только в Карелии бывают.
— Тебе лишь бы куда-нибудь забраться, где людей нет, — усмехнулся Лев. — В бурелом какой-нибудь. Как ты на сцену выходишь?
— Да не поверишь, с удовольствием, — ответил ему вернувшийся солист. — Я вообще разный, Лева. Как и ты.
— Мы все чемоданы с двойным дном, — рассмеялся Иван.
— Если б с двойным, — ответил Артур. Не мрачно, но печально.
— Олеся Владимировна, можно спросить, — Сергей дурашливо поднял руку — ну мальчик-отличник, не иначе.
— Спросите, Сергей Юрьевич.
— Вы знаете его отчество? — уставился на меня Артур. — Олеся Владимировна, вы страшная женщина.
На него выразительно посмотрели остальные. Иван так вообще глазами показал, что собрат-тенор полный дурак. Я рассмеялась.
— Ну, я не в плане внешности. А в… — запутался наш дамский угодник. — Я… плане.
— Возьми паузу, — посоветовал ему Лев. — А то сейчас еще что-нибудь как скажешь.
— Я лучше спою, — равнодушно возразил певец.
— Позже. У костра. Под гитарку. И очень-очень тихо, — попросила я.
— А вы петь будете?
— Да ни за что. А вот вас попрошу спеть каждого по отдельности.
— Эммм, — завел Лев. — У нас некое табу. Мы же…
Я посмотрела на него с насмешкой. Табу. В интернет не табу выкладывать свои домашние экзерсисы с роялем — прелестные, надо отметить. А вот в лесу в полголоса — нельзя. Он понял мой посыл. И совсем потух.
— А разве вам не хотелось? — спросила я. — Соло, что-то любимое. А остальные — поддержат. И партия расписана под вас? Так, как удобно вам?
Глаза заблистали у всех. Ох уж мне это распрекрасное тщеславие певца, который любит слышать собственный голос.
— Смотрите. У вас год. Чтобы найти себя. Чтобы определиться: или разбежаться, или как-то сотрудничать дальше. Вы в раздрае. Вы порой не можете петь. По- старому, просто в кайф, когда тактов в песне вам не хватало, чтобы выплеснуть себя. Когда вы энергией могли просто сметать. Сейчас же этого нет. Вы от этого и беситесь, и злитесь. Прежде всего, на самих себя. Но отвязываетесь на окружающих. Друг на друге. Потому что рядом. Потому что ближе нет. А на самом деле, вы просто устали. Просто опустошены. Внутри. В вас стало слишком мало энергии, потому что все на износ. Так отпустите себя. Разрешите себе. Скажите: «Мне можно все!»
— Все-все-все? — радостно потер руки Артур.
— Нельзя три вещи.
— Ну вот.
— Нельзя алкоголь. Вы все из-за него теряете голос. Нельзя разбегаться. Этот год как минимум. И нельзя молчать, если вас что-то не устраивает. Потому что уже домолчались.
Иван первый протянул руку своим друзьям. Потом Сергей.
— Алкоголь нельзя перед концертом, — честно уточнил Артур перед тем, как пожать остальным руки.
Последним был что-то мучительно обдумывающий Лев. Я ждала его решения. Ребята ждали. Заухала вечерняя птица, где-то звякнул велосипед — музыкант очнулся.
