Что? Что не так? Может, это из-за письма? Алекс… Она грустно улыбнулась и вытерла невесть откуда взявшиеся слезы. С чего вдруг? Она же не жалеет ни о чем? Конечно, нет! Это попросту бессмысленно!
Но она… жалела. Жалела, что его руки касались ее, что они были близки, что не тот человек был рядом…
— Мрррр? — Тьма прыгнула на колени, облизала мокрые щеки.
— Пошли спать, — решила Анни.
Они устроились на кровати, затемнили завесу, и обе тотчас провалились в тяжелый, глубокий сон.
Пустошь. Ветер треплет волосы, под ногами — синь, словно краской облили! Только все это она будто видит чужими глазами. Это не ее мысли, не ее ненависть в душе. Все вокруг вдруг стало чужим, неприветливым, враждебным. Колючие, злые ветра, царапают кожу, а холод, во что ни кутайся, пронизывает до самых костей.
Она не может пошевелиться — не позволяли новые амулеты. Они были совершенны — сливая с пейзажем, скрывая от местных магов — но одно неверное движение, и их могут раскрыть. Анни чувствовала тех, кто рядом — они дышали ровно, наблюдая за тем, что происходило вокруг, и все, как один, ненавидели Север! Она чувствовала злобу, разъедающую изнутри, но почему-то не могла понять — откуда оно, это внезапно родившееся чувство?
Кто она?
Паровоз взорвать не удалось. Жаль. Но врага удалось отвлечь — этого достаточно, чтобы высадиться неподалеку от Бренома и приступить к выполнению задания.
Как только суета, поднявшаяся около железнодорожной насыпи, уляжется, они передадут информацию о том, что защита северных действует лучше, чем они ожидали. Здесь есть маги, способные противостоять артефакту уничтожения — как бы неучи, работавшие на министерство обороны не раздували щеки, утверждая обратное.
А пока — пока они наблюдали.
За сыном наместника, который примчался, оторвавшись от остальных.
Попробовать уничтожить? Или?
Беззвучная команда — отставить. Не трогать. Если он так носится, без охраны, то убрать его можно в любой момент.
Девчонка с ним — та самая, что сорвала уничтожение стены. Из-за этого нелепого чуда с косичками их сюда и отправили. Это она о себе самой так думает? Странно… Она сама себя ненавидит! Она хочет уничтожить все вокруг…
Все разъехались. Утащили паровоз, отработала следственная бригада. Руки и ноги затекли. Голова кружится, но шевелиться нельзя. Еще чуть-чуть. Ей надо потерпеть… Командир дал приказ — выдвигаться, им должны были оборудовать прикрытие в сопке — координаты встроены в ладонь. Анни поднесла руку к глазам — золотые линии замерцали на коже.
Сопка была неподалеку от железнодорожного полотна — вход в небольшую пещеру практически незаметен за стелющимися по земле деревьями. Друг за другом, след в след — восемь человек пересекали пустошь. Они чуть мерцают при каждом движении, тут же подстраиваясь под пейзаж.
Анни споткнулась, и вдруг…
Ненависть и странные мысли исчезли — она полетела вверх, словно птица, но потом вернулась — ей хотелось посмотреть на того, кем она была.
Холодный, полный ненависти взгляд черных глаз.
— Убью, — беззвучно сложились тонкие, бескровные губы.
— Мамочка! — закричала Анни, подскочив на кровати.
Сердце билось, воздуха не хватало, ледяной пот прошиб все тело.
— Шшш!
— Тьма! Маленькая, я тебя напугала? Прости…
Как была, в пижаме — скатилась по лестнице, подлетела к входной двери, рванула на себя. Свежий воздух, обдав лицо отрезвил, прогоняя остатки кошмара.
Светло. Тихо. Солнце по-прежнему стоит высоко над горизонтом, сосны шелестят, напевая… Холодно.
— Это же… просто сон? Да? — Анни закрыла дверь и взяла котенка на руки.
Тьма вырвалась и убежала, махнув хвостом.
Анни покосилась на платину связи. Почти полночь, она, оказывается, спала не больше часа…
Госпожа Ингольф? Связаться с ней?
Она нерешительно подошла к платине, повертела ее в руках. И, неожиданно для себя самой, активировала код, выданный магам для «экстренных случаев».
— Слушаю, — тут же отозвался милорд Айварс, словно он сидел ждал именно этот вызов.
— Добрый вечер, — начала Ани, — Извините за беспокойство, но…
Ладонь под прохладной платиной вспотела — она почувствовала себя полной дурой — ну, вот что она сейчас ему скажет? Что ей приснился страшный сон?
«Храон, кем бы ты ни был — помоги, а я обещаю, что выясню, наконец, кто же ты такой…»
— Анни? Что с вами? Все в порядке? Да говорите же!
— Я…
— Никуда не уходите, слышите? Сейчас буду!
Стук в дверь раздался так быстро — она едва успела надеть платье и переплести косы…
Вспомнила черные глаза— и задрожала.
— Что вас испугало? — Милорд Айварс взлетел по ступеням, обнял ее.
— У них амулеты, которые позволяют сливаться с окружающим пейзажем. Поэтому их не обнаружили! — выпалила она, поднимая глаза.
Главное, чтобы он не смеялся. И не посчитал ее за сумасшедшую девчонку.
— Откуда вы это знаете? — лицо наместника застыло, но в глазах Айварса не было насмешки.
— Я? Мне…
Она поняла вдруг, что его губы осторожно касаются ее макушки, а сильные руки, поглаживают по спине, укрывая от целого мира. Это было настолько хорошо, что она… высвободилась. С недовольным, едва слышным вздохом, мужчина ее отпустил. Сразу же.
— Мне приснился сон, — произнесла она.
— Если бы в вашем сне добрые силы еще подсказали, где они скрываются…
— Они… подсказали. И они не были добрыми.
Он серьезно посмотрел на нее, качнулся вперед — может быть для того, чтобы обнять, но вместо этого вдруг скомандовал особым, военным голосом:
— Собирайтесь! Живо! Я отвезу вас в безопасное место.
Глава пятнадцатая
Они ехали молча. Молча и быстро. Под сургенгом в лунном свете мерцал синий ковер. Красиво! Все вокруг буквально издевалось, настраивая на таинственно-романтический лад в момент, когда увы, все мысли отнюдь не об этом…
Наконец они остановились у роскошного особняка — дома Айварсов. Дан выскочил первым, подал девушке руку, и, обняв за плечи и беспрестанно оглядываясь, словно за ними гнались, повел ее к двери.
— Мама!
— Сынок…
— Мама, Анни побудет у нас. Где Харви? Дьярви?
— Мы здесь, — браться появились на парадной лестнице, ведущей на второй этаж из просторного холла с камином.
В массивных подсвечниках лениво плавились свечи, паркет натерт до блеска — строго, изысканно, но при этом уютно и тепло. Странно, но Анни чувствовала себя здесь удивительно легко. Даже Тьма сладко заснула, свернувшись калачиком в переноске, а ведь она никогда не вела себя так спокойно в чужом месте
