- Бабушка! Ты что! Стейнвей на кухню. Даже я этого не смогла сделать.
- Подумаешь, какие нежности. У тебя вон – всю жизнь пианино стояло на кухне. Как дедушка на завод съездил и привез лучшее, что ему подобрали. И ты училась. И Саша вполне себе на нем занимался. И никто не жаловался.
Ирина вслушалась в звуки рояля. И только улыбнулась.
- Ну, ты же не хочешь, чтобы мальчик связал свою жизнь с музыкой? – скривилась госпожа профессор.
- Ему четыре года. И все, что мне хочется – чтобы он был счастлив. И сейчас, и потом.
- Ладно, не вздыхай! Бригаду грузчиков вызовем, перестановку сделаем. Если что не будет вмещаться – выкинем. Ты лучше скажи, как Саша ко всему этому отнесся.
Ирина вздохнула. Включила телефон. Полистала. И подала Антонине Георгиевне.
- Ох ты ж…
- Ага.
Ирина поднялась и нервно заходила по кухне. Как она ни злилась на Леву, но испортить сыну знакомство с роялем – понятно, что его мечты, она просто не могла. Поэтому, когда они зашли, то сообщила, что будет сюрприз. Саша настолько воодушевился, что даже не заметил свалки в коридоре – и в кого он такой, любопытно бы узнать! Ирина проскользнула в комнату первая, достала телефон, включила запись видео – и только тогда крикнула:
- Заходи.
Видео, которое рассматривала сейчас бабушка и которое по идее надо было бы отправить и Леве… Саша – и его взгляд. Его «ОООО». Его какое-то благоговейное первое касание клавиш. Как он вслушивался в звуки.
Какой там матрасик под роялем. Сын готов был спать на том самом табурете, лишь бы в обнимку с инструментом.
Понятное дело, что он теперь ждал Льва. И не звонили они ему, конечно, только потому что тот был все время либо в самолетах, либо на концертах. И побеспокоить его не было никакой возможности.
Вот что ей теперь делать, а.
- Только не чувствуй себя виноватой, потому что не растеклась лужицей у звездных ног, - сурово проговорила бабушка. – Мало того, что он поступил эгоистично и бестактно. За что и получил. Так еще подобное будет не оценено от слова совсем. И…
Раздался звонок в дверь. Джесс выскочила и басовито лая кинулась к двери.
- Надеюсь, что это грузчики, - поднялась бабушка.
- А мы их вызывали?
- Будем считать, что лучшие грузчики должны приходить нежданно.
Ирина вздохнула, налила себе еще джина, а тоника так, на чайную ложечку, не больше. Что-то подсказывало, что такая пропорция будет сейчас идеальной. Жаль лишь, что она сразу не перешла на такое правильное употребление алкоголя. Еще с самого утра.
Шум и многоголосье в коридоре дали понять, что заявился не Лева. Или не только Лева? Или? Да что вообще происходит в доме?
- Добрый день! – хорошо поставленным, ликующим голосом опытного конферансье в коридоре заговорил… Артур. Артур из «Крещендо»?! Мамочки, а этот что забыл у них в раскуроченной квартире. И…
- Добрый, - стройным хором хорошо воспитанных мальчиков-зайчиков с бабушкой поздоровались еще три голоса. Причем Левин был самым тихим. Бас пророкотал с любопытством. А светлый чистый тенор – с восторгом. Или он не в себе. Или собаку увидел.
- Это вам.
Зашуршало, захрустело что-то. «Цветы притащили», - равнодушно ответил мозг. Бабушке. Ловко придумали.
А потом она сообразила, что все происходит на самом деле.
О ты ж… А… Ыыыыыыы!!!
Квартет в полном составе. У них. В разгромленной квартире.
Ира судорожно огляделась. Посуда не мытая. Вздохнула. Подумала. И решительно налила себе джина. Уже без тоника. А певцов она ни от бабушки, ни от Джесси спасать не пойдет. Сами заявились – пусть сами и выкручиваются.
- Вы простите, что мы без предупреждения, - продолжал соловьем разливаться Артур, значит, Джес не залюбила его насмерть. Жаль. – Но Ирина не берет трубку. А мы переживали, все ли у вас в порядке.
И эти… деятели культуры и искусства даже не обратили внимания на бабушкин сардонический хмык. Вот что значит опыт работы с любой публикой.
- Понимаете, наш дорогой друг не хотел ничего плохого – только позаботиться о приличном инструменте для мальчика. Ну, знаете, хорошо же учиться сразу на хорошем. – И так это все восторженно звучало, просто атас.
«Вот если они при бабушке скажут – «дрова», про мое пианино, то я их кинусь спасать. Или? Кинусь? Нет. Перебьются».
В этот момент раздался звук открывающейся двери, топот Джес, которая была сегодня при счастье – столько человечков для игрищ! Голос преподавателя:
- Ирина Ильинична, мы закончили.
Потом растерянное:
- Здравствуйте, - обращенное для всех гостей, столпившихся в коридоре. Где уже было много чего лишнего. Включая библиотеку Ирины, сваленную стопками. Ирина посмотрела на диван. Может быть, если она заберется под него – ее никто никогда не найдет? Хотя. В доме есть собака… Джес же полезет к ней – получится совсем стыдно.
Она решительно поднялась. И замерла, превратившись в соляной столб, потому что услышала тихое:
- Здравствуй, Лев. Я рад, что вы пришли.
Саша.
Сердце у нее просто зашлось. Замерло. И понеслось куда-то так быстро, что просто невозможно было дышать, когда она услышала в бесконечной тишине негромкое ответное Левы:
- Здравствуй. Я…
И это явное, но проглоченное «скучал», проглоченное, чтобы не произносить его при таком скоплении народа.
Что бы там ни говорила бабушка, как ни была в собственной правоте уверена она сама, но острой иглой в сердце ткнулось чувство вины. Неправильное, несправедливое, но такое явное.
Преподавательница – тактичнейшая дама преклонных лет постаралась распрощаться со всеми побыстрее. Ирина слушала, как ей подавали пальто, как бабушка тихонько спрашивала насчет денег, как преподавательница отвечала: «Потом-потом, не к спеху».
И стало тихо. Стоять вот так, на кухне, и бояться показать нос в коридор собственного дома – это просто… детский сад какой-то. Изумляющий ее саму до глубины души. Но… она стояла как приколоченная к полу, не в силах сделать ни шага.
- Сашенька, - раздался преувеличенно бодрый голос бабушки – куда там Артуру с его восторженным конферансом – учиться и учиться еще. – Давай покажем гостям рояль. А Лев пока… поговорит с мамой. Лев, вы же не против?
Что там был против или не против музыкант и как к этой встрече на кухне отнеслась сама Ирина, в расчет уже не бралось.
Гости, сопровождаемые собакой, прошли вглубь квартиры, а дверь на кухню тихонько отворилась. Лева зашел, держа в руке огромный букет белых роз как щит. Замер. Они стояли – и просто молча друг на друга смотрели.
Как-то мимо них прошел грохот, который завладел квартирой. Что-то в коридоре кому-то не уступило место. Тревожное Артура: «Все целы?» Уверенное Сергея: «Да держу я этот матрац, что он тут забыл». Ехидные ответы бабушки о том, что роялю вот нашлось место в комнате, а книгам – уже нет. Лай Джес. Что-то восторженное от Ивана, строгий голос Саши, который пытался воспитывать собаку.
