Ее вскрики – он готов и сейчас проиграть их по нотам. Его ликование – словно он обрел что-то родное и чудесное. Их жадность и ненасытность.
Шум океана под окнами и крики чаек бэк-вокалом. Шипение сгоревшей яичницы – они под утро захотели есть до дрожи, стали что-то соображать. И… он нечаянно коснулся ее руки, когда она возилась со сковородкой. Стол был крепкий, а еду пришлось выкинуть, а потом сбежать на террасу от невозможного запаха и заказывать на рассвете роллы. Как они хохотали, поедая их, встречая рассвет, обнимаясь на террасе. И это было как-то естественно что ли? Как же это было хорошо! Ветер неспешно катил волны, все усиливался, как будто звал за собой.
После обеда его начали искать, вдруг загудел телефон. И… сказка исчезла. В нее было настолько сложно поверить, что он решил посчитать все произошедшее… просто замечательным сексом. Но и не более. Сейчас он вдруг осознал, совершенно отчетливо, что она это поняла. И… чему-то усмехнулась, как будто убеждаясь в чем-то. Он торопливо поцеловал ее в щечку, когда за ним пришла машина – музыканты отчаянно опаздывали на самолет. И сбежал от неловкости, которая вдруг захлестнула его, как волны берег.
И все.
Теоретически – он мог ее найти. На той вечеринке чужих и случайных не было. Кто-то ее привел, кто-то знал. Имя Лев, правда, не запомнил. На представлении пропустил мимо ушей, а потом… им было как-то не до этого. Почему не стал искать, хотя одно время ему снилось, как они занимаются любовью? Снова был коттедж на берегу океана, их страсть. В его ли мечтах? В другой реальности. Кто знает. Но он побоялся разочарования. Посмотреть в синие глаза – и увидеть самую обычную девчонку. А смысл?
То, что девчонка – его ровесница в его длинноволосую голову это как-то не пришло. Странно все.
…
Ночь. Ирина не могла уснуть, сидела на подоконнике и вглядывалась в снег, заметающий город. Гудел ветер. И, казалось, закрой глаза – и ты услышишь отчаянный, зовущий за собой крик чаек. Окажешься там, на берегу океана. В коттедже, который она снимала.
Пять лет назад она уехала, практически сбежала из Питера. От своей личной неустроенности, от слишком серьезной жизни, от вечного состояния девочки из академической семьи. Китайский она знала, трудностей жаждала. И вообще – нет преград человеку с высшим образованием. А бунт? Бунт - это так прекрасно.
Синхронный перевод, новые знакомства, люди, которым все равно, что у нее фамилия Королева. И апофеозом всему – концерт группы «Крещендо» - «ты же, Ира, любишь хорошие голоса», вечеринка для своих, длинные взгляды. Она и Лев. Ночь. День. И… все.
Говоря бабушке о том, что позвонить она ему могла на официальный телефон группы, выложенный на сайте или, например, подкараулить после концерта… Лукавила она. И бабушка это знала. Она вообще все про всех знала. Телефон – личный, Ирина нашла. Будучи еще во Владивостоке. Не такая это была и проблема. Адрес? Можно было б попросить бабулю. Ее кругу знакомства только позавидовать. Было бы желание.
Она даже позвонила. После дикого приступа токсикоза, как только вселенная перестала вращаться и пытаться подготовить ее в отряд космонавтов, Ирина позвонила. Ей никто не ответил. Написала сообщение, объяснила, кто она такая. Да это было самое тяжелое, что ей в своей жизни писать пришлось! «Здравствуй, это я, у нас был замечательный секс во Владивостоке, после чего ты сбежал…»
И так тридцать попыток облечь в слова все, что она чувствовала.
Отправила она в конце концов что-то нейтральное, с просьбой перезвонить и поговорить.
Ничего.
Она сутки смотрела на телефон, вздрагивала от любого блямканья.
Ничего.
- Ты будешь с ним встречаться? – спросила тогда бабушка. И Ирина, подумав, отрицательно покачала головой.
Зачем? Увидеть в его глазах пренебрежение, не узнавание. И ощутить, это брезгливое «навязывается». Поотвечать на вопрос, холодея от поджатых губ и ледяного прищура глаз – а точно ли от меня. Средств же индивидуальной защиты было изведено немеряно.
Сейчас. Как же.
Спасибо за прекрасные сутки. Спасибо за прекрасного ребенка. Ей на тот момент было тридцать лет – и Сашка – лучший итог того приключения, который только можно себе представить.
А принц, его конь, сотоварищи и их божественное пение… на сцене. Где им самое место. Может быть, еще в ее книге. Вот разрешила она себе похулиганить! А что? Ей можно.
Негромко рассмеялась.
- Спать! – приказала она себе. А то завтра у нее пары, а она будет сонной мухой.
Заглянула в спальню сына.
- Ты чего? – спросила шепотом.
- Проснулся, - сообщили ей важно. – Думаю.
- Прелесть какая. И о чем же?
- Есть ли мальчики-Дюймовочки?
Она с вопросом посмотрела на своей сына.
- Ну мамаааа! – он вылез из-под одеяла, забрался к ней на колени. – Смотри. Если есть девочки-Дюймовочки, который возникли из цветка, то должны же быть и мальчики. Ну, такие как я.
Ох ты ж! Возвращаемся к вопросу о папе. Хорошая трактовка. Осталось решить – смеяться или плакать. А пока не решено – отвлекать.
- Мы с тобой поедем в музей Мумми Троллей, - сообщила она ярому фанату Туве Янсон. – Я уже заказала все. На новый год.
- А сколько дней осталось? А мы на чем поедем? А дадут ли нам шляпу волшебника? А я Сниф или Снусмумрик? А сейчас Мумми Тролли спят?
Какие замечательные вопросы. В отличие от того, первого. И самое главное, она знает, что на них ответить.
- Все завтра. Спать!
Глава пятая
Хотел взяться за ум, но оказалось слишком сложно.
Ум успел полностью одичать.
И в руки не давался
(С) Великий ВК
План был просто гениальный. Хорошо, что остальные звезды квартета пришли каждый по очереди и тем самым дали возможность Леве его осуществить.
- Как тебе? – руководитель квартета сунул Артуру, который, как ни странно, пришел первым, телефон с фотографией ребенка.
- О, слушай, приколько оцифровалось. Что за редактор? У меня тоже фотки детские лежат, мама давно просила. Скинешь?
Лев кивнул, ничего не поясняя. Тенор посмотрел на него. Махнул рукой – и ушел в репетиционный зал.
Следующим явился Сергей. Лева вышел на крыльцо, чтоб Артур случайно не вмешался и не сбил чистоту эксперимента.
- Как тебе?
- О, ты фотки наши детские к клипу собираешь? Я и забыл совсем. Когда крайний срок сдачи?
Лева с недоумением посмотрел на баса. И хлопнул себя по лбу. Они же хотели к весенней серии концертов записать песню про маму. И сделать нарезку из детских фотографий. Он, получается, забыл про это со всей этой историей, остальные же…
