— Мне кажется, что все происходящее — бред.
— Ох, и слова ты умеешь находить, Олеся. Ну, ладно бы — чудо… Или что-то приятное. Почему бред сразу?
— Не знаю.
Ехать было не так и долго, Иван нашел базу для тренировки, не так далеко находившуюся от репетиционной. Тоже в лесу. На скамеечке, чинно сложив ручки на коленочках, сидела Маша. Увидев нас, дочь посмотрела на меня, не скрывая насмешки. Мы переглянулись — и разом покраснели. Потом перевела взгляд на Олега.
— Привет, — сказала я. — Познакомишь с тренером.
— Угу. — Ребенок не сводил взгляда с моего работодателя.
— А я вот… маму подвез.
— Сильно испугалась, — просто проделывая дырки в мужчине.
— Нет. По-моему, Иван — больше.
— Это правильно, — пробормотал Томбасов. — Не умеешь ездить — не берись.
— Мама вот водит отлично, — сообщила дочь, наконец улыбаясь и бросая на меня какой-то снисходительный что ли взгляд.
— Ну. Уж. Нет! — рявкнул Томбасов, снова становясь самим собой. — Только профессионалы после соответствующей подготовки. Никаких любителей.
Глава девятнадцатая
Мне жить бы хотелось иначе, Носить драгоценный наряд… Но кони — всё скачут и скачут,
А избы — горят и горят… ©Найдено в сети
— Вот могли бы сразу правду сказать. А то — учитель-учитель.
Как-то Лев просто кипел. Остальные же изо всех сил пытались его остановить. Я уже немного разобралась в их жестах, которыми певцы общались между собой, когда пели или не хотели проговаривать что-то вслух. Судя по тому, что остальные трое показывали баритону ладонь, потом растопыривали пальцы, чуть приподнимая руки и собирали их в кулак, они требовали, чтобы он прекратил подавать звук. А судя по выражениям лиц и зубам, которые они демонстрировали в оскале, то он или пел мимо или говорил что-то с тем же успехом. И они требовали, чтоб он замолк. Но Лева как-то не обращал внимания ни на кого. Он пылал чем-то праведным. Похоже, что и гневом.
И закрыть рот он просто не мог. Как-то эта функция в его организме отключилась.
— Зачем вы нам морочили голову?
— Какую правду вы хотели услышать? — спросила.
— Олеся, мы ж вроде бы перешли на ты, — улыбнулся Сергей, не включая, однако режима мачо.
Я же смотрела прямо в глаза баритону, ни на кого не отвлекаясь:
— Лев. Хотите верьте, хотите нет. Но я встретилась с господином Томбасовым лишь восемь дней назад. Тогда же получила предложение о работе. И…
— И тогда это вас замечательно харак…
— Или ты закроешь рот, или я дам тебе в морду, — тихо проговорил Артур. А остальные шагнули к тенору, явно поддерживая его решение.
Лев оглядел нас бешеным взглядом. Вот Сергей был прав — об этот взгляд зарезаться было можно. И надо ничего говорить, не надо даже оскорблять. И так все понятно.
Баритон развернулся. И молча направился к двери. Та вдруг приоткрылась — и в репетиционную залу влетела Клеопатра. В самом что ни на есть раздраженном состоянии — глаза горели просто потусторонним огнем. Она застыла на пороге, не сводя разъяренного взгляда с певца. Уши злобно топорщились. Моя защитница была готова порвать всех.
— Что. Это. — Прошептал Лев.
— Кошечка Олеси. — Мстительно сообщил ему Артур. — Трепетное создание. Мне так сказали. Хотя может и убить. Взглядом. Как столкнешься в темноте с ее глазами — а они горят… Так и сдохнешь в муках. От ужаса.
— Хорошо, что сейчас не ночь, — задумчиво сказал Лев, не сходя с места, как загипнотизированный.
— Ну, я думаю, что для тебя это роли уже не играет.
— Да бросьте вы, — радостно улыбнулся Иван. — Она же просто прелесть. Само изящество и красота.
Клео перевела на него царственный взгляд. И снисходительно кивнула.
— Вань, ты все-таки с другой планеты, — почесал нос Сергей. — Как и эта… кошка. Если это кошка.
Но после плавного грациозного шага в его сторону, правда с выпущенными когтями, бас что-то пробормотал. И отступил назад.
— Слушайте, — в зал влетела Машка, размахивая телефоном. — Клео, привет. Тут такоеееее.
— Что еще? — вздохнула я, на самом деле раздумывая, злится мне на Леву или не стоит. С одной стороны — хамство же. С другой… ничего кроме правды. Как характеризует меня эти восемь дней? А? А вот впервые в жизни я не знаю… И не то, чтобы хотела узнать.
— Маааам! Ты меня слушаешь?
— Что? — я огляделась и поняла, что Клео сидит в кресле и приглядывает за порядком, а все остальные что-то судорожно роют у себя в телефонах. И беззвучно переговариваются. Крайне злобно.
Я вопросительно посмотрела на дочь.
— Ты где-то витаешь.
— Маша.
— Там все снесено. Сайт. Социальные сети. ВК, Инстаграмм. Официальных групп просто нет.
— Канал на «Youtube»? — тихо спросил Иван.
— Тоже.
Тяжелым вздохом я подавила все слова, которые просто рвались из меня. Не ругаться же при ребенке, Клео и четырех мужчинах, которые тоже себе этого не позволяют. Так что мне просто нечего было сказать этому миру.
— Зато запустили… Смотри. — Иван протянул мне свой телефон.
«Кружааат ветраааааа»…
На видео была чудесная нарезка из отвязного вечера в караоке-баре. С оскорблениями молодых людей, докопавшихся до певцов. Матом (не в нашем исполнении) Дракой. Полицией. Наручниками. Заломленными руками. Воронком. Супер! Вот просто звезды пленительного счастья.
— Хороши, — кивнула я на ролик. — Чего приуныли? И такое бывает. Это Клео совершенна, а вы только люди. Хотя время от времени об этом забываете.
— Это же катастрофа, — Лев вцепился в волосы. — Там уже сто тысяч просмотров. Вся наша репутация, наша работа над имиджем! Столько лет… Все к черту.
— Ролик выложили минут тридцать назад, — вздохнула Машка. — Это за столько набежало.
19-2
— Хороши, — кивнула я на ролик. — Чего приуныли? И такое бывает. Это Клео совершенна, а вы только люди. Хотя время от времени об этом забываете.
— Это же катастрофа, — Лев вцепился в волосы. — Там уже сто тысяч просмотров. Вся наша репутация, наша работа над имиджем! Столько лет… Все к черту.
— Ролик выложили минут тридцать назад, — вздохнула Машка. — Это за столько набежало.
— Будем считать, что это — слава, — отрезала я, оглядывая певцов. Да, это не петь на четыре голоса в смокингах и не гарцевать победителями всего и всех. — Вы тут вполне живенько выглядите. Харизматично, я б сказала.
Они переглянулись уныло. Как-то мои слова их не впечатлили.
