— Моргана возьми. Никаких прогулок без охраны!
— Хорошо, — тут же согласилась я.
— И думай, что делаешь!
Мадам Клай удалилась на кухню, даже не предложив мне булочку. Эх… Как вымолить у нее прощение?
— Возвращайся к завтраку и кушай хорошо, — донеслось с кухни.
— Да! — улыбнулась я.
В холл вышел Морган.
— Быстрее! — покосился он на кухню. — Мне надо в лавку — посуду заказать в дом.
— Не стоит! Я возьму парадный сервиз! — раздалось из кухни.
Мы кивнули — и бросились бежать.
— Уф, — сказал Морган. — Думал, убьет.
Он не спрашивал, куда я собралась. Наверное, Ари ему все рассказала и подослала меня проводить. А может, и нет. В любом случае об этом я уже просто не в силах переживать — слишком сильно и так стучит мое бедное сердце.
— Я слежу за тобой, — буркнул Морган, и исчез на соседней улице.
Вот уже и знакомый особняк. На втором этаже, несмотря на рассвет, горят огни. Кажется, я выбрала неподходящее время, чтобы идти в гости. Чтобы сказать правду… Ох, да разве можно вообще для такого выбрать подходящее время?
Я все замедляла и замедляла шаг. Что, если его нет дома? А если он спит? А если я не вовремя? И…
— Решилась — иди! — Морган вырос, словно из-под земли!
— Морган! Ты… Ты меня напугал.
— Я?! Иди уже…
Дворецкий снова исчез, а передо мной распахнулась, дверь: герцог Арктур, хмурый и взъерошенный, выскочил на порог собственного дома.
— Алекс?!
— Все в порядке, — я поняла, что у меня трясутся губы. — Нам надо поговорить.
Оборотень пригладил золотую гриву. В зеленых глазах вспыхнул огонь. Вспыхнул — и тут же погас.
— Прошу.
Мы пересекли холл, который можно было использовать под бальную залу, свернули направо. Из-за двери, которую он явно собирался открыть, были слышны разговоры и звяканье посуды.
Ральф поморщился:
— Погоди. В гостиной убираются слуги. Пойдем в кабинет. Будешь кофе?
Отрицательно качаю головой.
Еще одна дверь. Если так пойдет, то я растеряю всю свою решимость, которой и так не много.
Оборотень пропускает меня вперед, заходит следом, загораживая собой дверь и не сводя с меня напряженного взгляда зеленых глаз.
Он молчит. И я тоже… молчу. Ругаю себя, уговариваю. Корю. Напоминаю, что обещала Ари, но… слов нет. Нет и все, хоть плачь.
Закрываю глаза — это просто пытка какая-то!
Ральф издал непонятный звук и шагнул ко мне. Он часто дышал, казалось, между нами дрожит от напряжения воздух. Миг — и я в его объятиях.
— Я должна признаться, я…
Дрожь бьет меня всю, от головы до самых пяток, мне трудно говорить, от страха и возбуждения перехватывает дыхание, но не в этом дело, а в том, что он все равно меня не слышит! Оборотень, крепко прижимая меня к себе, запустил одну руку в волосы, сжал в кулак, потянул вниз и стал смотреть в глаза, не отрываясь.
— Признаться… в чем?
— Я должна была тебе давно сказать. Алекса не существует. То есть Алекс — это не он… Не я…
— Ты сводишь меня сума.
— Я девушка.
Он медленно разжимает пальцы, другой рукой еще крепче прижимая к себе. Я опускаю голову, прячу лицо у него на груди. Чем бы это все не закончилось — я выполнила обещание, данное Ари. Я это сказала. И он меня слышал.
— Этого просто не может быть, — рычит он над моей головой. — Запах!
— Зелья. Зелья маскируют запах.
— Но зачем?
— Отец. Ему всегда казалось, что те, кто убил мою семью, придут и за мной. А потом…
— Потом… — оборотень двумя пальцами взял меня за подбородок и развернул к себе, жадно лаская взглядом пересохшие от волнения губы. — Так ты… Алекс?
— Алексия, — я покраснела. — Но отец… Он всегда…
Ральф меня не слышит. Его лицо склоняется ниже, ниже — он касается губами моих губ — так нежно, так сладостно. Я замираю и отвечаю на поцелуй.
- Алексия…
— Да, — шепчу ему в губы, целуя в ответ и шалея от счастья.
Время замирает на мгновение, и вновь превращается в пламя. Как горячо! Как яростно! Как… бесконечно прекрасно.
— Алексия! Моя…
Лев подхватывает на руки, кружит, а я счастлива настолько, что по щекам текут слезы. Ральф, заметив, осторожно опускает обратно и долго смотрит в глаза. Потом улыбается.
- Ты права. Не так. Не сейчас… Я отправлюсь к его величеству за разрешением на брак. Ты станешь герцогиней Арктур. Отныне — никаких тайн, рисков и артефактов. Никаких патентов. Ничего, что может подвергнуть твою жизнь опасности.
— Что? — я не могу поверить своим ушам.
— Госпожу Клай, Моргана и Ариадну сегодня же перевезем ко мне в особняк.
— Нет, Ральф! Артефакторика — это…
Не успеваю сказать «моя жизнь», потому что рот мне затыкают поцелуем:
— Герцогине Арктур все эти глупости не пристали. Ты же знаешь — женщины в нашем королевстве не могут быть артефакторами.
Наверное, я об этом пожалею. Наверное, я выплачу все глаза. Но я не позволю указывать, что мне делать! Время замирает, наше дыхание превращается в пламя. Я таю в объятиях оборотня, глажу его плечи, целую в ответ. Как горячо! Как яростно! Как… бесконечно прекрасно.
Он никогда меня не поймет. А я — его.
— Алекс… — он пытается меня поцеловать, но я делаю шаг назад.
Он, видимо, думает, что для обычного человеческого существа, презренной женской особи с зачатками магических способностей выйти замуж за герцога-оборотня уже само по себе такое сказочное счастье, что… Подумаешь — патенты, продолжение дела отца и создание своего Дома?! Вон как полыхает своими огненно-зелеными глазами. Глазищами…
Он — лев. Я — артефактор. Он — оборотень. Я — маг. И этим все сказано. Глупая я. Решила, раз я не мужчина — так и не будет проблем.
— Алексия! — раздался яростный рев, от которого вздрогнули стены огромного особняка.
— Никогда, — ответила, не оборачиваясь. — Я обещала Ариадне сказать правду. Я ее сказала. Прощайте, герцог Арктур.
Глава двадцать шестая
Ральф
— Ты дурак!
Ральф кивнул, но особой печали во взоре оборотня не было.
— Болван.
Герра, воинственно шелестя крылышками, маршировала по каминной полке. Шли вторые сутки без сна. Он узнал, что его поставили на пост главы безопасности, потому что использовали, как ширму. Его бросила любимая девушка, едва он узнал, что любимая, действительно, девушка…
