Юный монстр пиара была как всегда на высоте.
- Ты не ребенок, а тиран, - улыбнулся ей Артур. Вот почему с собственной дочерью у него не получается нормально общаться?
- Учусь у лучших.
- Слушай, - восхитился даже Томбасов. – Может, тебя ко мне в пиар-службу переманить?
И он кинул на музыкантов довольный взгляд. Дочь Олеси посмотрела на него укоризненно. Потом улыбнулась, подошла. Что-то тихо сказала. И… суровый, каменный бизнесмено-человек просто расцвел.
- Ребята. – К ним забежала сияющая Олеся. – Лева! Смотрите, кого я к вам привела.
Ира, Саша. Антонина Георгиевна. И… Лева увидел маму. Смущенную и счастливую. Мгновение – он всех обнял. Разом. Благо, что руки длинные.
Поймал взгляд Ирины – смущенный, счастливый. И не выдержал. Притянул ее к себе. И замер.
- Да целуйтесь, - проворчал Саша, точь-в-точь как старый дед. – Вам можно.
Ира и Лев смущенно переглянулись и едва-едва коснулись друг друга. А что? Увлечешься еще – потом будет неловко.
- Традиционное шампанское! – торжественно объявил Иван. – И по домам. Ну, ребята. Давайте шевелиться, а!
И Артур вдруг понял, что ему хочется остаться одному. В пустоте. Хотя б на мгновение. Он вышел из праздничного шума к галерее, что опоясывала концертный зал, прислонился раскаленной щекой к обжигающе-холодному стеклу. И стал смотреть на снег, что заносил Москву.
Достал телефон, набрал номер, который много-много раз клялся себе не набирать.
- Почему дочь на концерт не отпустила? Мы же договаривались, - тихо проговорил он. Но мирных интонаций в голос добавить все равно не получилось.
- Может, потому что она и сама не очень-то и хотела, - ответил ему недобро женский голос.
- Я могу ее увидеть?
- Слушай, мы уже уехали Новый год праздновать. Прости, не до тебя.
И длинные гудки.
- Привет, - раздался совсем рядом чарующий женский голос. Очень старательно интонирующий, чтобы эти самые чары изобразить. Артур развернулся – и привычно засиял улыбкой.
- Привет.
Девица была хороша. Эдакое совершенство, мнящее себя хищницей. Они стояли и пристально друг друга рассматривали.
- Автограф? – ослепительно улыбнулась она, ловко достала из глубокого выреза маркер, подошла и протянула музыканту.
- Отчего бы и нет.
Их отражения в стекле смотрелись вполне гармонично. Просто рекламный постер из серии «Они успешны по жизни».
Он с шутовским поклоном принял маркер и сделал вид, что задумался, где писать. Девица вскинула взгляд. Артур рассмеялся. С норовом.
Написать на упругой груди свой номер телефона. Рассмеяться в ответ на недовольный взгляд Левы, который вышел зачем-то вслед за товарищем по музыке.
- И кто это? – недовольно посмотрел руководитель вслед упорхнувшей девице. – И как она сюда пробралась?
- Да какая разница, - Артур похлопал счастливца по плечу. – Давайте-ка по домам, вас ждут.
- Слушай, - скривился Лева. – Как-то она на Дану похожа.
- Да пошел ты, - беззлобно ответил тенор. – Перековался на ходу. Семьянин, а.
- Слушайте, - выскочила Маша. – А там зрители не совсем расходятся. Говорят, вы им автограф-сессию обещала. Погнали, а то Иван стонет.
- И я стону, - сообщил Лева, тем не менее, не отводя недовольного взгляда от тенора.
«Ну, погоди, - мелькнула у Левы мысль. – Осчастливит тебя жизнь – не отобьешься».
ЭПИЛОГ
Жаль, что нельзя обнять музыку –
Она такая родная и любимая
(С) Вк
Олесю в это утро встретил в квартире Левы проникновенный, мощный, злобный бас Сергея:
- Я убью тебя, как только я убью тебя… Я убью тебя, как только расседлаю коня…
И так у него органично, с остервенением выходила песня «Агаты Кристи», хоть прямо сейчас в репертуар включай. Музыкант пел вроде бы и негромко, но стекла как-то ощутимо подрагивали. Нервно. Как раз в настроение.
- Что тут у вас? – забежала в квартиру Олеся, которая получив «SOS» от баса, и понеслась.
- Привет! – закричал откуда-то Лева. – Что-то случилось?
И он выскочил, одна щека в пене, в левой руке – бритва, в правой – телефон. Глаза безумные совсем.
- У жениха – истерика? – спросила Олеся у баса.
- Да к черту вашего жениха. Спроси у него, - проворчал Сергей, перестав петь. – Кому вообще это интересно? А вот у меня – да. Истерика.
- Что случилось? – вздохнула Олеся, потому что понимала – если уже и самого (пожалуй, единственного) флегматичного члена коллектива довели…
- Лева решил жениться, - стал перечислять Сергей.
Хозяин квартиры, махнув на них телефоном, исчез. Послышался шум воды.
- Решил жениться срочно, как будто что пригорало, - продолжил бас. – Хотя у всех были планы на январь просто поехать в отпуск. И еще несколько дней назад ничего не предвещало.
- Так пока Ира согласилась, - снова вынырнул Лева, - размахивая бритвой как шпагой.
- Спасибо хоть не первого января вы понеслись, - ответил Сергей.
- Первого января она и согласилась. Мы бы не успели все совместить.
- Спасибо, что не тридцатого декабря она согласилась, - вспомнил концерт Сергей и улыбнулся.
- Да я просто спросить не догадался, - с сожалением проговорил баритон.
- Лева, - строго посмотрела на него Олеся. – Собирайся.
Музыкант снова исчез в глубине квартиры.
- Олеся, вот почему я? За что?
- Потому что ты не женат. Следовательно – ты свидетель, - снова появился Лева. Олеся и Сергей мысленно отправили его куда подальше. И он даже пошел. Собираться.
- Олеся, - начал было Сергей, но Лева появился снова.
- Ты кольцо не потерял? Когда будешь передавать мне, не уронишь? Примета плохая. А цветы? Цветы доставили?
Сергей молча, обвиняюще ткнул в баритона пальцем и закатил глаза.
- Что? – обиделся Лева.
- И эта фигня со вчерашнего вечера, - пожаловался бас. – И гадство, вопросы одни и те же. И он даже ответов не слышит. Погоди. Сейчас будет еще один, козырный.
Он взмахнул рукой, словно дирижируя.
- А Ира не передумала? - тревожно проговорил музыкант, который похоже слов друга попросту не слышал.
- Вот! Почему не Артур?! – взвыл бас.
- Потому что Артур разведен. И не может быть свидетелем. Примета плохая, - снова исчез Лева.
- И если бы тут был Артур, - Олеся одобряюще похлопала баса по мощному плечу, - крыша у дома уже бы улетела в дальние края. Потому тут бы уже крик стоял. Ты просто представь их вдвоем в такой ситуации. Это же Армагедон.
