— Вот тут с вами трудно не согласиться. Действительно, креативно. Настолько, что подписывать акт приема машины я не буду.
— Но вам же нужна машина?
— Конечно, нужна!
— Так забирайте! На время. А потом…
— Нет, молодой человек, так не пойдет. Мы поступим по-другому. За рулем я давно и кое-какой опыт у меня все же есть. Поэтому. Вы все переделаете как можно быстрее, а мне выдадите машину на замену.
Восторженная улыбка на лице несчастного таяла — Чеширский кот загнулся бы от зависти.
— Ида Викторовна! — взмолился он.
— Вы что, серьезно рассчитывали мне это впихнуть?
— Клиенты разные. Не все так придираются к ничтожным, по сути, мелочам. Ну, да. Согласен. Капот немного темнее, но…
«Немного темнее»?! Я даже отвечать не стала.
— И потом… должен вас предупредить… — замялся он.
— О чем? — теперь благожелательностью сияла я.
То, что я не сорвалась, не устроила скандал, наполняло меня…вполне себе не беспочвенной гордостью. Не зря мы с моей нервной системой на берегу познавали все и сразу. Ой, не зря. И девочки мои правы — отдых был необходим!
— Придется подождать. И… результат…
- Непредсказуем?
— У нас колорист новый, — пожаловался он мне.
— И очень, судя по всему, творческий — посочувствовала я ему. — Но машина должна быть алой. Или новой, это уж как вашему отделу больше нравится.
…
— Привет!
Над головой жизнерадостно звякнул колокольчик. Я любила этот звук, но только когда входила именно сюда, каждый раз казалось, что колокольчик не только приветствует, но и немножко издевается. Самую капельку. Самую малость!
— Ида! Какими судьбами? Что привело тебя в обитель разврата и соблазнов на этот раз? А?
Хозяйка кондитерской лукаво сощурилась, зловеще опустив пышный бюст с глубоким декольте на отполированную стойку.
Нинка! В своем репертуаре, как всегда…
Я огляделась. С наслаждением вдохнула сладкий аромат. Как же вкусно! Действительно, один разврат кругом. Торты, пирожные, десерты. Хорошо, что я к сладкому равнодушна. Совсем! Ну, вот… совершенно равнодушна. Повезло мне, конечно. Ммммм, какой десерт! Вишенки, шоколад, печенье. И взбрызнуто коньяком…
Так. Равнодушна, я сказала!
Хозяйка рассмеялась:
— Твой взгляд, Ида… Это нечто!
— Нина, вот насколько я спокойна ко всему этому…
— Ты просто держишь себя в руках. И свою накачанную попку любишь больше, чем маленькие радости. В конце концов — «каждый выбирает для себя…».
— «Женщину, любимую, дорогу. Дьяволу служить, или Пророку, — каждый выбирает для себя…».
Мы улыбнулись, глядя друг дружке в глаза. Юрий Левитанский — любимое стихотворение.
— Ну, так как? На счет дьявольского удовольствия? А? — и эта… змея уже выкладывала на поднос десерт, тот самый, с вишенкой!
— Ведьма! — в сердцах выдохнула я, понимая, что уже сдаюсь…
— Догадалась?! Ида, Ида… И что же мне теперь делать? Никто не должен был знать…
— Нинка! Ну ты… Актриса!
— Слушай, скажи честно, где именно спалилась, а? Метлу вроде не забыла спрятать, черный кот по залу, не ходит… Что тогда?! — задорные, подведенные жирными стрелками зеленые глаза так блеснули, что я задумалась — может, и правда, ведьма?
— Нет, — хохотала я. — Метлы нет, кот не ходит!
— Вот и нечего клеветать на порядочную женщину! И потом, будь я ведьмой… Я бы ела все это — и не толстела.
- А еще продавала бы услугу, типа: «наши кулинарные шедевры не оставят и следа на вашей талии!».
— Ты представляешь, какие бы это были деньги… Идаааа! — Нинка мечтательно закатила глаза.
— Ты и без этого справляешься! Заманивать умеешь, — я еще раз с наслаждением вдохнула запах, обреченно покосилась на десерт, к которому хозяйка местного заведения уже присовокупила чашечку ароматного кофе…
— Что ж… Это — моя работа. Давай, спортсменка, комсомолка, красавица… Забирайся-ка на барный стул, благо ты одна из немногих моих подруг, способных на такие упражнения, и рассказывай! Просто так же не заглянешь, ибо боишься что-нибудь съесть. Так что… Раз пришла — дело у тебя ко мне, стало быть, серьезное. А это все ты должна съесть, иначе слушать тебя не буду! Мой мир — мои правила!
— Ведьма! Нинка… Ну… Вот… Какая же ты… Ведьма!
— Крибля, крабля, — ешь давай… И рассказывай, а то ведьмы от любопытства чихают… Апчхи!
— Будь здорова!
— Ага… Ну? Зачем пожаловала, Ида Викторовна?
— Не поверишь, Нина Александровна. За десертом!
— Ты перешла на темную сторону и тебе понадобились печеньки? Да! Этот час пробил! Теперь ты одна из нас….
— Нинаааа!!!
— Погоди, дай насладиться мгновением триумфа, не мешай.
Я пила кофе маленькими глотками и смотрела на Нинку. Хороша. Уверена. Ухожена. Глаза горят! А лишние килограммы… Да черт с ними — она ведь счастлива. И кстати, занимается собой. В зал ходит. Правда, ни в чем себе при этом не отказывает, поэтому результата особого нет, но нет и плохого настроения! Потому как нытье портит любую женщину, даже очень красивую.
Работает по двенадцать часов в сутки. И… счастлива.
Я вспомнила, как впервые с ней познакомилась. Муж ушел, оставив ее с семимесячной малышкой на руках и долгами, что накопились за последний год совместной жизни. Впрочем, не удивительно. Содержать и дом, и любовницу — дело не дешевое. По Семейному кодексу долги перед банком щедро делятся на двоих, и второй участник, как ни странно, не любовница. А жаль… Вот это, кстати, было бы более, чем справедливо!
«Вот когда я стану президентом… Ну, или депутатом. Тогда я…», — я задумалась, облизывала ложечку, жмурясь от удовольствия и придумывая казни для неверных мужей, когда услышала:
- Идка! Ну… нельзя так!
— Ты о чем?
— Нельзя себе совсем ничего не позволять! А то так от запаха ванили сойдешь с ума, и буду я тебе в палату пироженки носить по выходным…
Мы хохотали, а я думала о том, как хорошо, что в ее жизни так все сложилось. Бизнес, дочь выросла в умницу и красавицу. Характер, правда, адддский просто. Но то в маму. И все получилось, словно жизнь, отвешивая в свое время пинок, проверяла на прочность. Мол, что будешь делать? Ляжешь жалобно и безнадежно поскуливать, или встанешь, улыбнешься, расправишь плечи — и вперед?! Заре навстречу?
— Тебя когда отпустит, — Нинка непрозрачно намекала на то, что у меня от десерта снесло крышу, — можешь рассказать, что там у тебя случилось. А то пока мы одни, но скоро в бизнес-центре напротив перерыв — народ повалит, не поговорим спокойно.
