Честно говоря, девицу эту она вообще не помнит. Конечно, память у нее на студентов послабее, чем у бабули. Та вообще помнит всё и всех, но…
- Но девочка просто не знала, что надо прийти! Вы ей не объяснили, насколько все серьезно.
- Послушайте, это университет, в конце концов. Может быть, ваша девочка просто не хотела знать?
- Что вы такое говорите. Я буду жаловаться.
Ирина только головой покачала. Жаловаться. Снова. В добрый путь.
- Ирочка, - беззвучно кричала из-за спины заполошной мамаши лаборантка их кафедры, делала большие и страшные глаза и всем своим видом изображала, что нужно куда-то бежать со страшной скоростью.
- Простите, мне надо идти.
Она обогнула женщину и направилась к лаборантке, хотя больше всего хотелось удрать, запереться в кабинете. А еще лучше – забаррикадироваться. И просто пережить этот понедельник.
С тяжелым вздохом посмотрела на Олечку.
- Новый год! – торжественно объявила та.
- Зима близко. И?
- Номер художественной самодеятельности.
- Слушайте. Китаисты на новый год традиционно поют «Катюшу». И все на этом. Вот что в этом году-то не так?
- Новый декан. Он сказал, что не хочет слышать «Расцветали яблони и груши». У него – аллергия.
- Весь Китай в караоке хочет. А этот – нет, - проворчала Ирина. – Вот с чего?
- Может, с того, что он из Китая только что вернулся.
Ирина только тяжело вздохнула.
- Ириночка Ильинична. Ну, вы самая молодая! Самая креативная! Ну, придумайте что-нибудь, а?
- «В лесу родилась елочка».
Лаборантка посмотрела на нее с укором.
- «Напилася я пьяна, не дойду я до дома»?
Тяжкий вздох.
- «Щелкунчика» спеть? Танцевать я так не станцую. Столько мы не выпьем.
- Времени у нас – до среды. Там заседание кафедры. Будем программу составлять.
- Надеюсь, учебную.
- Нет. Празднования нового года. И новый декан попросил подойти к вопросу ответственно.
- Тьфу.
- Да. И на нас снова написали жалобу.
- Теперь что?
- Нашим студентами не интересно.
- Значит, будут на экзаменах петь «Щелкунчика». На китайском. Только сначала напишут стихотворный текст. Ударим нашим креативом по их разгильдяйству.
Ладно. Надо просто доработать последнюю пару. И домой. А по поводу песнопений и номеров самодеятельности – можно будет посоветоваться с Левой. Она даже негромко рассмеялась. «Посоветоваться с Левой». Что-то странное происходит в ее жизни. Заставляющее глупо улыбаться.
До конца пары оставалось минут тридцать – группа тупила, пришла не то, чтобы подготовленная. И ковырялась в иероглифах с весьма заметным отвращением. Вот спрашивается – зачем тогда вообще заниматься китаистикой, если от этого не получать удовольствия? Зачем вообще учиться, если тебя от этого не прет. Не понятно.
Звонок. Незнакомый номер. Ирина пожала плечами и отбила. Сначала закончила занятие. Перезвонила.
- Мы вас уже полчаса как ждем! – возмущенно сказали ей. – И дома никого нет!
- Дома собака, - ответила она. И тут же почувствовала себя дура дурой. Да что ж за день такой, а?
- Собака может нам дверь открыть?
- Не думаю. А вы вообще кто?
- Доставка из магазина музыкальных товаров.
- И что вы хотите, уважаемый?
- Вы заказывали рояль?
- Что?
Похоже, сегодняшний день по абсурдистике переплюнет все остальные. Ирина даже присела. И уставилась в окно, раздираемая острым желанием просто кричать матом. Вот что за… Вот как же, а…
- Ну что же вы, - укорили ее. – Мы на такой погоде на улице такой инструмент держим. «Стенвей» все-таки. Концертный.
«Гамлет за сценой. «Мать. Мать. Мать». Перевод Михаила Лозинского». - Отчего-то всплыло в голове.
- Вы – Королева Ирина Ильинична? – продолжали допытываться до нее.
- Да.
- И живете по Глухой Зеленина.
- Да.
- Тогда что вы…
Несколько тяжелых вздохов, словно там, около ее подъезда кто-то давил в себе что-то неприличное, что рвалось из глубин души.
- Подъезжайте, пожалуйста, мы занесем рояль. А потом уже будете разбираться, откуда он взялся.
- Ну, положим, откуда он взялся, можно и догадаться, - рычала Ирина, пока сбегала по лестнице, на ходу натягивая пальто и одновременно пытаясь дозвониться до Льва, который – вот ведь странность какая! – не брал трубку.
- Абонент как обычно!!! И какой смысл в номере телефона с правильными цифрами, если результат все равно один и тот же!
Уже подъезжая к дому, пытаясь втиснуть машину, она задумалась. А куда ставить рояль?! Эта мысль настолько ее взбесила, что она чуть не въехала сразу в две машины, между которыми пыталась втиснуться.
- Ну, слава Богу, - поприветствовали ее грузчики. – А то мы ждем-ждем.
- Скажите, а можно отменить заказ?
- Эмммм. Ну…
Они обреченно зашуршали документами, бросая на нее полные укора и раздражения взгляды.
- Вот! – радостно затыкал пальцем в бумажку тот, что до этого говорил с ней по телефону. – Заказывали не вы? Оплачивали не вы?
- НЕТ! – рявкнула Ирина.
- Значит, отменить вы не можете. Можно, мы его уже занесем. А то холодно. И у нас еще другие заказы. А мы тут стоим.
- Заходите, - смирилась Ирина.
Ожидаемо рояль – здоровый такой – в комнату Саши не влез. Грузчики прошлись по дому. И – решили, что в спальню Ирины он вполне встанет. Ну, если вынести кучу всего ненужного, включая кровать, стол, огртехнику и даже шкафы с книгами.
Так что квартира обрела замысловатый вид – как после разгрома. В коридоре было не протиснуться, спать было не на чем – кровать стояла, прислоненная к стене. Матрац – отдельно. Письменный стол, комп, принтер…. Книги, шкаф…
- Ааааааааа!!!
- Погодите. Еще табурет.
- Какой.
- Кожаный. С регулируемой высотой и подставочкой под ноги.
Она просто кивнула, дождалась табурета. Доплатила – неприличную просто сумму – за вынос мебели из ее комнаты. Вынос ее мозга шел бонусом, дополнительным и бесплатным.
А теперь надо было бежать за Сашей в садик. Быстро. Потому что еще минут пятнадцать – и он закроется!
- Убью! Убью!!!
Лева позвонил глубокой ночью, когда она ворочалась на диване в кухне-столовой и никак не могла заснуть.
